Первая задача, которая была поставлена перед набирающим силу войском – прекращение набегов со стороны Казанского ханства. При этом молодого царя не интересовали полумеры, он хотел прекратить набеги раз и навсегда, а для этого есть только один способ: покорить Казань и включить ее в состав Московского царства. С тем желанием семнадцатилетний юноша и отправился «воевать татар».
Трехлетняя война закончилась неудачей. Сказывалось, что одного желания мало. Но работа над ошибками не прошла даром, и в 1551 году царь явился под стены Казани снова за победой! Казанцы запросили мира, согласились на все требования, но, по своему обыкновению, условий мира не выполнили. Однако на этот раз русские не проглотили обиду и следующим летом опять распустили знамена у вражеской столицы – Казань была взята.
Известие о том, что далеко на востоке неверные громят единоверцев, застало султана Сулеймана Великолепного врасплох – подобного он никак не ожидал. Султан отдал приказ крымскому хану оказать помощь казанцам, и тот, наскоро собрав тридцать тысяч человек, двинулся на Русь. Юный царь во главе пятнадцати тысяч всадников ринулся навстречу и разгромил незваных гостей наголову. Следом за сообщением о разгроме Девлет-Гирея в Стамбул полетело известие о том, что на востоке стало одним ханством меньше. Не успел султан переварить эту пилюлю – а ему уже передают о присоединении к Москве еще одного ханства – Астраханского.
Оказывается, после падения Казани хан Ямгурчей в приступе гнева решил объявить войну России…
Слава покорителя ханств принесла Ивану IV новых, неожиданных подданных: надеясь на его покровительство, на верность Москве добровольно присягнули сибирский хан Едигер и черкесские князья. Северный Кавказ оказался так же под властью царя. Нежданно-негаданно для всего мира – в том числе и для самой себя – Россия в считанные годы увеличилась в размерах более чем вдвое, вышла к Чёрному морю и оказалась лицом к лицу с огромной Османской империей. Это могло означать только одно: страшную, опустошительную войну. Что и случилось.
Машу поражала туповатая наивность ближайших советников царя – «Избранной рады». Они неоднократно советовали царю напасть на Крым, покорить его, подобно ханствам Казанскому и Астраханскому. При том, что прекрасно понимали – Османская империя так просто этого не оставит. В XVI веке Османская империя, ослабив свой напор на других направлениях, могла вывести против Москвы раз в пять больше войск, нежели позволяла себе мобилизовать Россия. Само Крымское ханство, подданные которого не занимались ни ремеслом, ни земледелием, ни нормальной торговлей (кроме работорговли), было готово по приказу хана посадить на коней все свое мужское население и неоднократно ходило на Русь армиями в сто-сто пятьдесят тысяч. Но крымские татары были трусливыми разбойниками, с которыми справлялись отряды в три-пять раз меньшие по численности. Совсем другое дело – сойтись на поле боя с закаленными в боях и привыкшими покорять новые земли янычарами и сельджуками. Позволить себе подобную войну Иван IV не мог, потому даже в юном возрасте пропускал советы рады мимо ушей.
Соприкосновение границ обоих государств случилось неожиданно для обеих стран, а потому первые контакты соседей оказались на удивление миролюбивыми. Османский султан прислал русскому царю письмо, в котором дружелюбно предложил на выбор два возможных выхода из сложившейся ситуации: либо Россия предоставляет волжским разбойникам – Казани и Астрахани – прежнюю независимость, либо Иван IV присягает на верность Великолепной Порте, входя в состав Османской империи вместе с покоренными ханствами.
От одного решения зависело будущее Европы: быть ей или не быть? Согласись царь на османское предложение – и он навсегда обезопасил бы южные границы страны. Султан не позволил бы татарам грабить новых подданных, и все грабительские устремления Крыма были бы обращены в единственном возможном направлении: против извечного недруга Москвы – Литовского княжества. В таком случае быстрое истребление врага и возвышение России стало бы неизбежным. Но вот какой ценой? Потерей независимости? Не бывала Русь по пятой захватчиков никогда, потому Царь отказался.
