— Я точно теперь сказать не могу, — покачал я головой. — Но, по-моему, вполне очевидная причина в том, что ты племянница Баженова. Скорее всего у отца были с ним какие-то отдельные счёты, раз твой дядя так хотел ему навредить, уничтожив меня.

— Наверно да, ты прав, — сказала Настя и погрустнела. — Наверно поэтому ты в последнее время стал так холоден ко мне. Ещё до того, как потерял память. А я себе места не находила, не могла понять, что не так.

— Сложно это всё, — покачал я головой. — А ещё сложнее что-то понять, когда ты почти ничего не помнишь. Было бы очень интересно узнать, что за кошка между ними пробежала. Я сначала был уверен, что всё дело в тех серебряных амулетах, с помощью которых Баженов набирал себе армию лекарей-убийц.

— Последнее звучит дико, — хмыкнула Настя.

— Согласен, — кивнул я, приветствуя взглядом опускающийся передо мной на стол стейк. — Но ведь именно так и было. Лекари, начавшие носить амулеты, приобретали навыки боевых магов, которые Баженов использовал в своих корыстных и мстительных целях. Я ведь тебе ещё не рассказывал, как на меня и на мою семью несколько раз производилось покушение?

— О, Господи! — Настя всплеснула руками и прижала их к груди. — Но всё ведь обошлось, правда?

— Как видишь, — улыбнулся я. — И, что самое интересное, мы чудом избегали смерти от пламени и молний благодаря артефакту, который мне подарили не особо дружественные товарищи. Один из них так вообще верный идейный слуга Баженова.

Я на всякий случай осмотрелся, убедился, что нас никто не видит, и достал из-за пазухи медальон.

— Когда мне его дали и сказали носить не снимая, меня трясло, как осиновый лист. Думал, вот сейчас я его надену, как они хотят, мне и конец. Но рядом сидел Андрей и по его взгляду я понял, что он знает, что это за вещица даже лучше, чем они сами, и что медальон на самом деле не представляет для меня опасности. Это было трудное решение, но я начал его носить. А когда он спас мою семью от нападения мага огневика, то утвердился в своей уверенности. Надо бы, кстати, заказать и для тебя его копию.

— Было бы здорово, — улыбнулась Настя, разглядывая витиеватый узор на небольшом серебряном диске и камень в центре. — Красивый. Спрячь его подальше, убери.

Я убрал медальон за пазуху и ещё раз огляделся. Вроде на нас никто не пялится, да и зелёные насаждения в кадках этому не благоволят. Теперь у меня появился ещё один пункт в графе «задания». Надо попасть к Поджарскому Альберту Венедиктовичу и заказать изготовление медальона для Насти. Тем более, если сейчас начнутся имущественные тяжбы, нет гарантий, что об этом не узнают соратники Баженова и не попытаются устроить на неё охоту. От этой мысли я передёрнул плечами, хорошо, что Настя этого не видела. А может вообще я зря затеял всё это возвращение утраченного имущества? Жила бы сейчас спокойно забытая всеми. Всеми кроме меня, естественно.

— Ты чего это так нахмурился? — спросила Настя, заметив изменения в моём настроении.

— Да, ерунда всякая в голову лезет, — сказал я, но потом решил всё же поделиться в целях её безопасности. — Если тебя кто-то будет преследовать из-за этого ковыряния в прошлом и возвращения семейных ценностей, держи меня в курсе пожалуйста.

— А ты думаешь, что будут? — спросила она и её взгляд тоже стал гораздо серьёзнее.

— Всё может быть, — пожал я плечами. — Но это я так, на всякий случай, для паники поводов нет.

— Ага, легко тебе сказать, — произнесла она, глядя в тарелку перед собой. — Я уже начинаю.

— Знай, что я всегда с тобой и за тебя, — сказал я, твёрдо глядя ей в глаза. — На расстоянии одного звонка.

— Это гораздо дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, — грустно улыбнулась она.

— В данном случае не на много, — парировал я, хотя сам прекрасно понимал, о чём она говорит. — Только свистни и я рядом. А для большей безопасности закажу тебе такой же медальон. Съезжу к артефактору на этих выходных.

— Если найдёшь время, — хмыкнула Настя. — У тебя его постоянно нет. На этой неделе мы первый раз куда-то выбрались вместе.

