Г. Хабаровск.

Мария в который раз читала свою курсовую работу, стараясь отвлечься от хаоса внешнего мира, в который в один момент превратилась страна. Резня в мегаполисах, быстро и кардинально решаемый вопрос с гастербайтерами и бизнесменами высшего звена силами народа, которому больше не били по рукам, был так далёк от матери-одиночки, что она не включала телевизора, не выходила в Интернет и пресекала любые попытки информаторов Антисистемы ввести её в курс дела.

Она предпочитала не слышать о проливаемой крови и сосредоточиться на учёбе.

Праведного гнева в народе накопилось много. Отчасти страдали виновные и безвинные, но в основном потоке разбирались с тем, что давно назрело, созрело и перезрело. Весь вопрос в том, кто возглавлял.

Масса толпы не особо разбирала, кто в чём виновен конкретно. Постулаты и провокаторы брали своё, указывая на неугодных общественному мнению. Сил кастрированной полиции и оголодавшей армии не хватало, чтобы навести порядок. Потому первые волны общенародного выступления новый Кремль решил не гасить, отстранившись.

Ячейки Антисистемы лишь пытались брать под контроль людские орды и старались переправить по возможности их буйные порывы в нужное русло. Доверия у этой структуры было больше, чем у всего созданного государством за три десятилетия капитализма, который так и не привёл к появлению трёхсот сортов колбасы и конкурентных цен производителей. Если не считать появление соевой колбасы, загустителей, эмульгаторов и канцерогенов, мало имеющих отношение к мясу.

Мария и не знала, что телевизор не вещает ни одного канала. С уничтожением спутников заглохли все цифровые и кабельные каналы, а эфирные заглушили осознанно. Так же перестал работать и Интернет, и выходить в печать газеты. Многогранная машина СМИ в кой-то веки остановилась, тем самым перестав лгать. Информация свободно текла лишь по Руснету, привязанному к спутникам Антисистемы и всем доступным им каналам связи. Информаторы ячеек выдавали распоряжения и координировали действия групп, внося в хаос первых дней погромов упорядоченность и логичность.

Проще говоря, Мария Корпионова (после свадьбы Маша взяла фамилию Семёна, взявшего в свою очередь фамилию чернявого брата и основателя клана – Сергия Родославовича) закрылась с дочуркой Любляной в их с Семёном квартире-пентхаусе в Хабаровске невдалеке от набережной. И весь прочий мир для неё не имел значения. Только малышка и она. Флаг скорпиона над зданием и золотистая табличка на двери подъезда и квартиры хранили её надежнее телохранителей. В эти дни окупались все суммы доверия, заработанные структурой за годы своего существования.

Только несколько людей имело доступ в её обитель под крышей многоэтажки: снабженец и Владлена с маленьким Боремиром. Но в последнее время берегиня Скорпиона предпочитала жить в посёлке нового типа – Эдеме-1. За городом с приёмными родителями Сергея Корпионова ей с Натальей, у которой было трое детей, жилось немного проще, чем в тайге, где без Рыся справляться с хозяйством стало гораздо сложнее.

За городом с приёмными родителями Сергея Корпионова её жилось немного проще, чем в тайге, где хозяйничала Наталья, но всё же ещё и занималась тремя детьми.

Любляна спала в колыбельке после очередного кормления и давала матери время, чтобы погрузиться в мир прошлого. Хотя бы путём изучения материалов через книги, учебники и статьи по темам. Честно говоря, Мария всерьез собиралась доучиться в институте после декрета и при возможности готовилась к ГОСам, набирая и начитывая материал для дипломной работы, потому нещадно налегала на кофе, стараясь успеть побольше, пока ребёнок спал. Кружками был заставлен стол.

Вот и сейчас она вчитывалась в распечатанные на лазерном принтере листки. Темой её работы была мало изучаемая и незаслуженно забытая «битва при Молодях» при оплёвываемом Иване Грозном. Деспот и тиран, мучитель душ и самодур, он был так же ненавидим либералами, как и Сталин. Но, по сути – он был собирателем земель русских. Множил её богатства. Он был правителем-отдушиной для народа, который многократно увеличил свой прирост в периоды его правлений. В отличие от гуманной демократической системы уничтожения собственного народа вполне легально.

