Эх, выходные пролетели незаметно. То город надо спасать, то красоток пирожными кормить, а на методичках даже конь не валялся. Вот сейчас приеду домой и сразу займусь. Решил для себя, что делать подобие пересказа сразу всей книги ни к чему. Разобью весь объём на три части. Сейчас подготовлю первую, вводную, чтобы ученики смогли начать работать. Полное обучение будет происходить в три этапа, вот и будет три методички. Пока их напишу, сам буду знать предмет на зубок, а не рассказывать самые азы, как раньше. И набор плакатов надо будет подобрать для каждого этапа в отдельный тубус, чтобы потом не путаться и не таскать с собой сразу все. Некоторые плакаты надо продублировать, они могут понадобиться на любом из трех курсов. Сложно всё. Но можно.

Придя домой, извинился перед всеми за отсутствие свободного времени, сопроводив это шутовским глубоким поклоном и уединился у себя в комнате. Попросил только Настюху принести мне полный кофейник. Психоэмоциональный подъём от одной мысли, что дело движется гораздо быстрее, чем я надеялся, окрыляли меня на плодотворную работу с написанием методичек. Раз я в первую очередь буду заниматься целителями в лечебнице Святой Софии, значит первой будет напечатана методичка с более подробными пояснениями. Более сжатый вариант, предназначенный для лекарей, пойдёт вторым эшелоном, его сделать будет уже не сложно. Просто убрать лишнее из методички для целителей.

Чтобы мозг не вскипел, я всё же принял участие в семейном ужине. Даже немного посидел со всеми у камина с чашкой чая в одной руке и черничным пирогом в другой. Потом вернулся в комнату к своему кофе и продолжил писать.

Только начался понедельник, а у меня уже столько планов на сегодня, которые я должен выполнить одновременно. По пути в клинику я думал с которого из них начать. Сегодня после работы я еду в управление полиции, Белорецкий пообещал мне организовать встречу с Андреем. Пожалуй, это сейчас главное, потому что его могут в любой момент этапировать или перевезти в Москву, тогда я его очень долго не увижу. Надежд на амнистию для Боткина я особых не питал, разве что самую малость.

Альберт Венедиктович сказал, что сегодня вечером возможно медальон будет готов, в этом случае он обещал позвонить. То есть этот вопрос пока завис в воздухе и будет решаться по ходу пьесы. Можно с ним и не торопиться если бы не один момент — мне без него очень некомфортно, хоть угроза жизни вроде как миновала.

А ещё надо отвезти свежеиспечённую рукопись методички в типографию. Тираж пока небольшой и Прасковья сказала, что смогут сделать в течение суток. Я очень надеялся, что именно сегодня, в понедельник, Обухов даст мне отмашку начать нести лучик света в тёмное царство. То есть обучать целителей невиданному для них до этого дня лекарскому делу. Хорошо хоть анатомию и другие предметы им не надо преподавать, все учились и имеют диплом целителя. Но вот заживлять раны с помощью магии им только снилось. Кошачья царапина не в счёт.

Возле манипуляционного кабинета пока сидела только одинокая пожилая дама с очень гордой осанкой и не соответствующим возрасту ярким макияжем. Её оценивающий брезгливый взгляд, брошенный на меня, не обещал ничего хорошего. Я заранее знал, что сейчас будет сложный разговор, который ей нужен не столько для решения вопроса с какой-то болячкой, сколько с целью самовозвышения и психоэмоциональной разгрузки. Нередко попадаются такие персонажи и я их нутром чую. Я поздоровался с пациенткой, попросил минуту подождать и вошёл в кабинет.

— Доброе утро, Свет! — сказал я, снимая пальто и доставая халат из шкафа. — Давно мадам здесь сидит? Смотрела на меня подозрительно, хорошо хоть не заставила в очередь встать.

— Доброе утро, Александр Петрович, — сказала Света и вздохнула. — Часов с семи, наверное. Я пришла в четверть восьмого, чтобы подготовить кабинет, инструменты, а она уже тут. Каждые пять минут спрашивает, когда же придёт доктор. Я ей сказала, что у нас рабочий день с восьми, но доктор приходит раньше. Не помогло. Последний раз она заглянула за пару минут до вашего прихода.