— Я найду время, — сказал я. Даже не знаю, кого я больше хотел в этом убедить, её или себя. — Заедем к нему вместе завтра после Петергофа.

— Ого, как интересно, — заулыбалась девушка. — В гостях у артефактора мне побывать ещё не приходилось.

— Значит решено, — кивнул я, разрезая остаток стейка на две части. — Я его предупрежу на всякий случай, что буду не один. Так может ты всё-таки пойдёшь со мной к Андрею? Хоть я и ревную, но ему наверно приятно будет тебя увидеть.

— Нет, Саш, — покачала она головой. — Это ни к чему. Сходи один.

Я на самом деле и сам не особо хотел, чтобы она пошла со мной, но надо было предложить. Её настойчивый отказ с одной стороны приятно радовал, а с другой — настораживал. Может между ними всё же были какие-то отношения? Скорее всего я зря себя накручиваю, надо научиться верить. Сказала нет, значит нет.

Мы ещё немного посидели в «Медведе», поболтали о разном. О моей работе, о её учёбе, о продвижении в проектировании медицинского института. Об Андрее и возврате её имущества больше не упоминали. Потом я отвёз её домой. На прощание она подарила мне поцелуй в губы. Нет, не французский, а скорее пионерский, но очень тёплый и чувственный.

— Ну всё, пока, звони, — сказала она, с нежностью посмотрев мне в глаза, вылезла из машины и быстрым шагом направилась к своей парадной, не оборачиваясь. Открыв дверь, всё же бросила на меня прощальный взгляд и помахала ручкой. Я ответил ей тем же, правда не уверен, что она увидела.

Желание сразу поехать домой пришлось отодвинуть. Надо выручать Юдина, который вызвался заменить меня у постели больного. Отвезу его домой, а сам останусь в клинике. Главное совсем туда не переехать, а то уже начинает входить в привычку.

Видели бы вы счастливое лицо Ильи, когда он пулей вылетал из микроавтобуса в сторону крыльца своего дома. Словно его выпустили из клетки на год раньше, чем обещали.

Вернувшись в госпиталь, я первым делом направился к пациенту с пневмонией. Время достаточно позднее, одиннадцатый час, но он ещё не спал, читал какую-то книжку.

— А я смотрю вы не скучаете? — спросил я, входя в палату.

— Да вот ваш коллега принёс мне сборник стихов, — улыбнулся мужчина. — Немного простовато, но в общем вполне достойно. Он у вас молодец.

— Кто молодец? — спросил я, тряхнув головой, не понимая, что он имеет в виду.

— Ну ваш коллега, — сказал пациент и удивлённо посмотрел на меня. — Если верить надписям на сборнике, то его зовут Юдин Илья Фёдорович.

Я подошёл к пациенту и взял в руки книгу, которую он только что читал. Надписи на обложке повергли меня в шок и оцепенение. Это реально был Илюхин сборник стихов! Получается, что я о нём почти ничего не знаю? Или он просто настолько тщательно скрывал? Судя по состоянию книги, напечатана она не вчера и наверняка уже побывала в разных руках. Вот тебе и на! Вот тебе и ботаник! Хотя, одно другому не мешает, даже наоборот. Вот только почему он это ото всех скрывает? Получается, что мне просто повезло об этом узнать таким образом. Хорошо, что он, радостно убегая, забыл забрать свой сборник.

— А вы не знали, что ваш коллега пишет стихи? — удивился мужчина.

— Представляете? — улыбнулся я, возвращая сборник пациенту. Пусть себе читает, а я буду следующим в очереди. — Какой он у нас оказывается тихушник. Как сейчас ваше самочувствие?

— Температуру недавно померял, — сказал он и взял с тумбочки градусник. — Тридцать семь и один. Взмок после процедуры, как мышь, температура начала снижаться, как только меня перевезли в палату. Капельницу сделали и два укола. Сейчас слабость намного меньше и дышится легче. Боли справа прошли.

— Ну и отлично, — кивнул я. — Тогда сейчас капельниц больше делать не будем. Отдыхайте, набирайтесь сил, а завтра утром поработаем с левым лёгким.

— Спасибо вам, Александр Петрович, — от души сказал пациент. — Скажите, это вы сейчас из-за меня снова на работу вернулись? Вы же уезжали.