Почувствовав приближение знакомой энергии, я забросила тряпочку под раковину, расчесала волосы в шестой раз и отперла дверь, не дожидаясь звонка. Паша вежливо поздоровался и проскользнул в коридор. Выглядел он таким довольным, будто давно мечтал проснуться в несусветную рань.

– У меня планы на вечер, – сообщила я заранее. – Важные.

– Аналогично, – отозвался Паша, снимая пальто. По идеально выглаженному костюму стало ясно, что дела и впрямь важные. – Успеем, времени даже с запасом. Нас никто не побеспокоит?

– Никто, – уверила я и отправилась в гостиную.

Артем называл ее белой комнатой, из-за светлой мебели и огромного окна. Мы приспособили гостиную для путешествий в Поток, потому что здесь мало вещей. Было легко запомнить: диван, два кресла, низкий стол, длиннющий шкаф и телевизор в половину стены. Ловушку получалось вычислить моментально, чаще всего она ошибалась с бабушкиным ковром. Замысловатый узор из переплетенных лилий оказался слишком сложным для копирования. Кроме того, ковер прекрасно вписался в обстановку, хоть Нина и была иного мнения.

– Ого, – присвистнул Паша. – Неплохо ты устроилась.

– Не жалуюсь.

– Кто бы мог предположить, что воспитание чужих детей такое прибыльное занятие.

– Не я уж точно, – холодно ответила я, желая на корню пресечь его попытки меня задеть.

– Верно, – задумался он, и задумался серьезно, к моему великому сожалению. – К деньгам ты всегда была равнодушна. Но и к детям тоже. Так зачем тебе это? Приступ альтруизма и благотворительности?

Ох… плохой вопрос. Нужно срочно воспользоваться методом Киры.

– Мы болтать будем или что? – Я выжидающе изогнула бровь и села на диван.

Паша коварно прищурился:

– Или что.

Энергия хлынула в тот же миг, затапливая реальность и прорывая все возможные заслоны. Я ринулась за ней. Единственное, что мелькнуло перед глазами, – лилии, ползущие по спинке дивана, на котором я уже сидела не одна. Вот эгоист! Знает ведь, что я люблю, когда обстановка меняется постепенно. Вид бурлящей энергии, меняющей форму, воистину завораживает. Вещи растворяются в хаосе, Поток поглощает сознание, перенося его в другой мир. Применив больше силы, можно проскочить эту стадию. А жаль.

Смахнув с плеча снег, я оглядела бесконечное поле и обреченно простонала в метель:

– Почему именно сюда?

– Какая разница? – Паша поймал снежинку и отпустил, та со свистом улетела в небо, вспыхнув красным огоньком. – Нам нужны все миры с конкретной точкой выхода. Помню, что ты ненавидишь это мрачное местечко, но начать с него логичнее всего. Оно более-менее понятное и, что особенно ценно, необитаемое. Спокойно побродим и подумаем.

Я удрученно вздохнула и развернулась, но Паша меня окликнул:

– Далеко собралась?

– К обрыву.

– Зачем?

– Так ближе. Деревня-то внизу.

Он закатил глаза и ласково спросил:

– Лейка, что мы собираемся делать?

Я почувствовала себя двоечницей у доски. Будто мне отчаянно подсказывают правильный ответ, а я стою, как дура, и молчу. В растерянности я принялась разглядывать свои ботинки.

– Воссоздать исходные события, – терпеливо продолжил Паша. – По-твоему, настоящие люди, которые здесь были, прыгали с обрыва, чтобы быстрее добраться до деревни?

– Нет, – мотнула я головой, стряхнув с волос снег.

Конечно, раз мы пытаемся выяснить, что произошло в реальности до того, как она стала воспоминанием в Потоке, нужно вести себя по законам материального мира.

– Идем? – спросил Паша.

Я кивнула, и мы вместе пошли в том направлении, что давно стерлось у меня из памяти. Подмерзшая трава хрустела под ногами, метель постепенно слабела. Шуршание снегопада разбавляло тишину, в которой тонул мир. Молчание действовало на нервы сильнее, чем беспросветная дымчатая пелена, но я не знала, что сказать. Да и лишних слов лучше избегать. У Паши будет меньше поводов заподозрить меня в нечестности.

Нордическое царство отличалось унылостью и простором. Прыжок с обрыва позволял моментально приземлиться в деревне, а вот спуск в обход отнимал прилично времени. Учитывая, что оно здесь течет куда медленнее, чем в реальности, домой мы вернемся как раз к вечеру.

