По всем признакам, мы столкнулись как раз с таковым, и это в любом случае было не очень хорошо. Подобный вид нежити всегда силён, а ещё чрезвычайно трудноубиваем. О чём говорить, если заклятия упокоения и молитвы изгнания на них почти не действуют, тела непросто сжечь что магией, что обычным огнём, рубятся они с трудом, почти как железное дерево, а потому без зачарованного оружия никуда, но даже полное уничтожение тела ничего не гарантирует. У личей есть так называемые филактерии, которые восстанавливают их физические вместилища. А ещё эти милые создания, если не врала Френалионская библиотека, весьма разнятся по силе. В лучшем случае лич — это сильный маг с весьма солидным запасом маны, которая ещё и восстанавливается с отвратительно высокой скоростью. В худшем… в худшем это лютый кабздец в масштабах страны, способный уничтожать города и манипулировать самим временем двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, не нуждаясь в еде, отдыхе, сне. Ну и заодно поднимая армии мертвецов в массовом порядке. Книги содержали упоминания лишь о трёх таких личах в древности, и авторы очень радовались, что нынче эти ребята уже не те: труба пониже, дым пожиже и не по их силам щёлкнуть пальцами, заставив город почти мгновенно всосаться в чёрную точку и оставить на месте себя глубокий котлован. А я почти до мокрых штанов был счастлив, что наша нежить, кажется, имеет суицидальные наклонности, потому что она как раз из древних времён и за последние столетия могла тут накрутить такого, что и вся армия Ассонхейма не сдюжит.

Однако на нас шли лишь умертвия из бывших стражей Дома Хрустального Снега. Конечно, тоже не фунт изюма, бойцы были одеты в добротные латные доспехи, сильны, быстры, не чувствительны к боли и стойки к повреждениям, но, как говорится, ничего особенного. Стена щитом в ворох заклятий встречала их у подъёма с лестницы. Одни хирдманы накалывали дохляков, выхвативших магии от вирдманов, на копья, другие рубили жертв некромантии на части, лишь иногда получая раны, которые быстро залечивались Астрой и Шанти. Через минуту с небольшим ситуация, конечно, стала немного похуже. Город накрыла снежная буря, задувая в окна, но уж на одно помещение моего духа воздуха вполне хватало.

— Да сколько их тут, бл@дь⁈ — рявкнул один из бойцов, срубая топором очередному мёртвому эльфу руку в локте, пользуясь слабостью брони на сгибе. Хотя, справедливости ради, та была хороша: кольчуга между латными элементами прорубилась зачарованным оружием неглубоко, и конечность противника лишь повисла, а не упала. Однако голову ушастого от расставания с телом это не спасло.

— Вряд ли весь город, так что не ссы, — невозмутимо хмыкнул я, сам прикидывая наши запасы. Зелий на поясах полный комплект, в принципе часов пять мы тут можем простоять, правда, меняясь и отдыхая. На обед в лагерь уходить не собирались, так что в мешках даже есть перекус. Но это прям на дальнюю перспективу, для начала надо разобраться с трупами хозяев, а потом уж будем вольготно располагаться в гостях и чувствовать себя как дома.

Правда, бой с нежитью в узком проходе приобрёл пусть быстрый, но устойчивый темп, так что, бросив в очередного латника заклинание, я мысленно обратился к нуррэ-онне:

— Посмотри, сколько к нам идёт дохляков.

— Я уж думала, ты не попросишь, — неслышно для остальных прошипела Кобра, а через несколько секунд завопила не своим голосом: — А-а-а-а-а-а!!!

— Упадок манер у современной молодёжи огорчает меня всё больше и больше, — тем временем опять раздался скрипучий голос из ниоткуда. — Мало было неуважения к хозяевам дома и просто старшим по возрасту, теперь ещё и попытки подглядывания? Может, вы ещё начнёте гадить по углам? Я слышала, для вас, дикарей, это норма.

— Гнусные слухи, распространяемые нашими недругами, — отозвался я, пытаясь понять, что случилось с сянькой. Та была без сознания, ранена, но, кажется, не помирала… Ну насколько подобные категории применимы к духу уже мёртвой девки. — Хочу заметить, про ваш народ тоже рассказывают много нехорошего.

