Тигран обвел взглядом членов Совета и произнес:

– Царь набатеев Арета – смелый и мужественный человек.

Набатеи – воинственный и богатый народ. Через их столицу Петру шли караваны из Аравии с ладаном и миррой, которые ценились выше золота. Арета, который контролировал южные торговые пути в Индию и Аравию, задумал оторвать кусок от Сирии, а Антиох нужен был как повод войти на сирийскую землю.

Лицо Тиграна стало суровым. Сирия, где его почитали как представителя народа перед богом, исправно платила налоги и сумела поставить банковское дело так, что серебряные монеты с его профилем ходили по всему миру. Уже четырнадцать лет эта страна благодаря ему не знала войн, процветала и благоденствовала.

– Я не позволю Арете нарушить мир! – грозно сказал царь, затем, успокоившись, обратился к министру: – Васак, докладывай!

Встал Васак и произнес с тревогой в голосе:

– Великий государь! Ты принес Сирии политическое успокоение и экономическое возрождение, но наступают тревожные времена. Агенты Антиоха на юге Сирии подстрекают местные племена, подогревая настроения недовольных.

– Мамиконян, – обратился царь, – какой гарнизон у Баграта?

Во главе стран, захваченных у Селевкидов, в том числе Сирии, Тигран поставил одного из своих приближенных сановников Баграта, умного и решительного человека, хорошего дипломата и политика, не позволявшего никому разжигать конфликты в стране.

– Там расквартирован восьмитысячный армянский гарнизон плюс двадцать тысяч сирийских войск.

– Этого недостаточно, чтобы отразить наступление Ареты, – сказал Тигран. – Ваши предложения?

Мамиконян сказал:

– У нас хорошая разведка, и мы умеем быстро доставлять информацию во все уголки державы: четко работает почтовая и костровая связь. Будем отслеживать события.

Встал Гнуни:

– Государь, фараон Египта Птолемей XII сумел захватить власть лишь благодаря твоей военной и политической поддержке. Предлагаю просить его вступить в войну с набатеями.

Васак предложил:

– Когда ты, государь, освобождая Сирию, прогнал набатеев, они признали твою верховную власть над этим царством, а теперь нарушают договор. Только ты, великий царь, можешь противостоять Арете, только ты должен возглавить войско и немедленно выдвинуться в поход!

Тигран помнил, что Арета постоянно вмешивался в борьбу за власть в Иудеи и давно мечтал взять Иерусалим. Иудеи были агрессивно настроены против набатейского влияния. «Это надо использовать», – подумал он.

– В Петре, где сходятся караванные пути, скрыты несметные сокровища. Свои богатства цари набатеев хранят в скальной Хазне, – напомнил Евсевий.

Встал Артавазд:

– Государь, разреши мне с отрядом конницы совершить набег на Петру, чтобы упредить противника!

– Тебе еще будет дана возможность отличиться, – сказал Тигран.

Город Петра был хорошо защищен отвесными скалами. Антигон Циклоп хотел ее захватить, но потерпел неудачу.

Встал Меружан:

– Государь, дай мне десять тысяч пехотинцев, и я разобью Арету, если он попытается войти в Сирию.

Тигран-младший, молчавший до этого, подал голос:

– Не только набатеи, но и Рим и Парфия стремятся включить Сирию в сферу своего влияния, они считают ее ключом к Великой Армении. – Тигран внимательно посмотрел на сына, а тот продолжал: – Если отколется Сирия, отец, тебе не удержать державу единой. Я за войну, немедленно!

– Мой сын очень воинственный, он еще не понял две вещи: война не игра, поражение катастрофа. Война – последнее средство, к которому я прибегаю, чтобы восстановить порядок.

Царь встал, подошел к Чаше мира, наполненной до краев водой и установленной на постаменте‑колонне.

– Полная чаша вызывает у меня образ достатка, напоминая, что все блага есть в Армении. Эту бронзовую чашу мой отец называл Чашей мира, ее как реликвию передают из поколения в поколение в династии Арташесидов, чтобы, глядя на рисунки сцен кровавых битв, царь помнил о благородной цели – содействовать миру. Я не ищу предлога к насилию, редко выхожу из себя, подавляю эмоции, стараюсь быть сдержанным к сторонникам и противникам, но мой меч опустится на головы тех, кто встанет на пути.

