Войдя в покои, взял золотой кубок с вином, отпил и стал оценивать свои шансы: «Колхиду и Кавказ мир всегда представлял краем света и сюда не так-то просто добраться. Здесь, на Кавказе, был прикован к скалам Прометей, а в Колхиду, на край земли, аргонавты ходили по морю за золотым руном. Да, это место труднопроходимо: высокие горы, бурные реки, недружелюбные племена… Помпей долго будет сюда пробираться. Но он упорный!».

Царя приводило в ярость, что никак не удается отвязаться от погони. Шпионы и лазутчики, которых Митридат внедрил повсеместно, регулярно доносили о победах Помпея: отбил нападение на свою зимовку людей Оройза, самого отчаянного из царей Востока, подчинившего себе двадцать шесть диких племен (в том числе амазонок); наказал царя Артага, и мало того, что римляне заняли его неприступную крепость Гармозика – они сумели переправиться через Куру без моста и вынудили властителя Иберии сражаться; Артаг бой проиграл, запросил переговоры и подчинился условиям победителя – отдал римлянам в качестве заложников своих детей, а главное, наследника престола Фарнаваза.

– Диафант!

Из-за шпалеры с сюжетом «Одиссей на корабле Арго», озираясь, вышел Диафант, начальник охраны Митридата.

– Мой государь?..

– Сообщают, что Артаг потерял девять тысяч убитыми, а десять тысяч попали в плен.

– Чрезмерная самоуверенность нужна, если перед тобой заманчивая цель, а если впереди туманная перспектива, уйди в тень и жди случая поквитаться.

Митридат посмотрел на Диафанта: «Сколько раз хотел его казнить! Он знает об этом, но предан».

– Диафант, передо мной открылась туманная перспектива. Армия Помпея движется сюда, упорно и неумолимо. Мой уговор с племенем гептакометов напасть на колонну римлян вряд ли ее остановит. Путь бегства по морю блокирован. Пробираться через Кавказский хребет? Там меня поджидают подкупленные Помпеем армяне-хотенейцы, иберы и дикие племена. Хорошо, с ними я справлюсь, но дальше придется преодолеть «скифские запоры»[86]. Их еще никто не проходил, но даже если я пробьюсь, то на пути на Боспор лежат Меотийское болото[87] и ненависть моего неблагодарного сына Махара.

Диафант помолчал, затем сказал:

– Ни один человек не решится идти через Кавказский хребет! – Увидев во взгляде царя безысходность, добавил: – Слабые не бывают великими правителями. Выживание, как известно, зиждется на трех составляющих: риск спасает, неудачи закаляют, а неопределенность добавляет смелости.

– О, да ты философ! Поддаваясь унынию, вспомни про барана.

– Барана?

– Пока из барана не сделали шашлык, он будет упираться там, где тигр смирится с участью.

Раздался стук в дверь. Диафант немедленно спрятался за шпалерой, а в покои царя вошел секретарь:

– Аристарх хочет переговорить с тобой. Уверяет, что срочно.

– Пусть войдет!

Ахеянин Аристарх, стратег царя Колхиды и военачальник армии колхов, человек недюжинной силы и большого роста, в бронзовых доспехах и шлеме, вошел с поклоном:

– Государь, кто-то искусственно раздувает недовольство колхов.

– Найти, упечь в тюрьму и казнить! – среагировал понтийский царь.

– Эту тетрадрахму я изъял у человека, которому поручили волновать народ.

– Дай взглянуть! – Митридат подошел и взял монету.

Острие кинжала впилось в шею Митридата. Царь, испытав боль, неимоверным усилием оттолкнул Аристарха, не удержался на ногах и повалился на пол, опрокинув кресло на ковер. Диафант, верный телохранитель, выскочив из-за шпалеры, подбежал с мечом как раз в тот момент, когда Аристарх готовился завершить начатое – вонзить лезвие в сердце царя. Меч телохранителя обрушился сверху. Ахеянин успел увернуться, перекатившись по полу. Клинок меча все же коснулся его панциря, защищавшего торс, нанеся незначительную рану. Аристарх вскочил, занял боевую стойку, а охранник с хищным выражением лица уже летел к нему, пытаясь пронзить живот соперника. Резко ударив кинжалом по лезвию меча и отведя его в сторону, Аристарх схватил левой рукой правое запястье понтийца, заблокировав работу клинка, и попытался вонзить кинжал в его грудь, но получил удар ногой и отлетел к шпалере. Тяжелый тканый ковер рухнул, однако стратег, удержавшись на ногах, снова приготовился сражаться.