Наконец на горизонте появились очертания разрушенных домов. Деревня, как и прежде, выглядела покинутой и забытой. Бушевал ветер, снег смешивался с пеплом и таял на ладонях серыми пятнами. Изуродованные огнем развалины навевали тоску, на проломленных крышах белели сугробы. Целым был лишь пятиярусный фонтан – громадный, заледеневший, со сложным узором на каменных бортиках.

– Ну и?… – Я шагнула на выгоревшую землю. – Что нам дала эта бестолковая прогулка?

– Торопиться некуда. – Паша покосился на самый большой дом с тлеющими на крыльце искрами и нахмурился. – Кем бы ни были эти люди, они проделали долгий путь и шли именно сюда.

– Ты говорил, здесь все более-менее понятно. А теперь у тебя сплошные предположения.

– Даже не более-менее понятно, а очевидно.

– Да? И что же тут произошло?

– Была деревня. Она сгорела.

– Гениально! – рассердилась я. А еще умничал – ни стыда, ни совести.

– Догорело-то недавно. Зачем неким таинственным людям возвращаться в свежие развалины?

– Искали что-нибудь?

– Вероятно, – произнес Паша, и мои подозрения укрепились.

Ни черта он не знает, зря только притащились в этот ледяной кошмар. Я всмотрелась в крыльцо, усеянное обугленными щепками, и напомнила:

– Мы каждый дом сотню раз обходили, никого внутри нет, и в мире тоже.

– Но точка выхода есть, – возразил он, – значит, сценарий запущен. Просто ты его не видишь.

– А ты видишь? – усмехнулась я. – Я вижу лишь поле, десяток домиков и фонтан.

– И он явно лишний.

– Откуда нам знать, лишний он или нет? Возможно, местные жители вокруг него хороводы водили. Или поклонялись ему. Вениамин говорил, этой деревне тысячи лет.

От Паши повеяло раздражением, и я закрыла рот. Не стоило упоминать нашего покойного наставника. Ни у кого не осталось к Вене теплых чувств, хоть он и научил нас жить с даром. А потом посчитал это своей ошибкой и попытался убить всех учеников.

Повисла неловкая пауза. Серый снег кружился в воздухе, оседая грязными хлопьями на землю.

– А почему фонтан ледяной? – спросила я, устав слушать завывания ветра.

– В смысле? – Паша отвел взгляд от большого дома и повернулся к пятиярусной громадине.

– Если пожар был недавно, то почему там лед? Его бы не растопило?

– И сам фонтан не обгорел. Я тебе сразу сказал, что он лишний… – зло выговорил Паша, но запнулся. – А ведь отличная идея.

– Какая идея?

Он решительно зашагал к фонтану, я последовала за ним, теряясь в догадках. Надеюсь, мы не собираемся поджигать деревню заново? Я ничего подобного не предлагала!

Вблизи фонтан был еще внушительнее: мощное основание резко расширялось в гигантскую чашу на уровне моей груди, верхний ярус уходил в пасмурное небо. Артем называл каменное сооружение подставкой для торта и легко мог укрыться под ним от снега. Паша оперся о бортик фонтана и хитро улыбнулся. Воздух заискрился, меня окатило жаркой волной. Лед зашипел, от белой поверхности отделился прозрачный слой и поплыл, уменьшаясь в размерах.

– Ах, вот какая идея! – Я обрадовалась, что Паше в голову не пришли варианты побезумнее. С него станется все с землей сровнять, лишь бы проверить, что будет.

Лед продолжал таять, заполняя фонтан. Свистел ветер, слишком остервенело и совсем непривычно. Неожиданно жара исчезла, дохнуло морозной свежестью. Фонтан затрещал и покрылся коркой льда. Паша озадаченно постучал пальцами по бортику, а я задумчиво отметила:

– Он замерзает быстрее, чем тает.

– Так может, присоединишься? Аккуратно, только воду. Надо выяснить, что на дне.

Я сконцентрировалась и прислушалась к ветру. Резкий, свирепый, он был истинным воплощением холода. Извини, дорогой, у меня на тебя другие планы.

Легкое, почти невесомое колебание, манящий зов. Неминуемый отклик и стремительное приближение послушного, уже раскаленного воздуха. Он слился с Пашиной новой жаркой волной и обрушился на фонтан. Повалил пар, вода вскипела и подкатила к бортику. Я забралась на край чаши, радуясь, что в Потоке подобные акробатические трюки даются легко. На нижнем ярусе не оказалось ничего, кроме воды. Я осмотрела следующий уровень фонтана и вскарабкалась выше.