«Зачем камазчику внешняя рация? Не дорожник же» – мелькнуло в голове.

Скорпион не стал задерживаться в общей пробке. Пригнул голову, чуть наклонил байк, и, под мат второго камазчика, помчался дальше, проехав по куску не перегороженной обочины. С другой стороны грузовика машин не было. Что означало, что дорогу перекрыли в двух местах. Где-то дальше собиралась такая же пробка.

Волна непонятного страха прокатила по телу. «Кава» вновь поднялся на заднее колесо, ручка скорости повернулась до красной черты. Пригнуться пришлось до самого руля – поток ветра сгустился, бил по плечам. Белые разделительные полосы слились в одну прямую.

Сердце тревожно стукнуло – сквозь затемнённое стекло шлема, глаза выловили картину: отцовский Сурф стоял с открытыми дверьми, чуть впереди его прижал белый «Скайлайн». Прижал, скорее всего, на скорости, иначе отец бы не остановился. Сам Дмитрий лежал на обочине и его старательно пинал тип в чёрной маске. Ещё двое людей находились неподалёку: один копался в салоне автомобиля, другой стоял на асфальте, приложив ко рту такую же рацию, как у камазчика. Он же первым развернулся на звук мотора.

«Верёвка из песка и тумана. Внутренний шёпот. Как мог пропустить? Упустил из виду продавца… Он и договорился. Так вот почему подешевле продал. Знал, что вернёт», – пронеслось в голове, прежде чем переднее колесо сбило неповоротливого мужика с рацией. Скорость сбавил лишь в последний момент. Налётчик отлетел метра на три. Мотоцикл перевернулся, Скорпион понял, что летит и падает. Наездник слетел с байка и покатился по асфальту. Швыряло, как тряпичную куклу. Если бы напрягся, размазало бы по асфальту. Шлем спас голову от удара. В голове замельтешило. Пощупал кости – целы.

– Чё за дела? – появился второй налётчик из салона не своей машины.

Сергий приподнялся. Подскочил и побрел к нему.

– Ты чё, падаль? Гонщик, что ли? – мужик не воспринимал байкера после аварии как угрозу. И зря. Шлем, летящий в голову, был ему ответом. Прямо в нос.

После встречи с асфальтом голова немилосердно крушилась, но ярость придала сил. Пущенный снаряд сломал налётчику переносицу. Он затылком прошиб стекло на двери сурфа.

«Недочёт, кидал так, чтобы автомобилю урона не было».

Скорпион, сражаясь с головокружением, на полусогнутых обошёл машину, по направлению к третьему.

– Ты кто вообще? Нарываешься? – третий человек в балаклаве выхватил нож.

Расширенные от испуга зрачки говорили о том, что более серьёзного оружия у него нет.

«До такой степени всё наладили, что и вооружаться не видели смысла. Даже на звук мотоцикла вышел только один. Зажрались. Дело налажено. Полиции не сдашь, – отпустят, да ещё и отомстят», – прикинул Сергий.

Налётчик не понял, как парень в кожанке только что стоял за полтора метра, и вдруг земля и небо поменялись местами. А нож улетел в кювет. Скорпион отпустил время. Так в последнее время называл свой ускоренный темп движения, сверхскорость. Снова пришлось рвать холодные мышцы. Мозг догонит мышцы и накатит получасовой период боли. Откат не так силён, как годы назад, когда начинал практику сверхскоростного движения, но для отключки хватит.

До прихода боли было несколько минут. Стоило многое успеть. Ускорение давалось нелёгкими путями. Слишком долго восстанавливаться. Но речь шла об отце, и это не имело значения. Приоритеты.

Скорпион обошёл автомобиль. Второй налётчик прислонился к машине, зажимая обеими руками разбитый нос.

– Кто тебя послал? – захрипел налётчик, стараясь отползти от непонятного подростка с горящими огнём глазами.

– Провидение при Роде, – злым голосом ответил Скорпион и обеими руками взял налётчика за лицо. Посмотрел в пустые, ничего не выражающие бегающие глазки. Это были глаза наркомана. Наркомана давнишнего. Ладно бы сам не жил, это его дело. Но сколько ещё жизней попортит?

– Вы чего все зомбированные что ли? Или под наркотой? Никого не боитесь?

– Мы… тебя найдём.

– Да я и не прячусь, – Ответил Сергий. – Видишь там дальше по дороге наши?

Налётчик немного повернул голову. Этого хватило. Дальше Сергий помог. Послышался хруст шеи. Осознанный, бескомпромиссный.

Живых налётчиков поблизости не осталось. Разве что камазчики.

«Будут поумнее, соскочат с разбоя».

– Ты что ли их всех? Того… – за спиной послышался голос отца.

Он уже приходил в себя, хотя и хромал на левую ногу. С трудом подошёл. Облокотился на машину. По разбитым губам текла кровь, зажимал краем куртки рваную рану на скуле.

– Всех, батя, – вздохнул Скорпион. – Слух пройдёт об ответе – призадумаются. Это важнее для общества. – Сочувствующе посмотрел на мотоцикл – забрать не успеют.

Отец перехватил взгляд, ухмыльнулся, поперхнувшись от боли в сломанных рёбрах:

– Ты ещё за разбитое стекло прощения попроси.

– Да что стекло? Машина у них тоже хорошая, – снова вздохнул Скорпион, уже обливая Скайлайн бензином с канистры – взяли в дорогу на всякий случай.

– Главное, что мы живы. На остальное заработаем. Поехали, мститель. – Дмитрий, кряхтя, добрался до салона, поглядывая, как Скорпион подтащил и закинул в салон скайлайна по очереди все три тела. Рядом с машиной подкатился побитый «Кавасаки». Чиркнула спичка.

– Вот налётчики и налетели… – сказал на прощание чернявый мститель и бросил спичку.

Серебристый Сурф резво помчался по свободной трассе. Скорпион проводил взглядом в боковое стекло начинающееся зарево, вздохнул – опять забрал жизни. Поднёс к губам отобранную рацию, сказал два слова, мало распознаваемым голосом:

– Готово, бля. Отворяй.

Дмитрий добавил газу, мельком поглядывая на сына.

– Уроки в «Альфе» не прошли даром? Никитин как начнёт за чашкой чая о ваших боевых операциях рассказывать, меня аж дрожь берёт. Почему о них в газетах и новостных сводках не пишут?

Скорпион откинулся в кресле.

– Страна не знает своих героев. У нас не шоу у костра. Становиться что-то известно только в результате проколов. Таких пока не было. А так это закрытая информация. Родители ребят – не знают, а ты вот знаешь. К тебе доверие. Наши тренировки идут под грифом «три нуля» в качестве эксперимента. Даже губернатор не в курсе. Губернатором меняют, а вот структуру поменять сложнее. Она сама кого хочешь поменяет.

Приёмный отец достал из бардачка тряпку, вытер кровь на скуле, обронил:

– В нашей открытой семье много секретов. Я тебе потом тоже кое-что тоже расскажу. Пришло время. А ты… никогда не думал о карме?

– Думал. Всеслав называл его Карной. Кармой она стала позже, когда волхвы дошли до Индии. Давай не будем об этом. Мне рано в себе копаться. Рискую самозакопаться.

– Хорошо. По какой системе рукопашного боя тренируетесь?

– По БАРСу. Борцовская армейская система. Довольно универсальна. Скоро на РУБ перейдём. Русская боевая система. Даниилу и Андрею и этого хватает. Ещё мы с Сёмой дедовскую «Свилю» практикуем. А также «Радогору», «Велёсову борьбу», «Охотницкий бой», «Ломание», «Пяту», «Подсайдашный стиль», «Подол», «Коромысло», «Наскок». Это уже Рысь развивает. Да и волхв много азов показал. Рысь натаскивает при случае. Остаётся только нагонять. У военных – техника боя, у нас – система жизни. Мы не тренируемся. Мы живём этим. Времени только на всё не хватает. – Сергий вздохнул. –Да Всеслав так нелепо погиб. Душа не принимает его ухода. Он, когда моего возраста был, фрицев душил голыми руками в болотах Белоруссии. А я чем занимаюсь? Отморозков извожу. А ведь они не приходили под чужими знамёнами из-за границы. Они здесь выращены. В домашних условиях.

Дмитрий помолчал, но не желая надолго оставлять сына с мыслями об уходе деда один на один, продолжил:

– Надо Никитина надоумить вас быстрее на РУБ переводить. А то основатель Кадочников уже умер, а его сыну в Твери тоже не бессмертен. Вас надо свозить на курсы к мастеру. РУБ – сильная вещь. Не знаю, как твоя радогора, но у нас на базе… – Дмитрий заметил, как побелел Скорпион, когда они проезжали вторых камазчиков с прицепом, тревожно спросил. – С тобой всё в порядке?