(Тут же, откуда-то из глубин разума, метнулась несвоевременная и довольно стыдная мысль: «Ну все, довыбиралась, голубушка! Этот глуп, тот в магии слаб... Будешь теперь рада, если хоть удастся найти самца, больше тебя размером!»)

Сколько же лет Есуа спала?! Десять тысяч?! Двадцать?!!

Узнать, узнать это немедленно! Понять, что происходит! Будь сейчас ночь, она прикинула бы по звездам — есть чары, с помощью которых можно измерить точные углы отклонения, не видные простым глазом. Но стоял светлый день, хотя солнце уже клонилось к закату. Подгоняемая нетерпением, страхом, гневом, болью и тоской по сородичам, Есуа не могла ждать.

Заложив круг, она разыскала внизу на равнине между горами нитку дороги — необычной, с фрагментарным метало-деревянным покрытием — и полетела вдоль нее. Надо думать, рано или поздно та приведет ее к большому селению людей. А там, уж конечно, обнаружатся и их повелители. Всегда удобнее жить там, где еда сама бродит под боком.

Вечером шестого дня госпожа Раири Лайет засиделась за рецензированием исследовательской работы девочки с шестого курса. Работа была интересная, сложная, по ее профилю, но писала ее адептка под руководством давней противницы госпожи Лайет — Виаллины, чтоб ее в дышло, Снежной Акации. А значит, подойти к проверке требовалось особенно тщательно. Муж уже отчаялся ее дозваться и пошел один смотреть канал оповещения в спальню, где и задремал над каким-то комедийным сериалом (приглушенные взрывы хохота доносились из-за полуоткрытой двери кабинета, прерываемые храпом). В доме напротив погасло три четверти окон. А госпожа Лайет все никак не могла оторваться, формулируя рецензию так, чтобы многообещающая девочка задумалась и, может быть, решила сменить куратора. Ну или испытала сомнения в своих силах и стала бы дуть на воду — хоть так ей навредить, если останется в лагере противника лагерь.

В какой-то момент госпожа Лайет чуть ли не против своей воли как-то незаметно отложила стилус, отодвинула в сторону распечатку и вышла в кухню-гостиную. Ее вел лучший аромат, который только можно услышать в ночи: запах кофе.

Кофе готовила ее младшая дочь Ааанара, и явно не просто так.

Они сейчас жили втроем, и большая квартира казалась пустой: старшая дочь, Сиара, училась в Точчиконе, средняя, Халлара, уехала подрабатывать (и зарабатывать очки для поступления) инструктором в летний лагерь. В связи с чем Айни включилась в психологическую обработку матери со всем энтузиазмом юности.

— Вот мамочка, — прощебетала Аанара, мастерски вращая чашкой, — смотри, у меня уже получается красивый кофе, по саралезской моде! С узором!

— И это в саралезскую моду записали, что ли? — госпожа Лайет зевнула и заглянула в чашку, где на светло-коричневом фоне белела изящная веточка. Когда уже кончится-то, надоело отказываться от вилок во всех приличных ресторанах... — Вообще-то, разбавлять кофе молоком — это древняя церемония, чуть ли еще не в Королевстве Саария практиковалась. Просто потом подзабыли.

— Вот видишь, я нуждаюсь в углубленном изучении истории! — лучезарно улыбнулась Айни.

Госпожа Лайет залюбовалась ею. Из всех ее дочерей она единственная удалась не только умом, но и внешностью. Нет, разумеется, материнское сердце искренне считало неотразимыми и двух старших — но то материнское сердце. Старшая судья Академии и завкафедрой высокоточной магии с зубовным скрипом признавала, что Сайки и Халли, возможно, немного чересчур крепковаты и крупноваты, чтобы независимый эксперт признал их красавицами. А вот четырнадцатилетняя Айни хороша по любым меркам. Стройная, гибкая, невысокая, с живым озорным личиком, которое еще года через два-три обещало сделаться незабываемым. Пошла в отцовскую родню, а не материнскую. Но магический дар ей достался от госпожи Лайет.

Казалось бы, убойное сочетание — магический дар и эффектная внешность. Живи да радуйся. Но нет, Айни с упорством, достойным лучшего применения, хотела этим всем распорядиться максимально глупым образом!

