Вскоре кум[1], в связи с нехваткой персонала, принял решение перевести Скорпиона в камеру к блатным.

[1] Кум – один из начальников тюрьмы.

Пусть сами разбираются…

Сергий, прихрамывая, переступил порог. Надзиратель за спиной толкать больше не решался. Наслышан. Наручники оставил на руках спереди. И на том спасибо.

Сергий повёл носом. Пахло спёртым воздухом, кислым и запахом немытых тел. Стояла духота. Народ в камере подскочил, хотя время за решёткой было позднее, перевалило за полночь и все должны были спать.

«Предупреждены», – понял Сергий.

Скорпион окинул камеру одним быстрым взглядом. Ничего лишнего. Похоже, держат блатных малолеток под прессом: четверо трёхъярусных нар вдоль стен, два матраса у параши и большой стол посредине – «дубок». Пустой, как пустота в душе.

Разговоры стихли. Четырнадцать ребят оглядывали его с нескрываемым интересом, ощупывая по клеточкам.

Скорпион заговорил первым, низким басом обронил:

– Обойдёмся без тряпки. Я прописан, смотрящий. Кто тут за чифирем следит?

– Чё?! Ты чё сказал?! – послышалось с дальних нар с занавесочкой.

Скорпион сложил пальцы, напряг руки. Мышцы вздулись, лицо налилось краской, глаза кровью, наручники лопнули.

Прошептал зло:

– Я не повторяю дважды.

Смотрящий, парень со шрамом на щеке, в голубой мастерке, лет семнадцати, подскочил как ужаленный. На него тут же перевелись все взгляды и он, чтобы не терять авторитет, стал медленно приближаться, сжимая в руке старые самодельные макли из плексигласа.

– Чё за фраер подставной с подпиленными железками и мордой цвета сучьей душонки. С красными заодно?

Без ответа весь остальной разговор был бы бессмысленным. Но сразу ломать не стоило. Хата восстанет. Всех бить не хотел. Осталось в душе и от прошлого. Молодые все. Жалко.

Слова Владимира вновь и вновь возвращались в сознание: «Не убийства – зачистка». Это значило что-то совсем другое. Что, Володя? Кого мы зачищали? Бандитов или всё же УФСИН?

Обронил смотрящему:

– Непорядок мочить блатных на глазах шестёрок, но за свои слова придется ответить.

– Слышь, чмо!? – бычок с заточкой подкрался с боку.

Скорпиону пришлось молодецким ударом с правой отправить в нокаут.

Бык описал плавную дугу и врезался в стенку. Двое других сами не поняли, что раскидало их в разные стороны, как очнулись на полу.

Сергий быстро подошёл к авторитету, схватил за плечо так, что тот поневоле присел на кровать. Низким глухим голосом продолжил:

– Быков не воспитывал. Гостей принимать разучился. Пообщаемся давай. И если ты мне не понравишься, отменяю решение о твоём авторитете. Кто бы тебя им не ставил. Усёк?

Авторитет кивнул.

Дальнейший разговор был сплошь нелитературным, каждое слово требовало отдельного словарика. Для понимания проще заменить слова авторитета речью русского языка девятнадцатого века, а ответы Скорпиона старорусскими словами.

– Ну-с, и кто же вы будете, сударь? – авторитет судорожно крутил макли, скрывая волнение, руки мелко дрожали.

– Добрый молодец, – не заморачиваясь, ответил Скорпион. – Силушки набираюсь.

– Извольте-с чайку. Погодка за окном нынче нелётная, хищники в небе кружат, знаете ли.

– Лишь бы в доме всё было спокойно. Плох тот хозяин, который забор гниющий не заменяет, – исподлобья глянул Скорпион, оглядывая сидельцев.

– Что-то государев указ на ваше имя затерялся в необъятных просторах нашей империи. Небось, ямщик сдох.

– Челобитную на меня я и сам сложить сумею. Никакой Мефодий лучше не изложит.

В углу очнулся один из бычков, который улетел в нокаут. Потрогал челюсть, пересчитал зубы – вроде все на месте – осторожно подошёл.

Авторитет махнул, развёл руками:

– Макар, этот богатырь-с не твоего ранга. Придётся спину розгам подставлять за оплошности.

– Зачем же кару холопу, авось исправится? Пущай на посту зрит, кабы вражина врасплох не застала. А как появиться кто на виднокрае, руби! – сказал Скорпион и оскалился волчьей ухмылкой. Другой за последнее время не осталось.

