– Тогда ты мне бесполезен. Убить!

Легионер обнажил меч и занес для удара в грудь.

– Нет, стойте!.. Я хочу жить, я все скажу! – закричал мужчина, испытывая сильное душевное потрясение.

– Ну? – Легат приподнял руку, остановив удар.

– Женщина! Ее имя Стратоника.

Целер недоверчиво смотрел на перепуганного воина:

– Ты укажешь ее!

Пленника потащили назад на площадь и провели перед толпой. Обессиленный и сломленный, он шел медленно, осторожно, будто боялся упасть. Бледный и похолодевший, остановился перед женщиной с голубыми глазами и черными волосами в белом хитоне, расшитом по кайме геометрическим орнаментом, и в коричневом гиматионе. Подняв руку, мужчина указал на нее.

– Она! – Его рука тряслась. Чтобы выторговать еще один шанс на спасение, он скороговоркой выпалил: – У нее есть сын, вот он!

Рядом стоял подросток лет шестнадцати, тоже голубоглазый и в белом хитоне. Толкнув предателя в толпу, легионеры схватили мать с сыном и повели во дворец.

Помпей придирчиво разглядывал эту удивительную женщину, успешно возглавившую сопротивление, и спокойного подростка:

– Ты кто?

Она молчала.

– Говори! Не забывай, что твой сын у меня в руках.

Красивая и волевая женщина, гордо подняв голову, произнесла:

– Меня зовут Стратоникой, я наложница царя Митридата, это – мой сын Ксифар.

– Где царь, Стратоника?

Понимая, что оказалась в безвыходном положении, женщина решилась. Митридат в безопасности, и это для нее, преданной наложницы, главное; в горах Кавказа его никто не поймает! С едва заметной улыбкой она произнесла:

– Ушел на север, в Кавказские горы.

Раздосадованный Помпей прошелся по залу, а затем приказал:

– Казнить обоих!

Солдаты схватили заложников и потащили к выходу.

– Стойте! – Помпей, увидев, что его перстень необычно засверкал, обратился к Стратонике: – Я передумал. Казню лишь твоего Ксифара, а тебя продам в рабство. Всю жизнь будешь укорять себя за гибель сына… Так помоги ему, спаси! Ты много знаешь. Поведай мне тайну! Отпущу на свободу обоих – слово главнокомандующего!

В глазах Стратоники выступили слезы, боль пронзила сердце; сейчас произойдет ужасная вещь: она навсегда потеряет своего ребенка! Материнские чувства затмили доводы разума, и она тихо произнесла:

– Я открою то, за чем должна надзирать…

В тайное подземное хранилище спускались Помпей и Кассий в окружении солдат охраны, освещавших путь факелами. Шли настороженно по длинному, петляющему коридору, озираясь на черные тени, скользящие по каменной кладке. Система коридоров была устроена так, что непосвященный должен был обязательно заблудиться и погибнуть в одной из ям-ловушек. Стратоника в подавленном состоянии, но довольно уверенно шла впереди, держа в руках медную масляную лампу. Она остановилась в тупике у двери, обитой медными листами:

– Это здесь!

– Ты первая, – сказал Помпей.

Женщина открыла дверь ключом, висевшим с цепочкой на шее, и спустилась по трем ступеням каменной лестницы в сводчатое помещение. За ней последовал военачальник. В свете огня факелов он поразился увиденному: вдоль стен стояло не менее десяти деревянных и медных сундуков, отделанных железными деталями и набитых сокровищами Митридата – золотыми и серебряными монетами, драгоценными украшениями, агатовыми вазами, редким оружием. Сокровища таинственно светились, поражая воображение многоцветьем и совершенством.

Помпей почувствовал внутреннее удовлетворение. Богатство плыло в руки, а еще немного везения, и Митридата тоже схватят. Тайные желания исполняются. Отмщение сенату грядет, стремление к единоличной власти над Римом неостановимо!

– Дать Стратонике и ее сыну лошадей, все необходимое, и отпустить на все четыре стороны! – приказал Помпей. – Ты свободна, женщина!

Когда та в сопровождении солдата ушла, он, понимая, что преданная наложница поскачет к Митридату просить прощения, а царь, конечно же, не простит предательства, сказал начальнику охраны:

– Следить за каждым шагом! Она приведет нас к Митридату.

