Простолюдинам тоже можно было кинуть вызов, но так обычно не делали — это считалось позорным, ниже достоинства аристократа. Примерно как вызвать на стрелку хромую бабулю. Но Стеллингер, кажется, впал в такую ярость, что забил на все условности.

И вот в чём была главная загвоздка — отказать было нельзя. Простолюдин без хозяина, в случае отказа, автоматически становился собственностью дворянина, который бросил ему вызов. Холопом без всяких прав, чем-то вроде говорящей мебели с особо печальной судьбой.

Вроде бы это можно было оспорить в суде или ещё как-то отклонить… но я был не силен во всех этих юридических нюансах. На адвоката у меня денег всё равно не было. Разве что бутербродом с сыром оплатить услуги первокурсника юрфака.

Обычно простолюдины кланялись, извинялись и признавали свою неправоту быстрее, чем таракан убегает от тапка. Давали пнуть себя под задницу, чего и хотел баронет.

Я же взял и поломал всю систему, подняв перчатку и приняв вызов.

Столовая застыла в оглушительной тишине. Даже муха перестала биться в окно, впечатлённая происходящим. Я стоял напротив Стеллингера, всё ещё держа его дурацкую перчатку. Та пахла такими дорогими духами, что один флакон, вероятно, стоил как вся моя одежда. И почка на чёрном рынке.

«Сеня… ты хоть понимаешь, что сделал?» — в голосе Алисы звучала смесь ужаса и восхищения. Как у человека, наблюдающего за падением метеорита прямо на свой огород.

«Принял вызов, — мысленно ответил я. — Не собираюсь я перед этим дятлом извиняться. Будто я и правда что-то украл…».

Стеллингер выглядел так, будто только что проглотил живую лягушку. Его лицо выражало крайнюю степень изумления с примесью ярости и… неуверенности? На такой поворот событий он явно не рассчитывал.

— Кхе-кхе, — пожилой преподаватель снова деликатно кашлянул, поднимаясь со своего места.

Это был профессор Велегжанинов с факультета магической дипломатии, известный своей педантичностью и строгостью.

— Я так понимаю, господа, что у нас намечается дуэль? — произнёс он. Голос профессора звучал спокойно, но с нотками усталого раздражения — словно он пришёл поесть супчика в тишине, а тут какие-то дети не поделили слюнявчик.

— Этот… этот вор принял мой вызов! — выпалил Стеллингер, указывая на меня дрожащим пальцем. Если бы взгляды могли превращать людей в пепел, от меня бы осталась только кучка пыли и удивлённая улыбка.

— Я вижу, — кивнул Велегжанинов, поправляя очки. — Поразительная наблюдательность, молодой человек. Вам бы в сыщики. И в свете данных обстоятельств, позвольте вам напомнить о двух вещах. Во-первых, до начала занятий осталось… — он взглянул на часы с педантичностью атомных часов, — сорок три минуты и восемнадцать секунд. А во-вторых, я не успел доесть свой борщ, который, позволю себе заметить, сегодня особенно удался.

Все в столовой замерли, не понимая, к чему ведёт профессор. Некоторые студенты уже мысленно ставили ставки на то, чем закончится эта ситуация. А некоторые, кажется, подумывали о том, чтобы сходить за едой на вынос и не пропустить представление.

— Поэтому я предлагаю следующее, — Велегжанинов обвёл взглядом нас обоих. — Вы оба спокойно доедаете свой обед. Я — свой борщ, который уже успел остыть до температуры айсберга, погубившего Титаник. После чего мы все вместе отправляемся на четвёртую тренировочную площадку, где в соответствии с правилами академии проведём официальную дуэль. Возражения есть? Нет? Вот и чудесно.

— Но профессор… — начал было Стеллингер.

— У вас есть выбор, молодой человек, — голос Велегжанинова стал ещё тише, что было верным признаком надвигающейся бури. — Либо мы следуем протоколу, либо я, как представитель администрации, сейчас же запрещаю поединок и назначаю вам обоим по сто штрафных баллов за нарушение правил академии. И, уверяю вас, ваш отец будет не слишком доволен. Особенно когда получит письмо с подробным описанием того, как его наследник срывает преподавателю обеденный перерыв.

Стеллингер побледнел и с трудом выдавил:

— Хорошо, профессор. Я согласен подождать.

— Отлично, — Велегжанинов кивнул и повернулся ко мне. Лицо у него было… будто ему предложили выбрать между повешением и расстрелом. — А вы, Ветров?

— Меня всё устраивает, — я пожал плечами. — Я даже не успел начать обед. А голодный я так зверею, что могу баронета вместе с сапогами схарчить. Надеюсь, они не из крокодиловой кожи? У меня на нее аллергия.

Послышались смешки. Кто-то подавился компотом. Две девушки уронили подносы, создав звуковое сопровождение, достойное эпической драмы. Стеллингер смотрел на меня так, словно хотел лично провести мне лоботомию ржавой ложкой. Остальная столовая замерла в благоговейном шоке.

«Смотри-ка, — шепнула Алиса в моей голове. — Ты только что стал причиной первого в истории академии случая, когда студенты добровольно отказались от обеда ради зрелища. Это надо в книгу рекордов занести».

— Вот и чудесно, — профессор обвёл взглядом столовую, как дирижёр, завершающий симфонию. — А остальные могут вернуться к своим делам. Представление окончено.

Студенты медленно начали рассаживаться по местам, но атмосфера в столовой совершенно изменилась. Все переговаривались шёпотом, бросая взгляды то на меня, то на Стеллингера. Некоторые уже доставали коммуникаторы. Чую, новость разлетится по академии со скоростью эпидемии гриппа в детском саду.

«Ну ты и вляпался. А как же конспирация?» — прокомментировала Алиса, паря над столом, пока я пытался доесть обед. — «Кстати, мои поздравления. В этой дуэли может быть шанс. Он наверняка ожидает, что раздавит тебя за секунду, как таракана тапком, а с твоими новыми способностями…»

«Если он будет как Рогов, — задумался я, пережевывая обед. — Или даже чуть сильнее… то осилю без проблем.»

«Ага… В конце концов, твоя новая рука может легко открыть консервную банку без открывалки. К такому Стеллингер явно не готов.»

«Как и его черепушка…»

«Прозвучало кровожадно… Если что, тебе не нужно его убивать. Достаточно вывести из строя или заставить сдаться. Наверное.»

«Я в курсе».

«Хотя мне бы понравилось, если бы ты его немножко помял. Нежно, как подушку перед сном. Так, чисто в воспитательных целях. Чтобы привить парню уважение к чужому личному пространству».

К тому времени, когда мы со Стеллингером прибыли на четвёртую тренировочную площадку, там уже собралась приличная толпа. Казалось, новость о дуэли между аристократом и простолюдином распространилась по академии со скоростью света. И на бесплатное шоу пришли вообще все, включая призрак покойного завхоза.

Студенты заполнили трибуны, шумно переговариваясь и делая ставки с азартом завсегдатаев подпольного казино. Я слышал, как кто-то предлагал коэффициент 12 к 1 на мою победу. Даже захотелось поставить на себя — можно было бы неплохо заработать, если выйду победителем.

Но с деньгами у меня было туго, как со скромностью у среднестатистического аристократа…

Профессор Велегжанинов уже ждал нас в центре площадки. На его лице застыло выражение, будто его вынудили наблюдать за детским утренником в роли почётного гостя. Рядом с ним стояли двое медиков в белых халатах, готовых собирать то, что останется от дуэлянтов. И трое сотрудников службы безопасности в синей форме. Предположительно чтобы не дать зрителям растащить эти останки на сувениры.

— А, вот и наши дуэлянты, — произнёс профессор, когда мы со Стеллингером подошли ближе.

За спиной баронета, как обычно, следовали его дружки с невероятно надменными лицами. Будто они родились с серебряными ложками, застрявшими не во рту, а в другом, менее почётном месте.

— Начнём с формальностей, — продолжал профессор. — Господин Стеллингер, ваши секунданты?

— Сударь Дереваль и сударь Тимисский, — Стеллингер кивнул на своих прихвостней, которые чразу приосанились.

— Отлично, — Велегжанинов повернулся ко мне. — А ваши, сударь Ветров?

— У меня нет секундантов, — я пожал плечами. — Не успел своих верных вассалов оповестить. Ах да, у меня же их и нет…