– Государь, – сказал Кухбаци, – у Биндусара нашли пузырек с ядом, такой же, как у рабыни, пытавшейся отравить Аревик, – синего цвета, финикийское стекло.

– Подлый Митридат! – воскликнул царь. – Это его проделки. Когда нет спасения, отчаяние и страх толкают человека на безумные поступки! – Остыв немного,

спросил: – Ну, а где же наши герои?

Кухбаци вышел, а потом вернулся, ведя за собой Арташеса и Эрмину с их мамами.

– Арташес, – царь строго посмотрел на мальчика, – ты чуть не спалил дворец.

Мальчик явно был в затруднительном положении, он развел руками:

– Мне пришлось так поступить…

Смелая Эрмина перебила его:

– Очень плохие люди хотели навредить царю.

– Все знаю! – Тигран улыбнулся. – Вы замечательные и смелые дети! – Посмотрев на взрослых, воскликнул: – Достойная смена растет! – Взяв со столика кинжал, сказал: – Арташес, это мой подарок тебе.

Небольшой кинжал невероятной красоты, с коротким лезвием из прочной стали, с покрытыми золотом рукоятью и ножнами, а в навершии – большой рубин. Глаза мальчика загорелись. Он смотрел на дар царя и не мог поверить в свое счастье.

– Арташес, рубин на рукояти – талисман из Индии, предназначенный противостоять силам тьмы. Этот кинжал не только будет напоминать тебе о вчерашнем происшествии, но в случае необходимости поможет получить контроль над властью. Храни мой подарок!

Мальчик бережно принял дар. Затем царь обратился к девочке:

– Эрмина, тебе – царский подарок: серьги и кольцо. – Он взял со стола ювелирные украшения с изумрудами и подал ей. – Может быть, кольцо немножко великовато, но придет время, и камень изумруд, символ вечной молодости, будет превращать твои сны в явь. А еще ты сможешь читать мысли и предвидеть будущее.

Эрмина приняла подарок с благодарностью:

– Спасибо, зеленые камушки мне очень нравятся.

– Вот и хорошо. А сейчас предлагаю тост за моих спасителей! – Тигран хлопнул дважды в ладоши.

Виночерпий Вардгес с золотым кувшином и слуги с кубками чинно вошли в зал. Разлили в бокалы влагу цвета красного рубина, а Арташесу с Эрминой в маленькие серебряные чаши налили вино, разбавленное водой. О, вино в те времена пили все, включая детей, – хотя бы потому, что им обеззараживали воду…

Царь, настроение которого улучшилось, поднял золотой кубок и произнес тост:

– Однажды человеку пришлось биться с чудовищем. Сначала, почувствовав свою беспомощность, человека охватил страх. Он хотел бежать, но потом в голову пришла мысль: «Если я повернусь лицом к опасности, то преодолею страх, разозлюсь и перестану бояться». В сознании произошла перемена, гнев, подобный грозе, вырвался наружу, и он стремительно бросился с мечом на чудовище, пронзив его в самое сердце. Так выпьем же за то, чтобы страх, порождающий чудовищ, мы преодолевали достойно, а нашими главными качествами были храбрость и отвага!

«Освободив» Каппадокию, армия Помпея двинулась к понтийской границе. Остался один дневной переход, и Гней Помпей решил посоветоваться с богами. Ни один полководец Римской республики не начинал боевых действий, не принеся жертвы богам и не узнав их волю через жрецов. Армию сопровождал войсковой авгур Донатус, тощий и высокий, член почетной жреческой коллегии, выполнявший официальные государственные гадания для предсказания предстоящих событий. Авгур в короткой трабее – тоге с ярко-красной полосой и узкой пурпурной каймой, с жезлом литуус и сосудом капис вышел вперед и встал лицом к северу:

– Проконсул! – торжественно воскликнул он. – Я вижу на востоке ворону: птица со стороны солнца приносит счастье!

– Прекрасно, – сказал удовлетворенный Помпей.

– Ворона не одна, целая стая! Хорошее предзнаменование!

– Не сомневаюсь в своем успехе… – Полководец обвел взглядом легатов.

Скавр показал рукой в противоположную сторону:

– Донатус, я вижу коршуна!

