Генералитет забрал с базы свои последние военные игрушки и разработки, взятые в оборот со времён СССР, и на базе неожиданно наступил простор для замыслов Давида Михалыча. Главный инженер на радостях позанимал все освободившиеся помещения и коридоры. До нарушения техники безопасности рукой подать.

А вот и он сам. Заросший так, что борода и волосы слились в одно целое. Постепенно одеваются в седину. Престарелый техномаг, стареющий кудесник машиностроения, но глаза не подёрнуты старческой дымкой, горят на зависть многим молодым. И белый халат поверх комбинезона чист, с чем бы Михалыч дел не имел. Что ни говори, а новые технологии почти не пачкают рук и безвредны для окружающей среды.

– Давид Михалыч, ну что ты все коридоры заставил?

– Так само получается. Мне нужны все этажи, – пошёл ва-банк Михалыч. – А до фень-шуя мне дела нет.

Я если, честно и забыл его фамилию. Отдел кадров должен знать. Никто не помнит рода главного инженера структуры. Но все говорят отчество с теплом в словах.

– А защищать тебя кто будет? Творения все твои?

– Нижний этаж под охрану идет, но на кой? Я бы там генераторы с удовольствием установил. – Мечтательно произнёс конструктор. – Да и толку с вашей охраны, если в Иномирье всех как детей сделали. Даже в кавычки брать не надо.

– Так, а кто должен был техническую часть обеспечить? – попенял я. – Где снабжение?

– В ящиках осталось. – тут же ответил Михалыч. – Не распаковали даже. Идём – покажу.

Вот и договорился. Сейчас опыты будут ставить.

Михалыч привёл в небольшую комнату, две трети которой занимал сложно описываемый аппарат, висящий под потолком. Было стойкое ощущение, что в нём не хватает двух третей деталей и изоляции. Просто голый остов с кучей проводов. Этакий разобранный терминатор без брони.

– Вот торсионный генератор. Стой тут и надень эту штуку. Опытный образец. АТВ-1. Анигилятор торсионного воздействия первого образца.

Михалыч протянул часть наушника, так похожий на блютусовскую гарнитуру для телефона. Она и цеплялась то на ухо, разве что наушник в ушную раковину не вставлялся. Ухо было свободно.

– Что, нормальная форма?

– Пойдёт. А женщинам под заколки сделаешь?

– Да хоть под сережки, главное, чтобы гаджет был близко к поверхности головы. Защита создаёт экранирование от волн, рассекая их вдоль, как волнорез на море. И чем ближе к мозгу, тем надёжнее эффект. Будь моя воля, я бы всем по «гвоздю» в голову вбил.

– Как-то мне это чипирование напоминает.

– Так, то их чипирование, а это наше, – резонно возразил Михалыч.

Я нацепил анигилятор, попрыгал, подёргал головой. Сидит удобно. Спрятался ещё под волосами.

Михалыч возник в другой комнате за толстым бронированным стеклом. Его голос раздался из колонок:

– Надел? Включаю.

– Э-э, а он не слишком мощный?

Я поднял глаза к конструкции над головой. Показалась, что скорее свалится на голову, чем заработает.

– Я уверен в своих игрушках. Воздействие только в пределах комнаты, – «утешил» Михалыч.

– Так у тебя их чёрте сколько по базе включено. Таких игрушек.

– Всё экранировано. Надёжно. Это как ГОСТ СССР. Ну что? Что чувствуешь?

Я прислушался к ощущениям. Ничего. Он же не включил её ещё! Разве нет?

– Ничего. А что должен?

Михалыч усмехнулся.

– А ты сними АТВ.

Медленно потянул за анигилятор и стал отдалять его от головы. Пропорционально отдалению АТВ от головы, саму голову как в тиски брало. Накатила депрессия, захотелось забиться в угол и не выходить оттуда. Мысли сбились, и я никак не мог понять, почему я здесь и что нужно делать. И время потекло медленно. Но едва заставил себя сфокусировать мысли и поставить собственную защиту, как всё разом пропало. Михалыч выключил генератор.

– Ну вот, ты попал в правую часть типичного торсионного поля, под подавляющую сторону. Хочешь попробовать левую? Предупрежу. Потянет на революции.

