Артавазд схватил с туалетного столика золотое ожерелье и запустил им в царицу. Бросок был точным. Магический предмет выпал из руки Фурии и откатился в сторону. Фурия рассвирепела, завыла, воздела руки и приготовилась кинуться на Птолемея. Чудовище за спиной Фурии уже вставало на задние лапы и раскрывало пасть. Мужчины, застыв в оцепенении, с широко раскрытыми глазами ожидали конца драмы. Птолемей, продолжая играть на флейте, не смел шелохнуться. В тот момент, когда чудовище молниеносно проглотило царицу, он зажмурился. Вихрь прекратился, богиня Амат, сделав свое дело, спокойно заковыляла под музыку в свой угол и исчезла в темноте.

Стража мечами кромсала дверь, дворец клокотал, а Артавазд, присев рядом с другом, мягко отвел флейту от губ Птолемея и вложил ему в руку золотой цилиндр – Свиток Творца. Устремив взгляд на армянского царевича, фараон поблагодарил одними глазами, наполненными счастьем. Потом, собравшись с духом, сказал, с трудом произнося слова:

– Артавазд, магический цилиндр я помещу в надежный тайник. Ты всегда сможешь его найти с помощью жезла сехем.

Дверь под натиском солдат рухнула, стража ворвалась в комнату, застыв на месте: фараон собственной персоной, встав с пола, гордо выпрямился, обдал подданных испепеляющим взглядом и проследовал к выходу. Вдруг резко остановился. В коридоре стояла его младшая дочь…

– Папа, где Береника? – Маленькая Клеопатра в ночной рубашке из тончайшего виссона смотрела на отца немигающими глазами.

Ощутив прилив нежности, Птолемей, растроганный и умиленный, подошел к ребенку, погладил по головке и сказал:

– Доченька, ее нет. Пойдем, моя хорошая!

Помпей жил в своем поместье в Альбане, недалеко от Рима, в ожидании разрешения сената на триумф – высшую награду государства. Вопреки молве и тревожным прогнозам перепуганного сената, он распустил армию, поблагодарив своих воинов за верную службу и пообещав собрать легионеров для триумфа. По закону триумвир, чтобы заслужить награду, должен был убить не менее пяти тысяч врагов и ждать за чертой города, когда даруют триумф. Помпей, у которого образовалась уйма времени, занялся устройством личной жизни. Он развелся с женой Муцией, изменявшей ему, пока он нес тяготы и лишения восточного похода, и женился на дочери Цезаря красавице Юлии, явно решив переориентироваться на союз с набирающим популярность политиком. Впрочем, Цезарь использовал дочь как инструмент для продвижения в карьере. Сначала прелестная Юлия была помолвлена с Фавстом (сыном диктатора Суллы), потом состоялась новая помолвка с тем, кого история назвала символом предательства, – Брутом (поговаривали, что Цезарь мог быть его отцом), в итоге же была выдана теперь замуж за Помпея, союзника отца. И хотя разница в возрасте составляла 30 лет, супруги были счастливы.

Наконец разрешение было получено, и Помпей отпраздновал свой триумф. Красс демонстративно уехал из Рима, взяв с собой детей, чтобы дать пищу разговорам о грядущем захвате власти.

Победоносный полководец вступил в столицу. Пышная процессия шла по тесным улицам города через Форум на Капитолийский холм. Впереди – сенаторы и магистраты, потом музыканты, за ними несли доски с названиями покоренных стран: Понт, Армения, Каппадокия, Пафлагония, Мидия, Иберия, Колхида, Албания, Сирия, Киликия, Месопотамия, Финикия, Палестина, Иудея, Аравия и… морские разбойники. Потом другие доски: взяты 1000 крепостей, 900 городов, 800 кораблей; основано 39 городов; казна обогатилась на 20 тысяч талантов. Затем ехали, запряженные породистыми лошадьми, повозки с сокровищами. Особенно выделялись ониксовые вазы и кубки из Митридатовой коллекции, массивные золотые чаши, сосуды из рогов, украшения для кресел, конская сбруя, инкрустированные драгоценными камнями седла и трон самого Митридата. Далее – повозки и носилки с грудой серебряных монет, статуями Митридата VI и Тиграна II, медные носы пиратских кораблей, за ними – сами морские разбойники, потом повозки с оружием, вражеские знамена, редкие звери, белые жертвенные быки с позолоченными рогами…

Тигран-младший в кандалах и преувеличенно пышной одежде армянского царевича шел в группе знатных пленников и смотрел по сторонам. С обеих сторон улицы выстроились толпы римлян, которые неистовствовали: ревели, свистели, вопили, указывали пальцами на взятых в плен. Римский люд праздновал сокрушительную победу над многочисленными народами, с трудом представляя, где находятся эти страны, но желая только одного – богатых трофеев. А Тиграна-младшего обуревала лишь одна мысль: как сбежать?