Иви рядом едва заметно фыркнула, а потом взглядом дала мне понять, что с врагом лучше бы не разговаривать, особенно если речь идёт о бабе, пусть и дохлой. Но меня по-прежнему снедало любопытство, так что я не видел смысла молчать, скорее наоборот. Нежить же ответила на мою реплику следующее:

— Что могут говорить про величайший народ этого мира жалкие завистники? В любом случае их слова продиктованы их же жаждой нашего долгожительства, внешнего совершенства, мудрости разумов и благородства душ.

— М-да, померли вы явно не от скромности, — хохотнул я, а потом еле успел убрать голову, уворачиваясь от метательного ножа, кинутого одним из умертвий, который проскрежетал по касательной по шлему. Кажется, мне намекнули, что нужно думать, что говоришь, а не говорить, что думаешь. Но если бы я понимал подобные советы, Хоук в своё время не грыз бы щит, пока меня учит. — Про благородство-то что за рассказы? Или вы с Домом Холодного Рассвета были не союзники?

— Союз был разорван по их инициативе, и они закономерно за это поплатились, — ответили стены башни всё тем же голосом, а нежить стала активнее. Видимо, личиха её лично скипидарила своим настроем.

— И что же привело к этому печальному событию?

— Их недальновидность. Не всем дано понять, что от врагов мало отгораживаться стенами. Их надо уничтожать или подчинять.

— Вы что же, поход к демонам задумали? — с нескрываемым подозрением в голосе спросил я.

— А он разве не произошёл и не был предметом зависти низших рас? — надменно спросили у меня в ответ.

— М-м-м, боюсь, я принёс плохие новости, — пришлось мне неловко произнести.

— Говори! — раздался голос, который не просто приказывал, а буквально повелевал.

— Что ты вообще помнишь с тех пор, как город был покинут? — осторожно спросил я вместо ответа. Седалищный нерв буквально вопил, что кто-то тут свернул не туда.

— Что сидела в этой комнате и ждала мародёров или возвращения хозяев в неактивном состоянии. Вы пришли первыми. — Кажется, меня не назвали в конце идиотом только из врождённой эльфийской вежливости.

Правда, при этом приказов умертвиям никто не отменял, и очередной эльф в длинном выпаде изогнутым клинком достал плечо Асмунда из-за спины своего товарища. Это я между заклятиями имел возможность трепаться, а парни продолжали рубиться изо всех сил. Однако раз диалог начался, его следовало продолжать.

— К сожалению, хозяева уже не придут. Мы не просто кучка мародёров, что решили зайти сюда под шумок и погреть руки. Твоё неактивное состояние продлилось более восьми сотен лет, примерно столько же не существует Снежной Империи. Последние потомки вашего народа находятся в фактическом рабстве у лесных сородичей, собственно, мою мать как раз и продали на рынке дикому северянину, ставшему моим отцом, — проговорил я.

Ответа… не последовало. Нежить всё так же ломилась наверх, я отправлял вместе с остальными вирдманами в неё специализированные заклятия, которые дохляков хоть и не укладывали, но хотя бы замедляли. Парни кололи и рубили врага в ближнем бою, создав уже небольшую баррикаду из мёртвой плоти и доспехов на ней. Если бы не последнее, я бы, наверно, велел кому-нибудь из магов начать таскать из-под ног бойцов, павших телекинезом, и сжигать их у окон, но тут были честные трофеи из мифрилового сплава. Видимо, придётся усложнять дело, выковыривая из них мертвечину. Однако ход моих мыслей прервала Иви, проговорив:

— Ты, кажется, её сломал.

— Да вроде бы не должен был, — проворчал я. — Во всех книгах писали, что личи свободны от большинства эмоций.

— Видимо, не всех.

Сказать я ей на это ничего не успел. С лестницы прилетела эльфийская стрела, проскочившая между щитов вирдманов, проигнорировавшая мой собственный магический щит, поднятый после приснопамятного метательного ножа, и пробившая мою щёку. Попадание в голову прошло по касательной, важные органы не задеты, но наконечник крайне неприятно проскрежетал по костям моего лица, заставив сказать не: «Ай-яй-яй, какая досада», — а гаркнуть: