– Милая, я вдохновлен нашей любовью!

Женщина подняла заплаканные глаза и увидела Тиграна. Он стоял напротив и ласково смотрел на нее. Подойдя, сел рядом:

– Твоя любовь – великая награда, она будоражит кровь, и никакие препятствия не остановят меня в стремлении быть рядом.

– Тигран, не потерять тебя – мое главное желание… – Аревик плакала.

– Либо мы вместе, либо тоска и пустота! – царем овладели нежные чувства к любимой, и он поцеловал ее в губы.

…Они шли по коридорам дворца полные достоинства, выпрямив спины, выражая момент великого согласия и абсолютную уверенность. Он, вытянув правую руку вперед, поддерживал ее левую, и оба – Тигран в царской леопардовой мантии, Аревик в голубом расшитом золотом плаще – выглядели восхитительно. К ним присоединились дети, Арташес и Эрмина, которые, взявшись за руки точно так же, как взрослые, шли торжественно и важно. Бегущие по коридорам дворца всполошенные придворные, слуги, офицеры и солдаты останавливались на полном ходу и с удивлением смотрели на эту процессию. Весь армянский мир ликовал открыто и долго, признавая царя Тиграна и его Аревик даром судьбы.

На месте битвы у реки Лик в честь победы римского оружия Помпей приказал заложить город Никополь – город победы[68]. История его запомнит! Однако не покидала тревога: неясно было, куда сбежал царь. Где Митридат? Никто ответить не мог. Самым разумным представлялся вариант побега к понтийскому городу Трапезунд, что на берегу Черного моря. Там у царя корабли, припасы, люди. «Он будет по морю прорываться в Таврику!» – наконец решил Помпей и двинул огромную римскую армию на север. – «С моря порты заблокированы, а я перекрою подходы с суши!».

Но в Трапезунде разведка донесла, что Митридата видели в крепости Синория, стоящей на границе с Великой Арменией. Оставив в причерноморских городах три легиона, Помпей развернул армию на юг. Войска двинулись по ущельям гор и долинам рек через горы Париадра, и на пятый день пути вышли к цели.

На невысокой горе стояла мрачная и неприступная крепость Синория. Старый дворец и круглая башня цитадели из черного камня были окружены толстыми крепостными стенами, с которых смотрели на римлян немногочисленные защитники. К воротам этой крепости вела всего одна дорога.

– Гоняться за призраком – не самое любимое мое занятие, – буркнул раздосадованный Помпей, следуя в колонне всадников. – Но, если ловушка захлопнется, буду считать это подарком судьбы.

Габиний, верхом следовавший рядом, деловито рассматривал подступы к твердыне:

– Проконсул, судя по количеству людей на стенах крепости, войск у Митридата осталось мало.

Помпей вдруг потянул на себя поводья и остановился. Драконий перстень, с которым он теперь не расставался ни на минуту, вел себя странно. Гней никогда раньше не видел, чтобы красный камень в массивном золотом кольце на его левой руке так игриво поблескивал, явно намекая на что-то. «Да, эта крепость мне нужна, и я ее возьму!».

Учитывая, что от Митридата можно было ожидать любых сюрпризов, легионеры разбили лагерь на возвышенности подальше от крепости. Обученная армия Помпея приступила к осаде. Как всегда, все делалось организованно и сноровисто: перекрывались дороги и мосты, выставлялись дозоры и охрана, строились сторожевые укрепления и циркумвалационная линия[69]. Громко разносились команды офицеров, которые подгоняли солдат из вспомогательных войск, засыпающих ров у стены; боевые расчеты устанавливали метательные машины, готовили таран. Лучники, заняв позиции вокруг крепости, обстреливали всех, кто проявлял активность на стене.

– Глупо и неразумно не открыть нам ворота, – с усмешкой сказал Афраний.

Скавр, тоже наблюдающий за слаженной работой солдат, произнес:

– Мы, римляне, упорядочиваем мир, учимся сами и обучаем других. Мы часто суровы, даже жестоки… Но вместе с тем великодушны и справедливы, не так ли?