Парфяне, отняв у Селевкидов Персию и большую часть Месопотамии, хотели вмешаться в дела Сирии, но Тигран II положил этому конец, и внешние границы Парфянского царства стабилизировались. А вот борьба внутри царства не затихала ни на минуту. Часть парфянской знати была настроена проримски, войны не хотела, другая часть, напротив, стремясь к широким территориальным завоеваниям, призывала к войне с Римом. После периода смуты и двоецарствия компромиссной фигурой для обеих группировок стал царь Фраат III.

– Посланник Рима – мой друг! – говорил Фраат. – Одна из первых обязанностей дружбы состоит в том, чтобы предупреждать просьбы друзей. Попробуй халву с цветами, вкус изумительный!

Царь Фраат принимал тайного посланника римского наместника в своем дворце в столице Нисе. Клодий и государь расположились на мягких диванах, между которыми стоял столик со сладостями и фруктами. Клодий уже собрался блеснуть красноречием и открыл было рот, как царю доложили, что талисман, защищающий столицу от всех бедствий, похищен. Бородатый правитель, светловолосый и светлоглазый, с белой лентой на голове, в пышной восточной одежде с украшениями из золота и жемчуга, очень рассердился:

– О боги, кто мог украсть реликвию? Стража!

Клодий приготовился пустить весь потенциал личного обаяния, желая произнести дежурную фразу, закрыл рот и насторожился. Он многому подивился во дворце Фраата: и архитектура, и убранство залов, и скульптура, и манера одеваться – все было причудливой смесью греческого, персидского и скифского.

Фраат находился в состоянии неистовства. Вскочил с дивана, закричал:

– Кто выходил из дворца?

– Никто не выходил, – докладывал начальник стражи.

– Немедленно поймать вора! Привести сюда Мантикору! – вопил царь.

Потом жестом пригласил Клодия шествовать за собой.

– Уважаемый посланник, возникла чрезвычайная ситуация.

Столица Фраата была неприступна, защищена кольцом мощных городских стен, врага, посмевшего штурмовать их, облили бы огненным дождем из сырой нефти. За последние двести лет никто не смог захватить город, так как он находится под защитой волшебного талисмана.

– Талисман похищен! Невероятно! Он был под охраной Мантикоры.

– Кто такая Мантикора? – спросил Клодий.

– Кошка.

Клодий недоумевал и просто следовал за царем, а тот остановился и разъяснил:

– Мантикора – чудовище с телом красного льва, головой человека и хвостом скорпиона. У него рыжая грива, три ряда зубов и глаза, налитые кровью. Хвост, кстати, заканчивается шипами, яд которых убивает мгновенно. Я назвал Мантикорой свою кошечку.

Они шли по коридору дворца, и в какой-то момент Клодий остался один. Озираясь по сторонам, пытался найти Фраата, но того нигде не было. Клодий пошел дальше и оказался в обширном внутреннем дворе, в своеобразном световом колодце для прилегающих помещений, что‑то вроде римского атриума. Стоя посреди двора в белой тоге, он посмотрел наверх и увидел, что на всех четырех этажах суетились люди, а на верхнем стоял царь Фраат и смотрел вниз. Шум вдруг прекратился, взгляды людей устремились на Клодия. Тот, не понимая, что происходит, опустил голову и увидел «кошечку».

Во двор неслышно вошел огромный тигр. Это был самый совершенный хищный зверь из всех, когда‑либо виденных Клодием. Тигр был спокоен и нетороплив, шел непринужденно и легко, тяжелую голову держал полуопущенной, шаги плавные и мягкие.

Подойдя к Клодию, тигр тонкими кончиками усов прикоснулся к его тоге, возможно оценивая величину объекта, потом обнюхал человека, при этом кончик хвоста начал извиваться из стороны в сторону. Зубы тигра оказались совсем рядом с рукой легата. Хищник поднял голову и направил в глаза человека насквозь пронизывающий и завораживающий взгляд. От одного лишь осознания, что рядом стоит опасный зверь, сердце легата забилось учащенно, все органы чувств предельно обострились. Оба глядели друг другу в глаза, а затем тигр, видимо почувствовав сильную волю, потерял интерес к объекту, отвернулся и пошел дальше.