– В следующий раз, – обронил я, как можно скорее покидая комнату.

Конструктор встретил в коридоре.

– Понимаю. Левая часть наоборот возбуждает на действия, тянет людей на подвиги. Зовёт и манит, так сказать. Девяносто третий год у Белого дома в Москве – самый показательный пример. Одни рыдали и лили сопли, вторые бросались на амбразуры. И всё по разные стороны от Кремля.

Я вернул Михалычу опытный образец. Хорошая штучка. Полезная. Но надеяться на неё нельзя.

– Себе не оставишь? – предложил он. – Дарю.

– Не могу надеяться на костыли, надо развить естественный иммунитет к подавлению и влиянию. А какова себестоимость прибора?

– Да в принципе копейки, – поразмыслил Михалыч. – Надо только поставить на поток.

– Модернизируй и снабди каждого члена структуры, затем выкинь на рынок к рядовым гражданам.

– Использовать торсионные генераторы не будем, как я понял?

– Нет» – твёрдо ответил я.

– Отлично! – загорелся Михалыч. – Тогда у меня будет больше времени для других направлений работ.

– Твори, Михалыч, и пусть многое из твоих творений идёт на пользу…

Распрощавшись, я пошёл к лифту. Пусть Конструктор забирает хоть все этажи базы, но последний отдать не могу. И не потому, что там когда-то заседал Совет структуры. Просто Василий арендовал его раньше для других задач…

Лифт распахнул створки, и я оказался на нижнем этаже. Двое из трёх повернулись. Это были Василий и Юлия. Третье существо никак не отреагировало на появление нового лица, оно всё так же сидело на постаменте, погружённое в себя уже много веков. И было оно не человеческой расы.

– Так вот ты какой, Скорпион… Наслышана, – обронила Юлия.

Рыжая деваха молодых лет походила на младшего научного сотрудника при опытном профессоре. Василию не хватало только усов и бороды. Но взгляд его был и без того задумчивым. Иным профессорам на зависть.

– Я даже знаю, чьими мыслями наслышана, – улыбнулся я, кивая и Васе. – Тебя Рысь, что ли подкинул? Или ты изобрёл телепорт? Зачем притащил сюда этот постамент?

Вася не отреагировал на выпад, задумчиво посмотрел на жизненные показатели приборов. Те фиксировали едва заметные колебания в большом, иссохшем теле Лемурийца. Пьедестал с титаном занимал всю высоту, и макушка его почти подпирала потолок. Пьедестал сооружали на месте, а чтобы спустить Лемурийца, пришлось в лифте прорезать дырку в потолке.

– Вертолёт вполне справился. Так и долетел, – объяснил он. – Понимаешь, я не могу оставлять надолго эту базу с ним. Тянет меня сюда. Ты так хотел побыть с ним наедине без моей компании?

– И с этим, и с другим, – припомнил я пленённого в Антарктиде серокожего.

– Второй на космодроме под опекой Дмитрия Александровича.

– Зачем?

– Космовед говорит, что тот способствует развитию космической программы. Если не знаниями, которые из него не достать никакими клещами, то хотя бы своим видом. Сам факт пришельца на космодроме привлекает к нам такие мировые умы, о которых мы и мечтать не могли месяцы назад. Это порядком ускоряет космическую программу. И порядком льстит эго учёных. Если припомнить историю, то космическую программу американцам делал пленный нацист Вернер фон Браун, а наши начинали почти с нуля.

– Нашим «нулем» стал Константин Циолковский. Не стоит забывать и про Александра Засядько. Впрочем, на каждого фон Брауна всегда найдётся свой Сергей Королёв. Частности. А много было попыток раскрытия секретов мозга пришельца?

– Достаточно, – ответила за Василия Юля. – У меня не получается.

– Тебе нужна помощь. – Я на секунду задумался. Кто бы лучше всех мог помочь паранорму усилить возможности? Я как временный донор? Вариант. Но пока я буду прокачивать возможности Юлии, Лада может сделать проще. Она способна взломать саму защиту пришельца и тогда Юле не придётся тратить силы на два дела сразу: вскрывать и доставать. – Я даже знаю чья. Вась, я украду Юлю на пару часов?

Василий погрыз карандаш, изодрал пару листиков с расчётами в клочья и ответил: