Облизав шоколадные пальцы, Сергий почувствовал, что что-то бьёт по голове. Поднял голову к небу и получил тяжёлой каплей по лбу. Мгновение спустя тяжёлые, тёплые струи помчались по волосам, застревая в его редком «ёжике», забарабанили по щекам. Весенний ливень начался резко, застучал по асфальту, вбивая пыль мокрыми гвоздями. Прохожие с криками помчались по укрытиям, а пацан подставил лицо каплям. За уголки губ кто-то с усилием потянул, этот радостный «кто-то» внутри тут же поднял руки, чтобы дождём смыло остатки шоколада.

Над городом сверкнула молния. Беглец с непривычки вздрогнул, сердце тревожно стукнуло, разгоняя кровь по телу быстрее. Красота золотой вспышки на фоне серого городского пейзажа запомнилась раз и навсегда. Всего мгновение разветвлённой «палки», но как прекрасно. Следом покатился гулкий гром. Сергий снова вздрогнул, представляя сидящего на облаке бородатого мужика с молотом, что одной рукой пускает эти самые молнии, а орудием бьёт в гигантский гонг. Гнев этого бородатого словно катился по всему миру, заливая землю одним сплошным потопом.

«За что дедушка злится?»

Ливень закончился так же неожиданно, как начался. Ветер разогнал тучи, двигая массы воды дальше на север. Новый луч прорезал серость туч. Над мегаполисом, играя семицветьем, нависла переливающаяся радуга. Корпионов застыл и не мог и моргнуть, боясь потерять такое зрелище из виду. Из груди с великим трудом вырвалось:

– Какая красота!

На глаза невольно навернулись слёзы. Первый раз в жизни увидел радугу. Осмотрелся по сторонам. Заметил, что за этим зрелищем наблюдает он один. Люди вырываются из укрытий, снуют между луж, но никто не поднимет голову вверх, никто не остановится и на секунду. Все спешат, бегут, суетятся. Торопятся жить?

«Почему люди не видят чудо»?

Сергий побрёл по темнеющим улицам. Мокрая одежда холодила тело. Всё–таки в дожде и неприятное есть. Солнце величественно опускалось за горизонт, заливая землю прощальным багрянцем вкупе с золотом. На улицах огоньками вспыхивали ряды фонарей, витрины и рекламные щиты мелькали разноцветными вспышками, складываясь в ленты или рисунки. От холода зуб на зуб не попадал, но Сергий упрямо шёл вперёд, согреваясь в движении. Огни города мелькали, как светлячки, но внимания больше не привлекали. Приелись за день.

Мальчик присел на одну из сиротливо стоящих скамеек. Устал. Так долго не гулял никогда в жизни. Обхватив колени, попытался согреться собственным дыханием. Получалось не очень.

«А правильно ли я сделал, что сбежал? Может, всё-таки в детский дом?».

Внимание привлекла небольшая линялая вывеска над сереньким зданием. На фоне непонятных букв был изображен рисунок красивой жёлто-красной птицы, восседающей на черепе. Зоркие глаза словно пронзили мальчика насквозь. Сергий точно знал, что смотрят только на него.

«Что за птичка?»

Поддаваясь внутреннему порыву, беглец перебежал дорогу и толкнул входную дверь над вывеской. Она оказалась не запертой, и малец осторожно вошёл внутрь. Тусклый свет над потолком едва-едва освещал пыльное помещение. Осторожно ступая по скрипящему полу, гость зашагал по небольшому коридору и свернул в одну из двух небольших комнат. Обстановка этого помещения состояла из дивана с кучей тряпья, стола и непонятного агрегата у небольшого окна. На широком дубовом столе под слоем пыли лежали кипы рисунков, альбомы, эскизы и просто наброски чертежей будущих рисунков. При тусклом свете постаревшая бумага казалась белёсой, хотя её давно подёрнуло желтизной времени.

Сергий заинтересованно зашуршал бумагами, отвлекаясь от холода. Рисунки знакомых зверей и совсем незнакомых созданий завораживали. Странная вязь букв, цветные и выполненная простым карандашом, казалась дивной.

Из всех работ неизвестного художника потряс рисунок женщины среди роскошных садов и животных. Полуобнаженная богиня смотрела с картины живым, притягивающим взглядом, который звал, манил, пытаясь что-то сказать, донести. В груди невольно сжалось, сердце кольнуло. Это было даже красивее радуги.

– Вот это красота! – произнёс Сергий второй раз за день, не в силах отвести глаз.

В углу комнаты зашуршало, заскрипел старый диван. Корпионов от страха вжался в стол, стараясь скрыться в тени. То, что вначале принял за кучу тряпья, оказалось живым. Оно шевелилось!

Неопознанное задвигалось к столу. Мальчику показалась, что тянется к нему, но убежать не было сил. Замер в страхе, ожидая неминуемого наказания.

Неизвестное создание щёлкнуло выключателем. Над столом загорелась небольшая лампа, давая больше света, чем всё тусклое освещение под потолком. Это нечто схватило со стола очки и сбросило на пол ветхое покрывало. Молодой голос растеряно затараторил:

– Кто здесь? Как попали? Я сейчас милицию… ой, то есть полицию вызову. – увидав у стола растерянную фигуру дрожащего малолетки, он вздохнул и более спокойным голосом продолжил. – Ты кто?.. Понравились рисунки?

Сергий кивнул, всё ещё не веря, что куча тряпья превратилась в студента, да ещё говорившего спокойным, нормальным голосом.

Студент посмотрел на изображённую женщину.

– Ты восхищался этой? Это Лилит – первая созданная женщина на Земле. Была слеплена Богом вместе с Адамом. Хотел бы я знать, что потом произошло.

– А что произошло? – осторожно спросил Сергий.

– Ну… вроде она стала демоншей, а Адаму в подружки досталась другая женщина, со своего ребра. Клонирование, если по-современному. Так человечество потеряло первую настоящую женщину. – Студент тяжко вздохнул. – Этот рисунок – лучшая работа моего деда. Так как ты сюда попал?

– Дверь, – буркнул Сергий. – Я вошёл через дверь.

– А зачем?

Малец не стал скрывать причин, и с лёгкостью ответил:

– Там холодно. Тут теплее. Я сбежал с больницы.

– Значит… беглец?

– Ага.

– А я Санёк, – студент на секунду задумался. – Но обо мне потом. Смотрю, ты весь дрожишь, как бы воспаление не подхватил. Снимай мокрую одежду, укутайся в эти старые, сухие тряпки. А я пока сбегаю в магазин, куплю чего-нибудь перекусить.

Александр ушёл, на ходу поправляя очки.

Сергий, недолго думая – зубы уже стачивались друг о друга со скоростью быстрой барабанной дроби – повесил свои шмотки на стул, закутался в плед и с ногами забрался на диван, пытаясь хоть чуточку согреться.

Через некоторое время примчался студент, шурша большим пакетом. Всё съедобное было быстро извлечено на стол, а художник снова исчез и через минуту появился со стаканами, банкой и кипятильником. Заварив зелёный чай прямо в банке, извлёк из недр стола нож, нарезал бутерброды и протянул сохнущему на диване беглецу вместе с большим стаканом сладкого горячего чая.

Стакан быстро согревал скрюченные холодом пальцы, а еда казалась Сергию лучшей на всем белом свете. Конечно, после мороженного.

«Не зря сбежал», – твёрдо решил мальчик.

Александр заговорил первым.

– Знаешь, я такой же беглец, как и ты. Вольный художник, вечный студент, так сказать. Эта дыра… – студент-художник обвёл взглядом помещение – вотчина деда. Когда-то сюда приезжали за его эскизами со всей Москвы, Питера, даже из Сибири и Европы, но грянула Перестройка, дед не принял новых времён и дело поникло. Неделю назад я узнал, что дед слёг. Совсем. С отцом я давно в ссоре. Он не понимает тягу к искусству. Вот я и решил продолжить семейное дело. Только на свой лад. Я учился на татуировщика. Искусство на теле уходит лишь со смертью владельца. Хоть и не картины, но… красиво.

Сергий уже хлопал глазами, пытаясь не уснуть в тепле после сытной еды. Удавалось с трудом. Улучшив момент, обронил:

– Татуировки делают навсегда?

– Нет временных татуировок. Это наклейки сходят через пару дней, есть ещё биотатуировки хной на несколько дней, но я делаю только пожизненные. – глаза студента заблестели. – Это же индивидуальность, выделяющая человека среди серой толпы. Но только подбирать эскиз надо раз и навсегда. С умом. Надо понять, что ты хочешь. Что конкретно отображает твою сущность, личность. Это как ворота в другой мир. Новые силы. И… красиво, – вновь повторил он.