Коршун считался вестником поражения. Жрец-гадатель изменился в лице. Он провел над головой изогнутым литуусом две мысленные линии – одну с севера на юг, другую с востока на запад, а потом начертил в воздухе прямоугольник. Посмотрел наверх, на птицу высоко в небе, и сказал:

– Это не коршун, а молодой орел!

Помпей с облегчением вздохнул: появление орла предвещало победу.

– Орел – знак императора! – воскликнул он и, чтобы не испытывать больше судьбу, приказал: – Донатус, заканчивай.

Жрец быстро забрал свои принадлежности и ушел. Скавр вновь посмотрел на небо. Птица приближалась. Это был не орел и не коршун, а сокол. Вот он развернулся и полетел обратно от наблюдателя, что означало – забирает удачу с собой. Легат с тревогой взглянул на улыбающееся, разгоряченное лицо начальника, раздающего указания, и промолчал.

Митридат решил отступать. Его 30-тысячная армия пошла в глубь Понтийского царства, не вступая в сражение, и по мере преследования Помпеем, удалялась все дальше и дальше, пока не уперлась в горы Малой Армении.

– Гипсикратия, – говорил царь своей жене на привале, – становится опасно. Возьми детей и отправляйся в Боспорское царство к моему сыну Фарнаку!

– Великий царь, детей я отправлю, но сама останусь. Я всегда буду рядом с тобой, и никакие лишения и опасности не истощат моего желания любить тебя.

– Жизненное благо иметь такую жену! – Царь растрогался. – Нас губит не война или поражение, а потеря веры – прежде всего, в близкого человека.

Снабжение провиантом обеих армий ухудшилось: отряды снабженцев яростно уничтожались сторонами, которые устраивали друг другу засады. Кроме того, у сторон конфликта появились дезертиры. Их ловили и вешали – и Помпей, и Митридат.

– Моя цель – генеральное сражение! – возвещал Помпей своим командирам.

– Только в генеральном сражении я одержу победу! – обещал царедворцам Митридат.

Наконец, найдя в Малой Армении подходящую возвышенность, примыкавшую к неприступной горе Дастейра, царь Понта приказал занять боевые позиции. Обращаясь к своему лучшему полководцу Олфаку, вождю скифского племени дандариев, сказал:

– Пусть Помпей нас штурмует: мы уничтожим его армию!

– Легион за легионом! – воодушевленно воскликнул Олфак, имя которого по-скифски означало «сверхбыстрый».

Приготовили для римлян и камнепад, и огненные клубки из веток, и рабов-смертников, и массированный обстрел со скал стрелами. Армия Митридата, малообученная и слабо организованная, могла победить разве что на одном энтузиазме.

– Мир держится на лжи и жадности, – вещал Митридат, – и только великие личности меняют его к лучшему.

Под великой личностью он подразумевал себя.

– Мир – это война, которую великий человек развязывает во имя мира! – провозглашал Помпей Великий.

Он уже подошел к сильно укрепленному лагерю Митридата и размышлял: как выманить царя и вынудить сражаться? Римляне осадили лагерь понтийцев.

Помпей на площадке у подножья горы Дастейра скакал на золотистом скакуне вдоль строя легионов, в которых служили только граждане Рима – тяжелая и легкая пехота и приданная ей кавалерия, мимо вспомогательных войск из жителей провинций и рабов. Сверкали на солнце доспехи, оружие, знаки легионов – серебряные орлы, знамена и штандарты, барабаны, литавры, трубы и рожки. Первое, чему учили солдат, срок службы которых составлял 25 лет, – неотступно следовать за знаменем и серебряным орлом. Потеря этих символов – величайший позор для легиона. Сегодня настал день славы, долгожданный для солдат, рвущихся в бой, и чувствовалось всеобщее воодушевление.

Вернувшись на середину строя, Магнус провозгласил:

– Вы храбрые и отчаянные воины! Впереди битва! Нас ждет боевой успех! Смерть врагу!

– Барра!! – закричали воины, чтобы подбодрить друг друга, устрашить врага и докричаться до высших сил.

Справа от полководца стоит вестник. Он зычно спрашивает:

– Все ли готово к бою?! Все ли готово к бою?! Все ли готово к бою?!