В компании с армянским царевичем, тоже в кандалах, брели разодетые в восточные одежды иудейский царь Аристобул (тоже помышляющий о бегстве), наложницы Митридата, царь колхов Олтак, другие заложники.

Помпей ехал на круглой позолоченной колеснице, запряженной четырьмя белыми лошадьми, которых под уздцы вели рабы. Был в пурпурной тоге и позолоченной обуви, с лавровым венком на голове; в правой руке – лавровая ветвь, в левой – скипетр из слоновой кости с орлом наверху. Вот он, зенит славы: Помпей – покоритель мира! Рыхлое лицо с толстым носом этого одолеваемого тщеславием полководца светилось самодовольством и высокомерием. Чтобы Помпей не слишком мнил о себе, за его спиной на колеснице стоял государственный раб, который время от времени говорил: «Memento mori»[97]. Перед колесницей шли ликторы с фасциями, обвитыми лавром, за повозкой верхом на конях следовали легаты и трибуны, маршировали наиболее почетные

солдаты-ветераны.

Кассий верхом на коне был в группе трибунов. Им владели сразу два чувства – гордость и досада. Он мечтал о триумфе для себя, но видел тупик в карьере: Помпей явно отходил от дел, отдавшись семейной жизни с обожаемой им Юлией. Следовательно, потребуется что-то неординарное для взлета наперекор обстоятельствам. В толпе он разглядел Рипсимэ, которая выделялась ослепительной красотой и величавым спокойствием, и помахал ей рукой.

После завершения шествия и принесения жертв богам на Капитолийском холме Кассий приехал в дом, который специально купил для армянской красавицы. Вилла Лигария в пригороде Риме была большой, одноэтажной, имела атриум и бассейн для сбора дождевой воды, тенистый сад и великолепную спальню.

Рипсимэ была раздражена:

– Ты столько раз обещал на мне жениться, что, кажется, я начинаю скорбеть о потерянных годах жизни… – Она, изобразив печаль, пыталась переключить его внимание на себя: – Милый, для счастья, как известно, нужны двое, а я живу в одиночестве.

Увы, планы мужчины требовали брака по расчету, и он женился на родовитой Юнии, которая теперь ждала ребенка. Но плотская чувственность и созерцание гармонии женского тела здесь, в доме Рипсимэ, вызывали у Кассия блаженство, погружая в сладостное наслаждение долгожданных предвкушений.

– Я не могу без тебя, – страстно говорил квестор. – Мне нужна лишь ты, одна-единственная. Только здесь ощущаю прилив счастья, а рядом с тобой раскрываются мои тайные помыслы и исполняются желания. Боги же послали мне невыносимую муку – терпеть Юнию.

Рипсимэ прошла в таблиниум (большую комнату для приема гостей) и полулегла на кушетку в одной легкой тунике. Хорошенькая и соблазнительная, она выставила напоказ босые ножки; плетеный золотой венец с жемчугом обрамлял черные волосы, которые были стянуты золотистой сеткой, а несколько локонов маняще спадали на лоб; плавный изгиб фигуры и лицо невинного ребенка сводили Кассия с ума. Он встал перед подругой на колени и, чтобы подчеркнуть прочность отношений, преподнес очередной подарок – кольцо с ярким, прозрачным коричневым топазом (под цвет ее карих глаз). Кольцо с маленьким камнем, привезенное с Востока, бережно надел на холеную руку любовницы и поцеловал ее тонкие пальчики:

– Сейчас я в растерянности, нужно что-то предпринять и вырваться из пут жалкого неудачника. Я хочу возвыситься, стать вровень с Помпеем, прославиться в сражениях, но Помпей забыл обо мне, он вообще забыл о войне.