Его не стали слушать. Габиний с соратниками и охраной проследовал мимо министров прямиком во дворец. В тронном зале наместник бесцеремонно уселся на трон фараона и, холодно посмотрев на пустующий малый трон царицы, обратился к министрам, которые опять предстали перед ним:

– Боги послали вам царя Птолемея XII, а вы, его министры, противитесь выбору богов.

– Но власть царя сама собой угасла! – Перепуганный до смерти главный министр только развел руками.

– Лишь боги и римский сенат решают участь друга Рима. Тот правитель превосходен, у которого в друзьях сила, преданность и удача.

– Но Птолемей XII исчез, а Египет без царя, как раб без хозяина, – осторожно сказал военный министр Ахилла.

– О, в следующий раз, когда вы останетесь без царя, я пришлю достойную кандидатуру – человека, способного взять на себя тяжелое бремя управления страной, правителя горной Киликии Филиппа II. Он из рода Селевкидов, в его жилах течет кровь Птолемеев. Прекрасный жених для вашей царицы! Я не хочу вмешиваться во внутренние дела Египта, тем более что имею полномочия лишь восстановить на троне законного правителя, но хочу настойчиво предложить на пост министра финансов компетентного человека.

Главный министр изменился в лице:

– Вообще-то я сам управляю финансами страны…

– Мне известно, что казна пуста, и умный, сведущий в этом деле человек, которому я безмерно доверяю, вам не помешает. Знакомьтесь: Постум!

Лица министров окаменели. Рабирий Постум вышел из свиты, сопровождавшей наместника, и, приложив руку к сердцу, почтительно поклонился. Только его глаза выдавали лукавство.

– Я слышал, что он управлял финансами на Кипре, в результате царь Кипра завещал государство Риму и покончил с собой, – начальник дворца Теодат сказал это очень тихо, как бы извиняясь.

– Вы будете довольны… Где Антоний?

Вперед вышел Марк Антоний, друг Габиния, начальник кавалерии, представительный молодой человек 25 лет, мужественного вида, истинный Геракл, тщеславный и влюбчивый. Его начищенные до блеска доспехи говорили о любви к внешнему лоску. Габиний спросил:

– Мы же не оставим наших друзей беззащитными?

– Конечно, нет, наместник! Я подготовил лучших воинов для неусыпной охраны покоя царя и его министров – пятьсот галлов и германцев.

– Вот видите! Рим заботится о вас! – Габиний встал: – Покажите мне ваш необыкновенный дворец. Я слышал, что в Египте чудеса на каждом шагу. – Сказав это, он, сопровождаемый свитой, пошел на поиски чудес.

Птолемей, рассказывая армянам о драматических событиях, уронил скупую слезу.

– И что же произошло дальше? – негромко спросил его царь Тигран.

– О, в Александрии стала хозяйничать солдатня. Верные мне люди сообщили: все ценное во дворце разворовали, коварный Постум, управляя финансами, начал грабить страну, а когда население охватила смута, он сбежал в Рим. Министр Потин прислал ко мне посольство, чтобы уговорить вернуться.

– Что ты решил? – Тигран в упор посмотрел на неудачника.

– О царь царей! Я опасаюсь за свою жизнь, ведь Свиток Творца у Береники! Кроме того, я должен алчному Габинию огромную сумму, а еще задолжал римским банкирам.

– Птолемей, боги противятся твоему правлению! – Разочарованный Евсевий был категоричен. Посмотрев на царя, сказал: – Остается одно – магия…

– Государь! – к Тиграну обратился Артавазд. – Разреши мне вместе с Птолемеем отправиться в Египет и отыскать Свиток Творца. – Тигран молчал; тогда царевич продолжил: – Цивилизация Египта настолько велика, что разум человека не способен охватить все ее достижения: людям остается лишь довольствоваться мгновениями бытия.

– Сын, парадокс в том, что пока не польешь землю кровью и слезами, не пробьются ни ростки просвещенности, ни дух созидания, ни многоликость жизни. Конечно, наш долг заботиться о творении богов – великом Египте. Отправляйся!..

