Лера понятия не имела, откуда взялся звон посуды и где в связи с этим искать Сергия. С полицией иметь дел не приходилось, а если рассказать родителям, посыплется столько вопросов, что лучше тихо сходить с ума одной, ожидая, пока милый сам выберется из изолятора или просто позвонит. Он способный. За него не стоит переживать. Не память же он там потеряет, в самом деле.

Провидение словно обучало обоих. Одной следовало понять, что даже самый крепкий человек иногда нуждается в поддержке, а другому стоило немного пересмотреть отношение к жизни – не зря память потерял и очутился на самом дне.

Но оба не хотели замечать уроков жизни, каждый видел лишь свой осколок мировоззрения из общей картины.

Лера металась в панике всю ночь. Уснула лишь под утро. Пробудилась, когда солнце перевалило через полдень. Но он не появился и к полудню.

Паника возобладала над рыжей.

«Почему сидит там так долго? У него же друг работает опером. Должен же вытащить, понять всю нелепость ситуации. Чем дольше будет сидеть, тем больше повесят преступлений. И Катины показания уже никакой роли не сыграют, когда очнётся. Почему Скорпион молчит?»

До блондина было не дозвониться. В тайге отключил связь. Даниил с Андреем были на Кавказе. Вся семья Сергия в деревне. Телефонов Антисистемы за всё время знакомства так и не взяла, как и номера Саныча или Никитина.

«Даже Васька как в воду канул».

Паника достигла лимита к вечеру.

«Что делать? Что делать?!»

Из головы вылетели все нормальные, здравые мысли. Накинув на плечи куртку Сергия, Лера ринулась на улицу. Настало время самой браться за поиски.

«Но не поздно ли начала?»

* * *

Ночной беглец выскочил на улицу и столкнулся нос к носу с Владимиром. Рослый оперуполномоченный в чине старшего лейтенанта ничего не сказал памяти Скорпиона, рука взметнулась для оглушающего удара.

– Скорп! Ты чего?

Владимир отскочил, рука метнулась к кобуре, но придержал в последний момент.

– Сбрендил?

Последний жест не ушёл от глаз Сергия, вихрастый обронил в ответ:

– Ты меня знаешь?

– Что с тобой, Сергий? – округлил глаза опер на ночном дежурстве.

«Ага, всё-таки не Фёдор!» – промелькнуло в голове Скорпиона.

– Поехали, по пути всё расскажешь!

Сергий подбежал к ближайшему припаркованному автомобилю – тонированному джипу с синими номерами – ребром ладони выбил стекло, отмечая для себя, что даже не порезался. И откуда только знал, что нет сигнализации? Резво открыл дверь и шлёпнулся на водительское сиденье, опуская разбитое стекло, чтобы не заметили.

Прокричал:

– Садись, опер, а то подумаю, что ты меня обманул. Бед не оберёшься.

Владимир мигом запрыгнул на соседнее сиденье, доводя до сведения:

– У тебя должны быть веские причины очередного задания, если собрался угонять джип нашего начальника. Братве стуканёт, разбор территорий пересмотреть придётся. Мы только работу участка наладили.

– А они и так веские, – хмуро обронил Скорпион, выезжая на дорогу, – я не помню своей жизни до того момента, как очнулся в распределителе. Я в непонятках, про какой ты разбор плетёшь и что за задания? Знаю только, что следак у вас ссученный, хотел прицепить к моему паровозу несколько своих вагонов. Тут я и понял, что драться умею. Помял немного. Его и других.

Владимир повернул голову, разглядывая Скорпиона, словно видел в первый раз:

– Да я бы и сам рад ему голову свернуть. Сколько душ невинных по зонам сгноил, выполняя план. Но с тобой что творится? Ты никогда так не говорил. Головой, что ли, сильно ударился?

– Не знаю. Дело сжёг. Они всё равно моих данных не знали. Смирятся… Как в себя придут.

– Ну, ты даёшь, – протянул Владимир. – Грубо. Правда, что ли, ничего не помнишь?

Скорпион щёлкнул себя по зубам:

– Зуб даю.

Владимир хлопнул себя по лбу, причитая:

– Ё-моё, сколько тебя в распределителе продержали? Когда успел наблатыкаться? Я давно тебе говорил, что этой сферой пора заняться.