Дело было так…

В тысяча пятьсот семьдесят первом году крымский хан Девлет-Гирей подошел к Москве. Спасаясь от нашествия крымцев и примкнувших к грабительским набегам татар, за стенами города спряталось несчетное количество беженцев из ближайших весей и мелких городищ. Все они вместе с жителями столицы оказались в смертельной ловушке. Взять русскую столицу хан не сумел, но смог её запалить. Большинство строений в городе было деревянными. Огненный смерч в считанные часы сожрал осаждённый город, предав мучительной смерти больше ста тысяч невинных людей.

Крымские орды ушли, но оставили после себя груды трупов, реки крови и слезы сирот и матерей. Разбойничий Крым, южный сосед России, был давней бедой, непрекращающейся напастью, терзающей русские земли. Вторили им и Казанские и Астраханские ханства, терзающие Московию при каждом удобном случае. Раз за разом с их территорий приходили банды грабителей, разоряли селения, убивали, калечили, насиловали, угоняли людей в рабство, отнимали у крестьян нажитое годами добро, оставляли после себя кровь и разруху.

Муки и страдания русской земли требовали отмщения, но нанести Крыму ответный удар было практически невозможно, как и прочим вассалам Османской Империи. Ханства оставались недосягаемыми. Разбойничьи шайки никогда не принимали боя и убегали от русских отрядов, едва заметив регулярные отряды. Угадать, откуда явятся тати, чтобы перехватить их и не дать учинить грабеж, было невозможно. Пойти в логово врага, чтобы истребить шакалье племя в его норе не рисковал ни один царь – удар в спину был обеспечен. Но то полдела. Напасть на любое из ханств означало объявить войну могущественнейшему государству той поры – Великой Порте. Вот в чём заключалась главная беда.

Османская империя на тот период находилась в зените своего могущества. Она активно раздвигала границы своей империи во все стороны, наступая на юго-востоке в Персии, на юго-западе в Африке, осаждала Вену на северо-западе и продвигалась к Венеции. Вторгнуться в Крым означало начать войну с величайшей империей шестнадцатого века.

Однако в 1572 году уже сама Османская Империя решила пожаловать на Русь. Султан Селим Второй решил, что настала пора присоединить русские земли, а своих свободолюбивых соседей сделать данниками империи. Ради этого в северные земли были посланы двадцать тысяч янычар – лучшей в мире пехоты XVI века – и двести орудий. Ради этого похода подняли в седло все мужское население Крыма. Устрашающая махина из ста двадцати тысяч лучших ратников и умелых воинов покатилась на Россию, выступая к Москве.

В этот раз османы шли не грабить. Они шли покорять. Султан заранее разделил русское государство между своими мурзами, назначил наместников и министров, а крымским купцам-работорговцам выдал разрешение на беспошлинную торговлю на Волге любым товаром. К концу сего года Россия, по мысли турок, должна были стать всего лишь одной из имперских провинций. Тем самым произошла величайшая битва христианской цивилизации, определившая будущее евроазиатского континента, если не всей планеты, намного веков вперед. В этом сражении решалась не просто судьба Руси и стран Европы, но речь шла о судьбе всей европейской цивилизации. Эта победа была одержана вопреки, «неправильным» правителем, «неправильной» армией и «неправильным» народом. Потому династия Романовых, воцарившаяся после последнего из Рюриковичей – Ивана Четвёртого «Грозного» – и всё европейское, да и мировое сообщество сделало всё, чтобы её забыть…

Мария оторвалась от листков, заслышав в небе гул. Подойдя к балкону, она хотела закрыть дверь и форточку, и вернуться к вычитке материала, но внезапно увидела летящие над Амуром самолёты. Два десятка грозных стальных птиц, разукрашенных в зелёный камуфляж, направлялись со стороны Большого Уссурийского острова к Хабаровску. Гул в небе сопровождал их боевое построение.