Квестор Кассий был доволен: казна похода пополнилась Митридатовым золотом. А еще он окончательно убедился, что патрона к успеху ведет магия. «С драконьим перстнем любой может стать величайшим полководцем всех времен. Армения, обладающая невероятными богатствами, должна пасть к ногам командующего».

– Проконсул, не пора ли обратиться к статусу Армении?

Помпей задумался. Гоняться за Митридатом, пока разведка не донесет, где скрывается царь, нет смысла. Покорение народов Кавказа и Индии – его старая задумка – может затянуться, поэтому подождет. В Риме уже отгремели праздники по поводу победы в Никополе, а новых громких реляций в сенат он не отправлял. Не хвалиться же скромным успехом – взятием со значительными потерями небольшой крепости, обороной которой руководила женщина! Что ж, Армения – этот тот повод, который заставит Рим восхититься гением Помпея…

– Мы идем к Тиграну, – сухо сказал он, подумав: – «А этот Кассий умен не по летам, всегда дает дельные советы».

Да, нужно заручиться поддержкой армянского царя, обеспечить себе тылы, а потом уже покорять Азию. А еще Помпей решил, что встреча с Тиграном – хороший случай поставить на место Фраата, заносчивого царя Парфии. «Мне дано право проводить самостоятельную внешнюю политику, и я воспользуюсь этим правом: буду плести запутанную сеть хаоса в своих интересах, отгоняя претендентов на лакомые куски, которых в Риме предостаточно. Все хотят войны, так как война – наикратчайший путь к обогащению!».

Семь легионов вошли в пределы царства Великая Армения. На берегу реки Аракс, вдоль которой римляне двинулись на Арташат, Помпея уже ждал со своим отрядом Тигран-младший. Вечером, когда римляне разбили лагерь для ночевки, к шатру главнокомандующего привели 25-летнего армянского царевича, высокого, бледного и утонченного. Забрав меч и кинжал, разрешили войти.

– Проконсул, главнокомандующий! Приветствую тебя! – вскричал Тигран-младший и почтительно поклонился.

– О, давно мечтал познакомиться… – Помпей с серебряным кубком в руке надменно смотрел на юношу. – Царевич! Твой отец – величайший из царей современности. Один против всех, но единственный, кого все уважают и боятся. Любопытный феномен! Он не хочет войны, предлагает мне мир, и я склонен дать ему этот мир.

Тигран-младший, трепетно внимая словам полководца, в смятении воскликнул:

– Проконсул, мой отец тиран! Его мечта – завоевать весь Восток, повергнуть Рим в прах, стать единственным властелином мира!

Помпей с усмешкой произнес:

– Тигран II понимает тонкости войны и мира, он сильный и храбрый царь, достойный меня соперник. А ты? Что можешь ты?..

– Я… я требовательный, хладнокровный, могу быть жестоким, но бережлив и расчетлив. Буду служить своему народу, Рим же найдет во мне верного друга. Я умен и знаю, как заставить народ повиноваться.

«Мелок! – Помпей смотрел на этого пылкого юношу, который из кожи вон лез, чтобы стать недаровитым царем, и думал: – Я пойду с ним на демонстративный союз для оказания давления как на Тиграна-старшего, так и на Фраата; но как царь царей он слаб, навести порядок в Азии не сможет, римские провинции при нем всегда будут ощущать угрозу со стороны варваров – парфян, персов, кавказских албан, арабов, набатеев; возобновятся мятежи знати, вспыхнут восстания рабов, всю Малую Азию охватят бунты против римских сборщиков налогов, а торговые пути, которые я проложу, окажутся заброшенными. Всего этого надо избежать». Вслух сказал:

– Я решу сам, кто займет место царя. Тебе же посоветую: не переживай, что не можешь изменить ситуацию; изменись сначала сам, а потом навязывай свою волю другим.

Помпей повернул голову в сторону секретаря, дав понять, что аудиенция окончена. Секретарь встал между начальником и Тиграном-младшим, и последнему ничего не оставалось, как развернуться и выйти из палатки. Первые ростки гнева зародились в его сознании.