Мария и сама не верила, что какие-то дикие монголы-ойраты, не имеющие письменности и системы счёта, законов, оружия и банальных знаний о мироустройстве, фактически племенах, не выползших из пещерных времён родового строя, способны были покорить полмира и прийти на Русь. Миф, раскрученный династией Романовых, не укладывался в логику веков рабства Руси под Ордой. Скорее всего, Ордой были военные формирования, сродни казацким, служащим Руси, в состав которых входили как христиане, так и язычники, не делающих особых различий из–за бытующего двоеверия не первый век с принятия крещения. И как понять, что после победы на Куликовом поле ещё век ждали той самой свободы от ига до стояния на реке Угре?
Что до соседних монголо-татар или просто татарвы, «татей» – те же участники военизированных ополчений Орды, служащие, живущие и воюющие часто на благо славянских княжеств и с ними породнившихся… До той поры, пока не попали под руку мусульманской империи. Языческие и христианские представления степняков сменились догмами полумесяца, отсюда и весь конфликт.
Девушка вдруг поняла, что ушла в сторону и попыталась сосредоточиться на периоде, в который попала. Выходило, что султан Сулейман, разгневанный отказом, отпустил крымские тысячи, которые использовались им в Молдавии и Венгрии, и указал крымскому хану Девлет-Гирею нового врага, которого ему предстоит сокрушить: Россию.
Суждено было начаться долгой и кровопролитной войне: татары регулярно рвались в сторону Москвы, русские отгораживались Засечной Чертой из лесных буреломов на сотни вёрст, крепостей и земляных валов с вкопанными в них кольями. На защиту этой гигантской стены ежегодно заступало шестьдесят-семьдесят тысяч воинов.
Ивану Грозному было ясно, да и султан неоднократно подтверждал это своими грамотами: нападение на Крым будет расценено как объявление войны империи. А пока русские терпят, османы тоже не начинают активных военных действий, продолжая уже начатые в Европе, Африке и Азии войны.
Выходило, что пока у Османской империи руки связаны сражениями в других местах, пока османы не собираются наваливаться на Россию всей своей мощью, есть время для накопления сил, и Иван IV пользовался этим временем, ведя энергичные преобразования в стране: в первую очередь он ввёл в стране режим, который впоследствии был назван демократией. В стране отменились кормления, институт назначаемых царем воевод заменялся местным самоуправлением – земскими и губными старостами, избираемыми крестьянами, ремесленниками и боярами. Причем новый режим насаждался не с тупым упрямством царского повеления, а расчетливо и разумно. Переход на демократию производился... платно. Нравится воевода – живи по-старому. Не нравится – местные жители вносят в казну сумму от ста до четырёхсот рублей и могут выбирать себе в начальники кого захотят.
Преобразовывалась армия. Самолично участвуя в нескольких войнах и сражениях, царь прекрасно знал про основную беду войска – местничество. Бояре требовали назначения на посты согласно заслугам своих предков: коли дед командовал крылом войска, значит, и мне тот же пост положен. Пусть дурак, и молоко на губах не обсохло: но все равно пост командира крыла – мой! Не хочу старому и умудренному опытом князю подчиняться, потому, как сын его под рукой моего прадеда ходил! Значит, не я ему, а он мне подчиняться должен!
Вопрос этот решался радикально: в стране организуется новая армия, опричнина. Опричники клянутся в преданности одному лишь государю, и карьера их зависит только от личных качеств. Именно в опричнине служат и все наемники: у России, ведущей долгую и тяжелую войну, хронически не хватает воинов, но зато имеется достаточно золота, чтобы нанять себе вечно нищих европейских дворян.
Иван IV активно строил церковно-приходские школы, крепости, стимулировал торговлю, целенаправленно создавал рабочий класс: прямым царским указом запрещалось привлекать землепашцев на любые работы, связанные с отрывом от земли, – работать на строительстве, на заводах и фабриках должны рабочие, а не крестьяне.
