— Ну вот ты не начинай, а? — скривился он, помогая мне с метром.

— А я и не заканчивал. В моём хирде ты был бы куда более к месту, чем среди дренгов конунга медведей, — не остался я в долгу. — Шаг и шестьдесят три с единичкой. Запишу рядом с точкой «Девяносто».

— Обсуждали. В твоём хирде я всегда буду в лучшем случае вторым, брат, — фыркнул он, изображая цифру.

— Ну так и в Берне ты не конунг, — ответил я на это, вновь беря линейку.

— Это другое, понимать надо, — привёл «молотоголовый» уже избитый довод. — Там я могу расти среди дренгов, стать лучшим из них и однажды поймать удачу за хвост.

— А то я её ловить не буду, — буркнул я, делая новую отметку.

— Это опять будет твоя удача, — махнул он рукой. — Не пойми меня неправильно, я рад, что у тебя уже есть и корабль, и свой хирд. Да и что от «дедов» ты сумел отбрехаться, чтоб взрослых мужиков поверх тебя не понавязали. Но это всё твоя дорога, а я хочу идти своей. Вот обзаведусь своим кораблём с командой, и тогда можно будет подумать об общем пути.

— Ты неисправим… — слегка закатили я глаза вместе с Гринольвом, который как раз был ответственен за то, что патриархи родов на меня не сильно давали. Древнего вирдмана вообще слушают куда лучше, чем юнца, пусть даже башковитого и удачливого. Так уж жизнь устроена.

Тормод же всегда и был таким, какой он есть. Гордым, амбициозным и не любящим проигрывать. И сейчас, несмотря на всю выдержку брата, я чувствовал, что мои успехи ранят его ассонское сердце. Он ведь и правда был выдающимся парнем, природа его очень щедро наградила талантами, и Тормод с огромным упорством их развивал. Не удивлюсь, если среди дренгов он правда станет лучшим и в рекордно короткие сроки выбьется в хольды. Ведь и с оружием отлично обращается, и силён на диво, и образован многим на зависть благодаря Гринольву, что в последнее время за него взялся… Но всё равно проигрывает мне. Я ведь уже кораблём обзавёлся, второй до ума довожу, причём он настолько зачарованный, что конунги могут нервно курить в сторонке трубку мира, у меня уже есть свой хирд, в который вступает молодёжь посёлка, наши друзья по детским играм и недруги в детских же драках. Наверно, сродни чуду, что зависть брата белая, а не чёрная. Не уверен, что вёл бы себя так же достойно. Скорее уж поверю в обратное. Я не святой и знаю это. А потому заткнулся и просто продолжил работать, открывая рот лишь по делу. И обещая себе передавать брату с оказиями новые зелья и снаряжение. Он этого заслуживает как никто. Только по-хорошему тоже надо что-то хитрое придумывать, чтобы не шатать гордость брата ещё сильнее, а то ведь может воспринять подарки от чистого сердца как подачки от сильного слабому.

Неприятная, в общем, у нас была ситуация. Однако, что с ней делать, я не очень понимал. Ну что мне, корабль свой утопить, что ли? Или с собственным хирдом поссориться, чтоб снова с братом вровень встать? Не могу я так, мне всё-таки люди и полуэльфы доверились, и неправильно их кидать из-за подобных материй. Как и из-за любых других, кидалой быть вообще плохо. Так что Тормоду придётся удовлетвориться тем, что он по-прежнему полноправный тингман, а я изгнанник. Тут он ох как впереди меня, да и на оружии снова побеждает, видать, вообще себе продыху не давал с тренировками.

Кораблём же мы занимались ещё больше недели. Сил и Син уж сделали его обшивку монолитной, заодно укрепив её, также над ней поработала с внешней стороны Иви с компанией, нанеся несколько составов, предотвращающих как гниение, так и обрастание корпуса, тут и Сяньская зелень была, и Бердомова краска, и несколько наших с невестой разработок, так что корабль должен был служить долго. А вот теперь его спустили наконец на воду, где он принял на себя архимедову силу, что сопротивляется гравитации, и обрёл свою будущую постоянную форму. Да, на берегу и на воде изгиб киля меняется незначительно, но меняется.

