– И что? Это же плохо!

– … Есть дыра, будет и прореха.

– О. Это уже глубже. Спасибо, благородный, ты открыл мне глаза, что я скоро умру. Когда это знаю, мне гораздо проще жить.

– Лучше, чем неведенье.

– Снял бы лучше проклятие. Тебе делов-то, а мне приятно будет. А я обещаю следовать твоим заветам и стать более разборчивым в убийствах. Как там в том же народе говорят. Старый конь борозды не испортит?

– … Но и глубоко не вспашет.

– Чёрт побери! Я знал, что это только часть поговорки и по сути она должна быть гораздо глубже! А что дальше? Новая метла по-новому метёт?

– … а как сломается – под лавкой валяется.

– Что. Ты. Такое?

– Не бубни. Я не помню свойств проклятия. Лучше меч Родослава тоже возьми… Пригодится.

– Зачем он обречённому? Подержать?

– Полубог когда-то тоже мне дал его просто подержать. Но чтобы обратно забрать – просить надо. А он просить не любит, а мне напоминать случая не было. Такая у нас семья. Не верь, не бойся, не проси.

– У тебя попробуй чего попроси. Неделю не отмоешься. А что у тебя делает меч Родослава? Дал бы он тебе подержать просто так, как же.

– Слушай, Сёма, мы не всегда воевали. Дядя всё-таки.

– Родню не выбирают, понимаю. Хотя я свою выбрал. Но то по духу.

– И от семьи по крови иногда бывает польза. Были времена, когда мы дрались плечом к плечу. Дядя с отцом не только при моем рождении мирились.

– Это когда же? В седые времена?

– Можно и так сказать. Они всё-таки Рим заложили, пока не поссорились за волчицу.

– Какой из трёх?

– Признаться, все три. И сорок остальных. Но те не помнят. Так что четвёртый строить вам. И желательно на другой планете.

– А как же теории о блуждающей столице? Чтобы все регионы хапали своё равномерно.

– Надо не только страну развивать, а общество в целом. На всей планете. Иначе в космос не пустят.

Образы секиры и меча легли в нематериальные руки. С тем Меченый растаял в воздухе. А Сёма горько вздохнул, оставаясь наедине с собой:

– Где же ты, уважаемый, раньше был, когда я оружие любил? С возрастом от него всё больше воротит. Зачем теперь само в руки идёт?

Всё же Леопард приложил странно лёгкую сталь к груди. Туда, где ей надлежит быть в тонком мире. И на фоне пробуждения ощутил обжигающую боль.

Блондин, щурясь, открыл глаза. В них било солнце. Группа лиц в масках смотрели пристально, обступив полукругом. Разве что у головы не стояли. Вроде как не принято при живом.

– Шеф, что с тобой? – бросил один.

– Вроде не ранен, – добавил второй.

– Точно не ранен, – подтвердил третий, тщетно пытаясь отыскать физические повреждения на теле.

Леопард прислушался к ощущениям в голове. Чёрный туман пропал. Остались лишь неприятные отголоски. А вот грудь жгло. Словно оружие не на полки Пустот сложил, растворив в себе, а облил себя расплавленным, если не железом, то воском точно. Но боль быстро стихала. Мозг, не найдя на теле ожогов, успокаивался.

Вечный рационализатор постепенно приходил в себя.

– Да в порядке я… Что с кораблём? – спросил Леопард, с кряхтением поднимаясь.

– Возвращён владельцам, – ответил один из группы.

– Пираты как?

– Убиты.

– Все?

– Шеф, пятый год пленных не берём. И это… Тут репортёр с оператором. С ними что делать?

Сёма поскрёб подбородок и рывком поднялся. На палубе помимо группы и иностранцев, стояли десятки заложников. Один со злостью пинал тело террориста, ругался. Пират убил очень близкого ему человека. Сдали нервы.

Леопард, потирая виски через маску-балаклаву, подошёл к очкарику-журналисту. Между желанием выбросить того за борт за корм рыбам или сломать хотя бы руку, бросил на английском:

– Трупы снял?

– Да, сэр. Конечно, сэр.

– Крови много?

– Кровь крупным планом. Как можно больше крови.