Скорпион молча сбавил скорость. Раздумывая, свернул в жилой сектор. Чёрная тонированная легковушка «Ниссан» подрезала, нарушая правила, чиркнула по боку.

– Сколько мне лет, если меня на зону хотели отправить? Я, правда, такой дикий мокрушник?

– Да какая зона? – удивился Владимир. – Тебе семнадцать лет. «Малолетка» только если. Но убивал ты не по этому поводу, ты зачищал город… от всякой мрази. Мы же с тобой… поработали.

Иномарка не унималась. Врезалась снова в бок, да так, что влетел в забор. Опустились стёкла, поравнялась. Запоздало притопил педальку газа в предчувствии неизбежного, но колесо застряло.

Автоматная очередь прошила стекло и дверь со стороны Владимира. Его изрешетило десятком пуль. Умер сразу. Скорпион, получив сквозное ранение в бок, потерял сознание позже. Перед тем как отключиться, краем глаза отметил три толстых рожи, которые запрыгивали обратно в чёрную тонированную иномарку. Дали по газам.

«Джип начальника же… вот нарвался», – промелькнула последняя мысль и сознание отключилось под приближающиеся звуки сирен.

* * *

Некоторое время спустя.

Конвой из двух человек вёл задержанного вдоль длинного коридора с единственной, тусклой лампочкой под потолком и рядами дверей-решёток. Лязг затворов и скрежет петель акустическим эхом били по ушам. Запястья стянули стальные браслеты, что в народе зовутся наручниками.

Надзиратели вели быстро и грубо. Стоит сбавить скорость, тут же получишь тычок дубинкой между лопаток.

«Ну, здравствуй, «Малолетка». Угораздило же угнать автомобиль начальника участка в тот момент, когда братва собиралась сделать ему предъяву по всем понятиям», – подумал Скорпион.

Владимира было жалко. Опер так и не сказал, кто он и при каких обстоятельствах познакомились. Только это имя всплыло в сознании – Владимир. И чувство, что человек был неплохой. Больше снова никаких зацепок за прошлую жизнь.

Верховный начальник пришёл на больничку, похвалил за своевременный угон, и обещал дать в поощрение «пожизненно», невзирая на отсутствие документов. Средства есть. Следователь оказался сыном начальника «малолетки». А тот хороший знакомый начальника распределителя. Взамен сожжённого дела нового заводить не стали. Скорпиону грозило сидеть без суда и следствия по личной просьбе вышестоящих лиц. Ровно до тех пор, пока, вдоволь поглумившись, не прирежут втихую.

«Давно заняться этой сферой… что ты имел ввиду, Владимир? Что мы с тобой делали? На дело ходили?»

В колонию после больнички привезли глубокой ночью. Полночи над «боевой раскраской» лица работал местный следователь с помощниками, доступно изъясняя, кто есть кто, а кто совсем никто. Простое крещение, простые законы. Крепкий не сломается, другому хватит пары ударов. «Крестили» за избитого сына начальника малолетки, за разбитый автомобиль начальника распределителя. Отдыхали и снова били. Мстили за гадскую жизнь, за печальные судьбы. Выпускали пар, вкладывая в удары всю горечь, что копилась внутри. Работа превращала людей в зверей. Да иначе уже не могли. Солнечная активность ни при чём. Волкодавы стали волками.

Скорпион вяло перебирал ногами по сумрачному коридору. С разбитых губ падали тяжёлые красные капли, заплывший правый глаз как раз и выдавал сумрачную картину коридора. От ранений ещё не отошёл, и снова здоровье подпортили.

«Что за жизнь? Почему ничего не помню? Или раньше было так же тяжело?»

Дубинка прошлась по бедру, упал, сжимая зубы от резкой боли. Тяжёлый ботинок «помог» встать. Крепкие руки подхватили и поставили у стены. Послышалось бряканье ключей.

– Да погоди ты браслеты снимать, пусть освоится. Смотри, какие патлы отрастил. Может, гопникам как девушка приглянется. Пусть народ порадуется, – конвоир заржал и открыл камеру, пинком затолкнул внутрь, в спину добавляя. – Пресс-хата[1], получай мясо!