— К вам можно? — послышался из-за чуть приоткрытой двери раздраженный голос теряющей терпение пожилой дамы.

— Одну минуточку, мы вас сейчас позовём, — ответил я, всё равно ближе к двери стою.

Из-за двери послышалось невнятное бормотание. Может быть мне показалось, но было вплетено немало непечатных слов. Неожиданно, а казалось такая манерная дама, воспитанная в лучших традициях. Впрочем, кто не использует эти слова? Для интеллигента до мозга костей просто нужен довольно веский повод.

— Проходите пожалуйста! — сказал я, открывая дверь и чуть не вмазал женщине как следует в лоб. — Я вас не ушиб? Хорошо, проходите пожалуйста, располагайтесь.

Мадам гордой походкой прошествовала через весь кабинет и уже собиралась чинно опуститься на кресло в нашей зоне отдыха. Видимо надеялась на длительную задушевную беседу с чаем и плюшками.

— Нет, подождите, вам не туда, — попытался я её остановить, но тщетно, она игнорировала мой оклик и удобно расположилась в кресле. — Подойдите сюда пожалуйста, вам нужно прилечь на манипуляционный стол.

— А зачем мне на манипуляционный стол? — удивилась она, искоса взглянув на меня. — Мне никакие манипуляции не нужны.

— Все воздействия исцеляющей магии на человека мы называем манипуляциями, — медленно и членораздельно произнёс я. — Даже если просто болит колено при нагрузке или стреляет поясница.

— Но, господин лекарь, у меня всего этого нет! — развела руками дама, состряпав удивлённо-обиженное личико.

— Тогда что вас беспокоит? — я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Потом ещё раз. К сложному разговору готов.

— Нехорошо как-то мне в последнее время, — сказала она, скривив ярко накрашенные губы и покачав головой. — Просто нехорошо. Неуютно. И я не знаю, что с этим делать.

— Что-нибудь где-нибудь болит?

— Не-е-ет, что вы! — махнула она рукой. — С этим всё в порядке.

— Может быть тошнит, крутит живот, ноет где-то, схватывает?

— Да нет же, — снова повторила она и покосилась на пустые чашки на столе.

В ресторан что-ли пришла? Обойдётесь. Уже ежу понятно, у какого специалиста она должна лечиться, но мне теперь ещё предстоит эту версию ей как-то доказать. А это в подавляющем большинстве подобных случаев ох как сложно.

— Меня ничего не радует, — решила она продолжить свой рассказ самостоятельно, а я запасся терпением и не перебивал. Время пока позволяет, толпы за дверью нет несмотря на понедельник. Наверно её несчастная, замученная жизнью аура всех отпугивает. — Вот приготовила повариха вкусные пирожные, которые я по жизни очень люблю, а сейчас радости никакой. Были тучи и снег, а хотелось солнышка. Вот сегодня было солнышко, но оно меня ни капельки не обрадовало. И как-то нехорошо, неприятно, словно душу из тебя вытягивают.

Я еле сдержался, чтобы с важным видом страшным голосом не ляпнуть «это порча!». В коридоре послышались голоса, значит пациенты набираются. Понедельник начался с небольшой задержкой. Пора начинать выкручиваться. И наполнить чашку, которую она в десятый раз сверлит взглядом — совсем не тот вариант. Она тогда вообще не уйдёт.

— Мадам, судя по всему вы пришли не к тому лекарю, — начал я. — Я только снимаю боль в суставах и позвоночнике, лечу болезни живота, раны и переломы, но ваше состояние мне изменить не под силу.

— Так вы говорите про живот? — тут же оживилась она. — Всё правильно, живот и тянет, и нехорошо как-то, невесело. В туалет, простите, по большому хожу раз в неделю, есть стала плохо, аппетита нет совсем.

— Так что же вы сразу это не сказали? — вздохнул я. Вот так вот бывает, век живи — век учись. И один хрен рано или поздно произойдёт нечто подобное. — Я же спрашивал.

— Так вы спрашивали про боль, а боли нет. Просто тянет и дискомфорт. И в животе, и на душе. Да ещё слабость какая-то последние две недели. Нехорошо мне, господин лекарь.

— Понял, услышал, — ответил я. — Ложитесь пожалуйста на манипуляционный стол, я буду смотреть, что у вас там в животе.