— Боюсь, что Крым пока подождёт, — покачал я головой. — Опухоль большая. Судя по тому, как вы перенесли прошлое вмешательство, вы после такой процедуры отсюда не выйдете. А ещё есть метастазы, которые тоже надо убрать все до единого. Так что лучше завершить полностью лечение, а только потом уже Крым.

— Это где-то через месяц? — страдальческим голосом спросил он.

— Думаю больше. Но давайте не будем загадывать. Когда основной очаг уберем, то дальше будет проще.

— О, знакомые лица, — сказал Корсаков входя в кабинет.

— Вы про наши со Светой? — хмыкнул я.

— Нет, вашего лица я вообще не знаю, — с серьёзным видом сказал он и ожидал реакцию. Я только улыбнулся и больше ничем его не обрадовал. — С этим пациентом всё, как в прошлый раз?

— Да, Борис Владимирович, — кивнул я.

— Начинайте, — сказал он через минуту после того, как положил пальцы на виски пациента. Тот уже мирно сопел себе в две дырочки.

Я внимательно просканировал всё в области панкреато-дуоденальной зоны. Образование стало немного меньше после прошлой процедуры, но всё ещё оставалось очень большим. Кроме того, прорастало и в стенку двенадцатиперстной кишки, желчных протоков и поджелудочную. Ясное дело, работы здесь ещё очень много.

И самое сложное — не просто выжечь из пациента неконтролируемого им врага, а сделать так, чтобы не пострадали функции органов, куда распространилась эта гадость. Главный вопрос — если убрать образование в пределах здоровых тканей, то не будет куска желудка, двенадцатиперстной кишки, общего желчного протока и поджелудочной. Самое сложное — протоки и полые органы. Если просто тупо убрать полностью образование, это всё будет открыто в брюшную полость и тогда жить ему останется несколько дней максимум. И то в лучшем случае.

М-да-а-а. Вот это задачка. В голову пришла интересная идея. Надо попробовать воплотить её в реальность. Пока писал методичку, вычитал про вариации воздействия на ткани и органы человека и способы управления ими. Если коротко, то мысль такая, надо часть образования, которая сейчас составляет стенки протоков, желудка и кишечника, просто превратить в рубец. Да, такое возможно и, похоже является единственным выходом. Делать ему гастрэктомию, как онкологи в нашем мире, я точно не буду, для этого нужна бригада опытных хирургов. Лучше подольше поковыряюсь, потом понаблюдаю в течение года, чтобы не пропустить рецидив. Зато человек останется без шрама во весь живот и с функционирующим желудком. Не идеально, конечно, но будет выполнять своё предназначение. Если бы ещё найти способ создать в новой стенке желудка продольные и циркулярные гладкомышечные структуры, было бы здорово. Может я когда-нибудь научусь и этому, но пока точно не судьба.

Ну что, Саша, с Богом! В первую очередь я занялся приготовлением той самой рубцовой стенки. Осторожно воздействуя на часть образования, которая на данный момент выполняла функцию стенки желудка в области привратника. Моя задача сейчас не удалить эти ткани, а видоизменить. То есть гораздо более тонким и точным пучком малой мощности я воздействовал на ткани так, что быстрорастущие клетки (а это и есть основная структура злокачественного образования) погибали, а соединительная ткань между ними оставалась практически нетронутой.

Дело очень тонкое, это гораздо сложнее, чем вырезать бормашинкой кружева из яичной скорлупы. Процесс продвигался настолько медленно, что и до вечера не справиться. Тогда я решил не форсировать события таким образом, а сделать пока на поверхности опухоли тонкий слой чистой соединительной ткани, которой здесь совсем немного. Потом я планировал удалить часть основной массы опухоли. Заглянув внутренним взором в ядро, убедился, что запас энергии у меня пока достаточный и приступил к выжиганию участков, которые не прорастали в другие органы. В совокупности удалось удалить ещё четверть оставшегося объёма. Надо на этом сегодня остановиться. И я близок к истощению и пациенту будет тяжело, как в прошлый раз.

— Можете будить, Борис Владимирович, — сказал я, вытирая пот со лба. — Свет, сгоняй за кофе пожалуйста.