У меня же началось лазанье по трюму с «монтажом дополнительного оборудования». На претензии Тормода я отшучивался, но глубоко внутри был согласен с ним. Начертание магической схемы было страшным геморроем. Я, как изобретатель этого безобразия, тянул лямку. Тот маг, что однажды возможно украдёт её секрет, скорее всего на середине процесса плюнет на всё и в припадке ярости берсеркера спалит свой корабль к чёртовой матери, предварительно погрызя его борт, как щит. Изменить ситуацию сможет разве что нечто совсем уж экстраординарное. Ну вроде летучего драккара, который сбросит на столицу вражеского государства с тонну склянок алхимического огня или типа того.

Но у меня было подозрение, что до подобного кроме меня вряд ли кто-то быстро додумается. В первую мировую войну, когда, пожалуй, впервые отметилась авиация, она изначально использовалась только для разведки. Сбрасывать с неё мины народ догадался не сразу, как и брать на борт пулемёты. Вроде как там чего только ни творилось, кто-то с наганов и маузеров в полёте перестреливался, кто-то верёвку с кошкой скидывал и пытался так зайти на вражеский самолёт, чтобы та намоталась на чужой винт, кто-то с охотничьей двустволки по противнику палил, и так далее. Однако у меня было некое понимание того, как должна развиваться ситуация и в какую сторону следует двигаться, чтобы достичь успеха. Пусть и с оговорками, мир-то всё-таки другой, на тему противодействия какому-нибудь дракону, к примеру, надо думать, и я не уверен в эффективности парочки небольших баллист с гарпунами.

Но при этом в любом случае мне не кажется, что стоит торопиться с военным применением моего корабля. В первую очередь, его цель — быть быстрым, телекинез с ритуальной схемой и аж девять вирдманов дадут ему невиданную скорость. И лишь во вторую голову он должен стать мобильным, возможно, тихонько где-то облетая волоки и не платя за них или оставляя с носом преследователей, незаметно пролетая над их головами под иллюзией. Дерутся по поводу и без, атакуя в лоб пусть последователи Тира с Тором, а у меня бог другой. Моя скромная задача перехитрожопить противника, чтобы он с охреневшим лицом потом сказал: «А чё, так можно было?»

Однако победа любит подготовку, так что я неделю с лишним блуждал в мире цифр, измерений, углов, хорд, меридианов, рун и прочей дряни, которая к концу процесса вызывала у меня зубовный скрежет. Но светлый миг настал, последний штрих ритуального узора был вычерчен, после чего я сел в точке фокусировки у рулевого весла, прогнав по всем элементам схемы ману и получив отклики, которые были пусть не идеальны, но в пределах ожидаемого. После чего с чувством выполненного долга развалился на палубе и захрапел.

Снилось мне странное. Я стоял на вершине огромной вышки, напоминающей небоскрёб как высотой, так и обилием стекла. Причём я откуда-то доподлинно знал, что в ней семь сотен этажей, сотню их которых занимают оранжереи, где выращивается еда и алхимические ингредиенты. Но волновало меня не это. Сейчас под моими ногами в десятки летающих кораблей, напоминающих не столько драккары, сколько каравеллы, хоть и со всякими драконами в виде носовых фигур, грузились войска. В ногу по трапам шагали могучие ассоны, только почему-то в голубых беретах и с парашютами за спиной. Недалеко от них загружались в трюма четырёхметровые вендиго, закованные в броню и имеющие на головах узнаваемые шлемы танкистов с кокардами в виде серпа и молота. Картина отдавала сюром. Кто вообще надевает какарду на подобный головной убор, по уставу же не положено! Хотя по уставу вроде бы и надевать головные уборы на вендиго не положено… В общем, всё это было очень странно. Однако вскоре войска оказались выстроены ровными рядами на палубах кораблей, а мой рот помимо моей собственной воли начал исторгать слова:

— Ну а за морем в Эльфхейме всё будет з@ебись!

Мы там будем скоро, надо только подождать.

Там война будет всегда, там всё будет в кайф,

Там, наверно, сразу за стол к Одину будем попадать.

Я проснулся среди ночи и понял, что

Всё идёт по плану,