– Зайдёт картинка?

– Конечно! Это самые высокие рейтинги.

– Покажут, выходит?

– Безусловно, сэр! Вас покажут по всему миру. Кричащий скандал. Непременно в прайм-тайм после мультиков и перед новым кассовым блокбастером.

«Кто сказал, что человек эволюционирует? Со времён первого Рима ни шагу», – подумал Сёма, вслух обронив:

– Прямой эфир?

– Только он. У нас свой канал, сэр.

– Это хорошо. Меня снимай.

Журналист кивнул оператору. Камера выхватила в объектив лицо в маске. Леопард подошёл к одному из убитых пиратов, схватил за длинные волосы, приподнимая так, чтобы мёртвый взгляд незакрытых глаз смотрел прямо в камеру. Оператор услужливо приблизил, вычленяя детали.

– Так будет с каждым, кто вздумает играть в пиратов, террористов и бандитов с гражданами Союзного государства, – снова бросил Сёма на английском. – Антисистема заставляет за собой право разумных на устранение таких персон без всяких переговоров. В интересах общего будущего, здравой логики и светлого будущего, которое сами же и приблизим. Уверяю так же, мы навесим каждого, кто работал против Родины. Пятнистые, плешивые и хитро-рыжие могут скрыться, но дела ваши не будут забыты. Антисистема помнит. Пощады не будет.

Сёма кивнул оператору, давая понять, что репортаж окончен. Под словом «союзное» он понимал намечающееся объединение России, Белоруссии, Казахстана в единое ядро.

То объединение первого порядка. И когда это ядро решит основные экономические и национальные вопросы, избавившись от ксенофобии и вспомнит о дружбе народов по примеру сожительства тех народов в пределах огромной России столетиями, к нему со временем присоединятся ядра поменьше, решая геополитические задачи и умножая возможности нового образования. То ядра «Кавказское», «Южное» и «Балканское».

Сёма знал, что по закону логики собирательства, а не выдаивания территорий, сами

центробежные силы всё равно или поздно сольют в одно сверх государство те территории

с новой столицей. Но то будет не Москва. То будет город в самом центре нового мира. Город, который только намечен к строительству в районе Урала – Срединного хребта Европы и Азии.

От прошлого СССР на карте Союзного государства не хватит в первое время

ряда южных и прибалтийских территорий, тем требуется время, чтобы дозреть. Но зато намечалось вхождение Монголии в общие земли. Территории, которую передержали в то время, когда нужно было принимать в свои пенаты ровно так же как Болгарию с Финляндией.

Весь вопрос будет лишь в том, захочет ли вступить в Союзное государство Китай. Или дороги с Поднебесной давно разошлись в разные стороны?

Оператор с журналистом отошли. Медийщик проникновенно забормотал в камеру о глобальном терроризме и роли русских в борьбе с ним в мире.

Сёма ухмыльнулся. Отсебятины, интерпретаций и вариантов деталей под разными углами точек зрений потом добавит столько, что и Монголия бы с лёгкостью поверила бы в нападение Лихтенштейна на Китай. Но такова уж западная «свободная» пресса.

Не важно, что они говорят. Свою версию Совет всё равно зальёт в Интернет для объективности. А там каждый сам выбирает, во что верить.

Тупая боль в голове снова накатила, мешая думать. Сёма скривился. В конце концов, можно переиграть ситуацию так, что террористы убили и оператора, и журналиста. Или что журналист спровоцировал убийство заложника. Или что их вообще не было, когда освобождали, а снимал один их террористов. Заложники бы потом подтвердили.

Первыми заснятые кадры делают мнения. Свидетели происшествий находятся потом.

«Всё делается так, как нужно, а не так, как было. Кому какая разница, как было? Вот нужно – это совсем другое дело. Но эта грязная игра больше по нраву западному стилю мышления. Пусть лучше мозговики Василия думают, в какое русло вывернуть ситуацию. А я могу только подправить».

Мини-камера при каждом человеке в отряде морских пехотинцев (подотряда скорпионовцев) давала прекрасный подробный отчёт на стол аналитического отдела тотчас же, едва захватили корабль.