– Извольте, сударь, всё будет. Чаю! Сию минуту! – ответил авторитет и пинком подогнал одного из стремил[2] выполнять команду.

[2] Стремила – стремящийся к блатной жизни малолетка.

Скорпион вёл разъяснительную беседу с паханом. Несколько вопросов возникли также по части татуировки на предплечье. Каждая татуировка несла на зоне своё толкование. Но то не наколка – объяснил быстро и доступно.

Смотрящий меж тем ввёл в курс дела. Колония была в основном под «красными», девять из десяти пацанов работали на охранников. Чёрная кость[3], оплот порядочности и законности внутреннего мирка, к коим и причислял себя и свою камеру Роман, терпела крах за крахом.

[3] Чёрная кость – чёрные в противовес красным – злостные отрицальщики сотрудничества с начальством, блатные со своими понятиями.

В последние три месяца тюремщики начали беспределить, подминать под себя стойких. Избивали так, что отправляли и на тот свет. А потом и вовсе под нож пускать стали. Началось всё с того, что пополнение по этапам уменьшилось. В крае словно какая другая сила стала заниматься бандитами и маньяками, а воры и мелкая шушера притихла, пережидая момент. Выходило, что зона, ранее переполненная, с каждым отпущенным на свободу, теперь теряла свой «ресурс».

Но вернём Скорпиона и Романа к обычной речи.

– А начальник? Причастен? Или зам его? – спросил Скорпион. Кривясь от боли в дёснах, он хлебал заварку. Разбитые губы покрылись тёмной коркой, отёк под глазом медленно проходил, оставляя синюшный оттенок. Бок перестал беспокоить.

– Заместитель Глухарёв, он же «Глухарь», редко из кабинета появляется. Я за полтора года его ни разу и не видел. Тут всем «Мясник» заправляет. Сам начальник. Верховный волчара. Команды от него обычно две: избить или опустить. Столько пацанов с собой покончили, не стерпев позора пресс-хаты. Но ты её прикрыл, если слух верный дошёл.

– Ага, прикрыл окончательно.

Скорпион посмотрел на двух угрюмых, убитых жизнью пацанов в углу возле параши. Опущенные по велению начальника малолетки не имели права голоса, не могли касаться кого-либо из блатных или простых пацанов, они имели свою утварь из тарелки и ложки и были обречены на вечное избивание, самую грязную работу и ублажение разгоряченных гормонами парней.

– Рома, они же по ментовскому беспределу.

– Это не имеет значения… Устои, – пожал плечами парень. Романом звали его не по имени. Такая была кликуха от фамилии Романов.

– Тебя тоже могут в любой момент. Сам знаешь.

– Всё отрицальщики под этим ходят, – вздохнул Роман.

– За что чалишься?

– Затупил по малолетству. Не тому в пятак заехал. Крутняк при деньгах оказался, вот родители его и поспособствовали, что я здесь.

– А пацаны? Рецидивисты есть?

– У Сани человек неаккуратный двадцать семь раз на нож упал, – взгляд перешёл на Саню, угрюмого крепыша со шрамом на лбу. – Макар – соня, уснул, проснулся с руками в чужих карманах, – Макар хмуро кивнул. – А Нерпа у нас футболист не важный, перепутал пацана с мячиком, запинал, – Нерпа улыбнулся. В челюстях не хватало половины зубов.

Сергий кивнул.

– Ну, а остальные ребята просто так. Не в то время, не в то место попали, – Роман не стал представлять остальных. Будет время – сам разберётся.

– Система, – вздохнул Скорпион, смакуя знакомое слово.

«Система? Антисистема?», – промелькнуло в голове.

В памяти стали всплывать отдельные жизненные эпизоды, отрывки. Кусочки мозаики стали складываться в единое целое. Память понемногу возвращалась.

– Ты про что? – Рома вздёрнул бровь.

– Да так, зарисовки на будущее, – Скорпион подошёл к двери, прислушался.

– Ты что задумал? – вскочил Роман.

– Нет смысла разбираться в самой тюрьме. Ну, помогу тысяче, хотя могу помочь миллионам. Если можешь, надо метить выше. Более того, я просто обязан! Передумал я, Рома сидеть тут. Выхожу. Но я ещё вернусь, чтобы закрыть это место.