Тот вообще оказался нормальным и весьма разговорчивым парнем. И хотя за день в участке Камаль успел устать от постоянного трепа, но тут он решил не мешать. За недолгую поездку Йона узнал о парне многое: где служил, кого знает в городе, как его девчонка залетела по дурости. Оказалось, что в свободное время парень работал еще и сборщиком мебели. По собственным уверениям, был весьма неплох и полный кухонный гарнитур собирал за день в одиночку. Много это или мало, Камаль не представлял, но, судя по тому, с какой гордостью это было произнесено, результат достойный.

Вообще, особенно разговаривать не хотелось, так что инспектор только молчал и загадочно улыбался.

— А ты, чем занимаешься? — вдруг спросил водитель, когда они переехали через оживленный перекресток.

— Торговый агент, — вспомнил старую легенду Йона.

— Не-е-е. В это я точно не поверю, — не купился парень и ухмыльнулся.

— Почему нет?

— Хромой торговый агент — это деньги на ветер.

— Может, у меня дела в гору, и трость — это для стиля.

— Тогда трость была бы дороже. С резной ручкой или из дерева дорогого. Попутку бы ты не ловил. А что про трость, так это… видно, что ходишь неправильно.

— Неправильно? Это как?

— Да не объяснить — просто видно. С войны?

— Ага. Пехотная мина два пальца слизала, да половину бедра шрапнелью нашпиговала.

— Повезло. У дядьки одна такая оторвала аж до колена. Он пил две недели кряду, как приехал с госпиталя. А потом мы его в сарае нашли.

Парнишка замолчал, обдумывая, не сболтнул ли он чего лишнего. Улица впереди оказалась почти пуста, так что он прибавил. Это далеко не первая такая история. Таких вот бытовых трагедий инспектор успел наслушаться за восемь лет на восемь жизней вперед. Порой, когда нога очень сильно болела, он и сам подумывал достать наградной ствол да покрасить потолок в красный. Вот только семейство не поймет.

Или поймет, кто их этих женщин знает.

Точно не он.

— Так ты кто? — спросил шофер повторно. — Просто интересно.

— Инспектор полиции.

— Серьезно?

— Да.

— Ты, может, и инспектора Камаля знаешь?

— Я — Камаль.

Высказывание точно произвело эффект на парня. Он смерил своего пассажира внимательным взглядом.

— Иди ты. Серьезно?

— Тебе значок показать?

— Да не… просто народ тебя другим описывал.

— Народ?

— Ну… у нас в доме ветеранов тебя пару раз упоминали. Ты ж типа герой.

— Ага, типа того…

Разговор как-то сам собой стих. В итоге водитель просто высадил Йону, не доезжая пару кварталов до его дома, и взял с него обещание, что тот появится на встрече в доме ветеранов.

— Да чтоб тебя, — пробурчал Йона вслед уезжающей машине. И без того у него получился весьма поганый денек.

Сам того не ведая, парнишка затронул больную тему. Восемь лет после войны он старался примириться с тем фактом, что он не только выжил, но по какой-то издевке судьбы все считают его героем. По мнению же самого Йоны, он не больший герой, чем все те парни, которые остались на поле боя. Вот уж кто может рассказать про героизм больше, чем он. Память стирала имена и лица ребят, оставляла только поступки. Новичок, бросившийся на прилетевшую гранату. Или старый прапорщик Карелл, закрывший собой пулеметное окно в гуттском дзоте. Про них не публиковали статей, не придумывали легенд. Останки обоих поместились бы в одну обувную коробку.

До дома инспектор добрался уже за полночь. Можно было найти квартирку и поближе к месту работы, вариантов полно. Но только он оказался весьма привередлив к собственному обиталищу. Еще после приюта у инспектора появилась целая куча требований, которым должно отвечать жилище, а почетное увольнение в запас только пополнило этот список. Вот и получилось, что достаточно просторная квартира с собственной кухней, ванной и отдельным входом, за вменяемые деньги, да еще и на первом этаже нашлась чуть ли не на другом берегу Рейноры. Квартира, в которой инспектор обосновался, первоначально оказалась куплена одним средненьким промышленным магнатом для встреч с любовницей — то ли актрисой, то ли художницей.