Диафант, разгоряченный боем, пошел в атаку и нанес рубящий удар сверху. Аристарх, подставив плоскость клинка кинжала, остановил удар и провел болевой прием, обхватив руку с мечом соперника и вывернув ее. Диафант приемы знал, меч не выронил, и, как только противники на мгновение скрестили взгляды, полные ненависти и презрения, толкнул Аристарха животом.

– Убей его!! – прохрипел Митридат, продолжая лежать на полу, зажимая рукой кровь, вытекающую из раны на шее.

В Диафанта вселился демон: он вновь атаковал. Блокировать кинжалом удары меча становилось все труднее. Аристарх, парируя атаки, выскочил на балкон. Перед ним явно был боец высокого класса. Недолго думая, ахеянин запрыгнул на мраморную балюстраду балкона и спрыгнул вниз, в пучину волн.

Диафант подбежал к балюстраде и, посмотрев вниз, сказал:

– Море поглотило его, надо найти тело.

Поиск трупа Аристарха ничего не дал. Отряд охраны понтийского царя обыскал все побережье, но безрезультатно.

Митридат с ядовитым взглядом и перевязанной льняным бинтом шеей восседал в кресле и пытливо смотрел на царя колхов Олтака. Престарелому наместнику Колхиды, захваченной Митридатом, было разрешено иметь титул царя, чтобы не волновать вспыльчивый и свободолюбивый народ; и вот теперь, в красном плаще и с белой лентой, повязанной вокруг русоволосой головы, он стоял с кандалами на руках перед мучителем.

– Олтак, – ледяным тоном проронил Митридат, – назови причины, по которым я не должен тебя казнить.

– Государь, в Колхидском царстве процветают земледелие, металлургия, обработка льна, керамическое и ювелирное ремесло. Я исправно снабжаю тебя золотым песком, а также вином, фруктами, хлебом, чеканю монеты с твоим профилем.

– Меня чуть не убил твой стратег!! Ты ответишь за это! Все вы предатели! Почувствовали мое безвыходное положение? Нет такой клетки, из которой я не смогу выбраться!

Бедный Олтак, в кандалах, подавленный и смиренный, опустил глаза. Диафант поднес ему на блюде чашу с вином.

– Это яд! – произнес Митридат. – Пей, ты заслужил.

Колхидский царь, звеня цепями, взял чашу и дрожащими руками поднес к губам. Глаза выражали сожаление, а в голове промелькнула мысль: «Жаль, Аристарху не удалось осуществить задуманное…».

– Стой! – прозвучал голос Митридата.

Олтак, держа чашу у губ, поднял глаза на царя.

– Все равно тебе не жить. Придет Помпей и покарает всех, кто укрывал меня. Сослужишь последнюю службу: пустишь его по ложному следу.

Диафант с трудом вырвал из рук колха чашу, снял кандалы и вложил в его ладонь маленький синий пузырек. Митридат промолвил:

– Выпьешь яд, когда не сможешь оправдаться перед самим собой и станет нестерпимо стыдно за свою постылую жизнь.

Войска Помпея вошли в Фасис. Долгий и трудный путь завершен! Путь легионов пролегал вдоль Куры вверх по течению; они прошли Сурамский перевал и преодолели реки Колхиды, построив 120 мостов, а также отразили нападение гептакометов, потеряв три когорты. Потерь могло быть больше, если бы не перстень дракона. Помпею на лесной стоянке принесли дикий мед. Камень перстня тут же засветился зеленым цветом. Отраву, подложенную гептакометами, срочно изъяли у солдат, а Помпей запретил без проверки употреблять что-либо в пищу.

В резиденции наместника Колхиды на балконе, нависавшим над морем, стоял Помпей. Внизу пенились и бились о скалы волны, поднимая фонтаны брызг. Сегодня море было серого, почти черного, цвета, а небо затянуто тучами.

– Сбежал! Но куда? – Помпей посмотрел на Кассия.

– Неутомимого гения зла не сломили неудачи! – пошутил тот, а затем произнес серьезно: – По словам царя Олтака, Митридат пробивается в Боспорское царство через Кавказский хребет.