– Несомненно! – поддержал легат Целер. – А еще наши воины сильны духом и бесстрашны.

Флакк провозгласил:

– Даже если придется заковать в кандалы весь мир, все равно будем нести бремя прогресса несогласным.

– Рим – это не только величие, но и борьба, цель которой честь и победа, а еще увлекательное приключение! – засмеялся легат Лентул.

– Кто с доблестью, тот и со славой! – воскликнул легат Геллий.

Главнокомандующий пригласил легатов в штабную палатку. Он был краток:

– Целер с севера, Афраний с юга, Геллий с запада, Лентул с востока. Кто первый ворвется в крепость, получит двойное вознаграждение. Тому, кто схватит Митридата, пожалую двести талантов!

Работа закипела. Баллисты били по воротам огромными камнями, метательные машины отправляли в крепость огненные шары, стрелометы «скорпион» и хиробаллистры дали массированные залпы. Прикрываясь щитами, римские солдаты ставили к стене длинные лестницы и под защитой своих лучников карабкались вверх на крепостную стену. А со стены летели вниз камни и горшки, лились масло и кипяток. Яростное сопротивление защитников крепости привело к срыву штурма.

Потери всех четырех штурмовых легионов оказались неприемлемыми. Помпей был взбешен. Несомненно, такую грамотную защиту мог организовать только опытный военачальник и, вероятнее всего, сам царь! Помпей, злясь на неудачу, отвел легионеров и приказал делать подкоп под стену, чтобы ее расшатать.

– Мы все равно принудим гарнизон к капитуляции!

Под крепостной стеной оказалось скальное основание. Подкоп не удался. Начали подвозить землю и бревна для строительства земляной насыпи, а к воротам крепости, поврежденным баллистами, двинули таран на колесах. Он представлял собой циклопическое сооружение – укрытие с двускатной крышей из дерева, железных листов и мешков с мокрым песком, чтобы защититься от поджога. Толстое бревно из ясеня с железным наконечником, подвешенное на цепях, раскачивали, защищенные укрытием, девяносто человек. Удар за ударом, и ворота – слабое звено крепости – не выдержали.

В пролом ворвались триарии – ветераны войн, которых бросали в бой в решающий момент. Они, самые опытные солдаты, вооруженные короткими мечами гладиус и пилумами[70], закованные в бронзовые панцири, шлемы и поножи, бешеным натиском сломили сопротивление противника и обеспечили проход через ворота легионеров Целера.

В крепости завязался беспощадный бой. Римляне теснили защитников крепости.

Сам Целер с двумя когортами ринулся к дворцу, еще одна когорта проникла в цитадель и вела бой внутри, захватывая этаж за этажом. Когда схватка переместилась на плоскую крышу цитадели, дворец был уже захвачен – благо, что кроме женщин и детей в нем никого не было.

К вечеру все было кончено: основные силы армян и понтийцев перебиты, оставшиеся в живых взяты в плен. Их участь решил Помпей: продать в рабство! Он, мрачный и задумчивый, обходил со свитой пустой старый дворец. Митридата в крепости не было.

– Кто руководил защитой крепости? – военачальник пристально посмотрел на Целера. – Выясни!

Легат выбежал на площадь перед дворцом, куда легионеры согнали мужчин, женщин и детей. Пройдясь молча перед толпой побежденных и поняв по их лицам, что эти фанатики либо ничего не знают, либо не скажут, он, хорошо разбираясь в тонкостях человеческой натуры, остановился перед мужчиной с беспокойным лицом, сразу заметив его подавленное состояние. Зрачки расширены, брови подняты, рот приоткрыт, глаза в смятении. Он более внушаем, чем все остальные!

– Ты! – Целер указал пальцем на этого неуверенного в себе человека. – Ты пойдешь со мной!

Двое легионеров схватили мужчину и поволокли за легатом. В большой комнате дворца куда затащили пленника Целер обернулся и задал вопрос:

– Кто руководил защитой крепости?

– Я… я не знаю, – перепуганный человек занервничал, стал суетиться.