Идиот.

Йона не был морализатором, даже наоборот — в определенных кругах он слыл тем еще распутником. Он просто не любил глупых людей. То, что бывший хозяин оказался именно таким, стало быстро известно из газет. Как и большинство неверных мужей, он оказался весьма глуп и болтлив — не сумел держать язык за зубами и спровоцировал развод. Где-то через полгода журналисты, его освещавшие, очень быстро раскопали то, что собственно «империей» неверный муж не владел, а только числился там управляющим директором при настоящей хозяйке — своей жене.

Йона отдавал пишущей братии должное: они работали, как заправские могильщики — нарыли такое количество дерьма, что адвокаты оскорбленной наследственной богачки смогли пустить неверную сволочь по миру без лишних сложностей. И вот эта новость буквально втоптала репутацию неверного мужа и его вчерашней компании в грязь. Акции полетели вниз так стремительно, что очень быстро эта история стала чуть ли не притчей во языцех о том, как одно молодое тело обошлось человеку в целую металлургическую империю и статус в обществе…

Хозяйка, прикинув, какую подлянку подкинула сама себе, начала процесс избавления от всего ненужного, только бы спасти компанию. Она пыталась уступить это «гнездо разврата» банку, в счет частичного погашения долгов, но муженек выкинул любовное гнездышко на свободные торги. В итоге выкупил несчастливую квартирку местный лендлорд и передал в наем Камалю. Собственно, от него Йона всю эту историю и узнал.

Он быстро дошлепал до своего отдельного входа и внимательно осмотрел дверь. Привычка не раз спасала бывшему сержанту жизнь, вот и сейчас не было причин ею пренебрегать. Когда ты инспектор криминального отдела в имперском сыске, то просто так открыть дверь — верх беспечности. Взгляд наткнулся на обломок спички, засунутой в петлю.

Ну вот… приехали.

Йона взял трость как дубину и осторожно повернул ключ.

Обстановка внутри оставалась такой же, как всегда. Да и когда ему наводить новый порядок? Утром на работу, вечером с работы. А еще хоть немного поспать — вполне неплохая мысль.

Хотя… смутное ощущение подсказывало, что в доме кто-то есть. Инспектор старался двигаться как можно тише, даже дышал через раз. Кухня пуста, ванная тоже. Остается спальня. Йона быстро ворвался в комнату и тут ощутил руку на плече. Острые когти сжали мышцы, но захват оказался недостаточно сильным. Он рванулся в сторону, разворачиваясь лицом к врагу. Трость взмыла в воздух, готовясь к удару. Только в этот же момент монстр ухватил «дубинку» и пресек удар.

Это точно не человек. У людей не бывает такого вытянутого и морщинистого лица и тем более таких клыков. Длинные тонкие пальцы разжались, и монстр рассмеялся приятным женским голосом.

— Да твою ж мать, Галарте. — Инспектор почувствовал себя до невозможности глупо.

— Обожаю эту реакцию.

Монстр примирительно поднял руки, сделал шаг назад и улыбнулся.

— Ты меня так в могилу сведешь, — ответил Камаль и взял трость как обычно.

— Тебя сведешь… Ладно, секунду.

Варра ухмыльнулась и начала меняться. Кожа постепенно стала разглаживаться, а лицо приобретать правильные женские черты. Фигура тоже преобразилась, став приятно округлой во всех нужных местах. Галарте приняла свой привычный вид. Инспектор отдавал ей должное — для существа, способного менять свое тело как угодно, у нее весьма хороший вкус.

Каждый раз, когда они встречались, криминальный репортер «Тарлосс Таймс» Ирма Галарте была одета по последней моде, с великолепной прической. Правда, обстоятельства их встреч, как правило, сопровождались наличием одного или нескольких трупов. К счастью для убитых, умирали они не из-за нее.

— Что ты у меня дома забыла?