— Зря стараешься, — почти благодушно проговорила госпожа Лайет, потому что привыкла к заходам дочери и уже не злилась. — Пока ты несовершеннолетняя, я не дам согласия поступать в Академию. Как сдашь на аттестат — так пожалуйста.

— Но еще ведь три года ждать! — надула губки девица. — Столько времени зря тратить!

— А ты не трать, — бесчувственно проговорила госпожа Лайет, отхлебывая приготовленный дочерью кофе. — М-м-м, и в самом деле, лучше, чем в кафе! Ты бы так же к экзаменам готовилась, как тренируешься в искусстве бариста, глядишь, уже бы экстерном сдала.

— Я могла бы сдать экстерном! Но разве ты не сказала, что если я сдам и уйду из дома, то ты не будешь обязана меня содержать?

— Сказала. Вот такая я хитрая.

— Мама! — Айни вскинула руки. — Ну что такого плохого в этой Академии! Ты же сама там работаешь! Даже супругой Владыки была, пока не отказалась! Раз ты смогла этого добиться, почему ты думаешь, что я не смогу?!

— Милая, я не думаю, что ты не сможешь, — госпожа Лайет отставила чашку. — Я как раз и боюсь, что ты сможешь. Почему нет? Ты способная, упрямая. Правда, я все-таки сомневаюсь, что ты могла бы окончить школу прямо сейчас, ты слишком распыляешься на всякие танцы и уроки фехтования. Но что в этом хорошего, если ты и пробьешься на самый верх?

— Ну... — Айни замялась. Ей явно хотелось высказаться, но инстинкт самосохранения удерживал от того, чтобы прямо в лицо говорить матери, что та слабачка. — Я понимаю, что с тобой случились ужасные вещи, и ты поэтому... Ну и да, пример Дорогой Сердцу супруги... Я помню, ты ведь учила сиятельную госпожу Сат, так? Но если вам двоим не повезло, это еще не значит, что я не сумею избежать опасности!

— Сказала курочка, расхаживая возле фермера, что точил тесак, — фыркнула госпожа Лайет. Упоминание госпожи Сат слегка кольнуло: совесть на этом месте саднила. Причем госпожа Лайет чувствовала вину не столько по отношению к самой госпоже Сат — та, в конце концов, скорее просто формально числилась ее ученицей, чем в самом деле таковой была — сколько по отношению к себе: такой шанс профукала! Надо было сблизиться с девочкой, предостеречь ее... Не осторожничать, когда та попросила об уроках магии, не тянуть время, а прямо сразу с энтузиазмом включиться. Заодно, глядишь, получила бы больше власти в Академии: официальную наставницу Старшей супруги попробуй опрокинь!

(Госпожа Лайет не стремилась в политику, но мечтать о посте директрисы и главы ученого совета — это была ее слабость. К сожалению, у нынешней директрисы очень сильные покровители.)

— Милая моя, — продолжала она говорить дочери, — как видишь, я-то опасности избежала. Я сижу здесь, пью кофе. За мои ошибки расплатились другие. Твой неродившийся брат, например. Впрочем, родись он, ни тебя, ни твоих сестер на свете никогда бы не было. А что касается госпожи Сат, так это как раз пример, насколько вредно влетать в высшие круги на одной безумной удаче и упрямстве, без должного опыта и подготовки. Я не знаю, кто ее прикончил и почему, мне, знаешь ли, уже не докладывают.

— Так-таки и не знаешь? — подковырнула Айни.

— Представь себе, не знаю. Так вот, а должный опыт и подготовка приходят только через годы и годы разгребания дерьма. Десятилетия разгребания дерьма. И дерьма этого — с Фалезунские горы навалом. Взять хоть ту же Академию, куда ты так стремишься. О ней, знаешь ли, ходят слухи, что там клубок юных паучих. Но на самом деле большая часть — вполне нормальные девочки. Целеустремленные, амбициозные, где-то балованные — но по-обывательски добрые и психически здоровые.

— По-обывательски добрые — это как?

— Это считают себя хорошими, но действительно хорошие поступки совершают редко и на самопожертвование почти не способны. Но при случае могут помочь, если им не очень сложно, и гадостей делать не будут, если их не напугать. В общем, обычные, среднестатистические. Но это на входе. А на выходе кто? Поломанные карьеристки с весьма специфическим мироощущением — и еще хороший такой процент приобщается там к однополым связям.