Факелы в руках Артавазда и Птолемея освещали сводчатые стены подземного туннеля, который вел к александрийскому дворцу. Мужчины двигались осторожно, каждую минуту ожидая засады. Потрескивала горящая смола, сквозняк гулял по запутанной сети коридоров, но находить нужное ответвление в туннеле скитальцам помогал жезл сехем. Его «глаза» уже горели розовым светом, и, чем ближе был предмет вожделения – Свиток Творца, – тем ярче сияли самоцветы. Наконец они приблизились к каменной стене, возле которой камушки на жезле распылались до красно-оранжевого цвета.

– Это здесь! – Птолемей, который за полтора десятка лет правления немного изучил подземные ходы и познал кое-какие секреты дворца, в нетерпении стал рассматривать иероглифы. – Уверен, за плитой – спальня царицы! Но как туда войти?

– Что здесь написано? – Артавазд вопросительно смотрел на фараона.

– Каждый иероглиф в своей ячейке. Несомненно, нажать надо единственно правильную, иначе упадут острые пики или нас разрубят пополам.

– Ты шутишь?

– Когда твоя жизнь зависит от такой мелочи, как везение, остается только шутить. – Затем, показывая на ячейки, Птолемей стал читать: – «Наследственность, милость, красота, сладость, любовь».

– К чему же ты склоняешься? Посмотри, над иероглифами есть изображение грифа. – Артавазд указывал на изображение стервятника чуть выше надписи.

– Если не знаешь, как поступить, вспомни любимую женщину и ее веру в твою значимость! – Фараон предался сентиментальности.

– У тебя есть любимая женщина?

– Ну да. Жена Ахилла, этого самоуверенного и гадкого военного министра. Молода и свежа! Он не достоин ее и, к счастью, о нашей связи не ведает.

– Так значит, слово «любовь»?

Честолюбивый Птолемей решил не отступать, обдумывая слово «любовь».

– Знаешь, Артавазд, ты прав: «любовь», но «любовь к Мут»!

Богиня-покровительница материнства Мут носила корону, украшенную иероглифом «гриф». Строители туннелей явно оставили подсказку! Птолемей уверенно нажал на ячейку, что-то щелкнуло, и плита немного отошла от стены. Мужчины, облегченно вздохнув, аккуратно отодвинули ее и заглянули внутрь. Спальня Береники была погружена в полумрак: масляная лампа давала тусклый свет. На ложе спала юная царица – освещенная лунным светом, в белой сорочке из тончайшего виссона, ее роскошные черные волосы разметались по подушке. Стояла тишина: дворец погрузился в дрему.

Закрыв надежно двери комнаты на запор, друзья начали тщательный осмотр в поисках Свитка. Магического предмета нигде не было. Обозленный Птолемей, потеряв осторожность, споткнулся о подставку для ног у кровати. Шум разбудил царицу:

– Отец, что ты… Стража!! – завизжала Береника.

В дверь начала ломиться охрана. Раздавались крики, брань, стук, но дверь стояла непоколебимо.

– Отдай Свиток Творца, и все будет, как прежде! – взывал фараон.

– Я владычица земли, я фараон! Встать вровень с богами – мое предназначение! – кричала Береника. – Стража, убивают!! – Вытащив из кармана золотой цилиндр – Свиток, она подняла его над головой и забормотала заклинание: «Я, Береника IV, обращаюсь к тебе, бог Анубис! Ты могущественен, хитер и мужествен. Приди, сделай так, чтобы Птолемей оказался в загробном мире…

– Остановись! – закричал отец.

– …отведи его в низшее царство, где он будет мучиться вечно…

– Не надо!

В комнате поднялся воздушный вихрь, волосы девочки от дуновений ветра стали развеваться в разные стороны, напоминая змей, а лицо превратилось в черную собачью морду, за спиной же выросли крылья летучей мыши. Мужчины отпрянули. Перед ними была Фурия – богиня мести, способная любого довести до безумия.

– …суди его душу, достойную Дуата…»

Птолемей потерял самообладание, опустился на пол, его охватило отчаяние. Обычно из такого состояния его выводила флейта. Вот и сейчас, достав из кармана любимый инструмент, он заиграл мелодию «Солнце пустыни», вкладывая в исполнение все чувства и ожидания. Раздался шорох. Слева от ложа, из темного угла, показалось отвратительное чудовище, которое медленно приближалось к царице. Амат, богиня возмездия за грехи, в образе гиппопотама с головой крокодила, львиными лапами и гривой, почуяв запах злобы, зависти, гордыни и гнева, шествовала к Беренике.