— Ну как, получилось задуманное? — поинтересовался Корсаков перед тем, как приступить к пробуждению.

— Частично, — довольно улыбнулся я. — Работы ещё очень много, но я на верном пути. Посмотрю в следующий раз, что из этого получилось.

— Это хорошо, что на верном пути, — сказал Корсаков и начал процедуру пробуждения.

Я объяснил пациенту, что диету придётся немного подкорректировать. Скорее всего достаточно долго надо будет употреблять только жидкую и полужидкую пищу, чтобы не повредить тонкий слой чистой от злокачественных клеток соединительной ткани. При появлении любых жалоб надо немедленно показаться. А так повторную процедуру я назначил через неделю, на следующую среду.

Пока я занимался филигранным воздействием на новообразование, в коридоре успел скопиться народ. Темп работы пришлось увеличить. Но, сначала я помедитировал и выпил кофе. Потом с новыми силами принялся исцелять больные суставы и связки, ушибы и растяжения, боли в позвоночнике. До обеда удалось со всеми справиться.

Но, только мы успели опустошить тарелки, когда до конца обеденного времени оставалось ещё с четверть часа, в коридоре послышалась непонятная возня и возмущённые возгласы. Дверь распахнулась и без всякого предупреждения работники скорой помощи ввезли каталку. На ней был молодой мужчина, немного старше меня. Насторожило, что он был очень легко одет, но по грязной мокрой одежде видно, что побывал на тротуаре, а не дома упал. Лицо в крови, правая рука и нога фиксированы временными шинами. Очень вовремя в кабинет забежал Юдин. Наверно проходил по коридору и увидел всю эту заваруху.

— Илюх, похоже понадобится твоя помощь, — обратился я к нему. — И ещё, позови Корсакова и мою маму, пока я буду осматривать пациента. У парня похоже черепно-мозговая травма тоже есть. Света, выйди пожалуйста в коридор и попроси пациентов прийти в другой день, похоже мы здесь надолго застрянем.

Я заглянул пострадавшему в глаза и увидел, что зрачки отличаются размерами, хоть и не сильно. Возможно здесь будет не только сотрясение, но и субдуральная гематома.

— Что хоть с ним случилось? — спросил я у выходящих из кабинета работников скорой помощи.

— Герой любовник, — хмыкнул один из них. — Сматывался от мужа своей подружки и решил перелезть с балкона на балкон. Это тут недалеко произошло, на Суворовском в многоквартирном доходном доме. Поэтому мы его сразу к вам, как в ближайшую.

— Ну да, маршрутизация, — кивнул я.

Рука и нога подождут, решил начать с головы. Приложил ладонь к темени и начал сканировать полость черепа, мозг и кости. В глаза сразу бросился перелом основания черепа, из-под надкостницы набежало под твёрдую мозговую оболочку, причём не мало. Вполне возможно, что это и послужило причиной анизокарии, то есть разноразмерности зрачков. Тяжёлый пациент. Сканирование показало также перелом передней и задней стенок гайморовых пазух и костей спинки носа. Здорово он приложился об тротуар. Насколько я помню, на Суворовском домов больше пяти этажей высотой нет. Значит на уровне пятого скорее всего он акробатикой и занимался.

Корсаков буквально влетел в кабинет. Илья его так застращал что ли? Борис Владимирович всё понял без слов. Он быстро усыпил пациента и отошёл в сторону, уступив мне место для работы. Значит начнём с перелома основания черепа. А Илюхе поручил заниматься ногой.

— Ты на всякий случай просканируй обе ноги и таз, — дал я ему поручение. — Не думаю, что всё остальное целое, могли просто не обратить внимания при первичном осмотре на месте. Я пока с субдуральной гематомой разберусь, а потом ещё и позвоночник с грудной клеткой посмотрю.

— Что тут у вас? — спросила мама, входя в кабинет, потом увидела пациента и всплеснула руками. — О, Господи! Что с ним такое произошло?

— Падение с высоты пятого этажа на брусчатку, — ответил я. — Вообще ему очень повезло, что жив остался.

— Бедолага! — мама подошла поближе, разглядывая повреждения на лице, потом увидела анизокарию. — Что там у него в голове, смотрел уже?