– Откуда он у тебя?..

– Надеюсь, что он волшебный, – как бы в шутку сказал Помпей.

– Несомненно, это так! – Внимание Лукулла переключилось на артефакт. – Я коллекционирую магические вещи и чувствую, что перстень из их числа.

– Что ж! – Помпей был доволен собой. – Боги, внимая моим молитвам, наградили меня чудесными дарами.

– Тебе, Гней, придется столкнуться не только с варварами, жестко защищающими свою землю, но и с магией.

– Не страшно! Я привез много специалистов по магии и не боюсь вражеской армии. – Желая закончить этот разговор, Помпей вдруг сказал: – Знаешь, Лициний, у меня есть мечта: заложить в Риме сад, подобно твоему, но роскошнее и больше. Желаю удачи!

Лукулл, подавленный и усталый, развернулся и вышел из палатки. За ним последовали Марций и Глабрион.

Проводив их холодным взглядом, Помпей произнес:

– Кассий, пошли сообщение моему другу Цицерону. Пусть убедит сенат не давать триумф Лукуллу.

Армия Помпея пошла на юг, вступив в пределы царства Каппадокия. В ее обозе среди торговцев и маркитантов, ученых и магов, находился царь Ариобарзан I со свитой. Ставленник Рима, он при первой же опасности для своей особы сбегал к покровителям, прося помощи в освобождении Каппадокии, которая подвергалась нападению со стороны тиранов (Митридата и Тиграна). И Рим помогал, а потом сенат уговаривал монарха вернуться и править, даже принимал специальные постановления, в которых указывалось, что Ариобарзан имеет более других право на власть в царстве. Несколько лет назад Митридат, прогнав легионы Лукулла, захватил царство Ариобарзана и воцарился в столице Мазаке. Разграбив город и найдя все тайники Филоромана[61], он ушел обратно в Понт, но трусливый Ариобарзан не хотел возвращаться, пока ему не дадут армию – не менее десяти легионов.

…Помпей, пообедав и отдохнув, приказал Ариобарзану явиться в его палатку. Просматривая донесения, полководец услыхал шорох. Он обернулся. Занавески, закрывающие вход, покачивались. Ткань чуть-чуть приоткрылась, и в щели возник глаз. Рука Помпея потянулась к клинку. Короткий легкий меч гладиус (мягкий в сердцевине, но твердый снаружи) военачальник носил при себе всегда. Теперь в отверстии появился большой орлиный нос. Помпей бесшумно достал из ножен меч и, крадучись, приблизился к пологу. Он уже занес клинок для нанесения удара, как появилось круглое лицо Ариобарзана. Шныряя глазками по сторонам, царь уставился на занесенный над его головой меч, готовый опуститься в любой момент, и зажмурился от ужаса. Помпей, узнав монарха, тоскливо вздохнул и, вложив оружие в ножны, укоризненно произнес:

– Ариобарзан! Чуть тебя не пришиб. Заходи!

Полог палатки открылся, длинный нос почуял, что опасность миновала, и толстый, небольшого роста человек нерешительно вошел, озираясь по сторонам:

– Помпей Великий, ты звал меня!

– Я освободил твое царство, ты можешь занять трон и править во благо своего народа.

– О Помпей Великий, армия Митридата у порога! Тридцать тысяч понтийских головорезов стоят на моей границе.

– Ариобарзан, бояться нечего! Тебя защищают десять легионов во главе со мной… Вот что… Нам надо кое-что обсудить! – Помпей заговорщически взглянул на покрасневшее лицо царя.

– О покровитель, я весь – внимание.

Толстому монарху с красивой римской прической и диадемой на голове было не по себе: никак не удавалось обрести душевное равновесие. Он привык много есть, много спать, кормить рыбок, и все это должно было происходить в строго определенное время. А тут… Увы, ни рыбок, ни расписания. Настроение царя было неважным. Помпей продолжил:

– Все знают, что ты чеканишь самые красивые в мире монеты. Хочу поручить тебе чеканку серебряного денария с моим изображением в профиль.

– О-о! – протянул царь, на лице которого появилась слабая улыбка; в горле пересохло, захотелось пить.

– Сейчас покажу рисунок монеты. Все придумал сам! – С этими словами Помпей отошел к письменному столу и стал искать вощеную дощечку.

Ариобарзан заметил столик с серебряными кувшинами и кубками. Тут же стояла ваза тончайшего александрийского стекла и золотые блюда, в которых весьма аппетитно были разложены финики, виноград и другие фрукты. Осторожно, чтобы не тревожить хозяина, он стал бесшумно продвигаться в направлении этого столика. Подойдя ближе и с жадностью посматривая на великолепные плоды, Ариобарзан неуклюже потянулся обеими руками за кувшином с вином и кубком, но, чтобы достать их, пришлось оторвать от пола левую ногу, грациозно отодвинув ее назад. Стоя на одной ноге, монарх не удержал равновесия и рухнул на столик, повалив с него и великолепные блюда, и фрукты. Раздался оглушительный звон металла и битого стекла: посуда и лакомства грохнулись на пол, вино разлилось, а ваза превратилась в искрящиеся осколки, которые разлетелись по всей палатке.

Помпей в испуге обернулся, влетела встревоженная стража, перепуганные секретари столпились у входа. Зрелище было забавным: голова Ариобарзана с золотой диадемой лежала на столике для фруктов, руки, унизанные перстнями и кольцами, разведены в стороны, левая нога в красном сапожке, согнутая в колене, отведена назад. Пышно разряженный самодержец, объятый страхом, застыл в странной позе, и только глазки шныряли вверх-вниз.

Первым из оцепенения вышел хозяин палатки:

– Ничего страшного! Помогите царю!

Секретари аккуратно подняли Ариобарзана и усадили в кресло, а тот еще долго не мог прийти в себя: мерцающие искры летали перед глазами. Ему подали вина, и, постепенно выходя из шокового состояния, он промямлил:

– Прошу меня простить, получилось случайно…

– Ариобарзан, вот рисунок! – Помпей положил перед ним прекрасно исполненный рабом эскиз монеты.

Монетой в Риме раньше звали супругу бога Юпитера Юнону, а когда на Капитолийском холме возвели в ее честь храм, и рядом с ним начали чеканить деньги, то их назвали монетами… Рисунок был хорош. На лицевой стороне – аверсе – художник изобразил Помпея в профиль: победоносный полководец, ревнитель римских традиций, одухотворенно смотрит вдаль на завоеванный им мир. По краю монеты, слева, позади головы, имелась круговая надпись «Magnus», под головой – римская цифра десять. На оборотной стороне монеты – реверсе – была изображена богиня победы Виктория в колеснице с быстроногими конями и надпись «Pompeius». Помпей уже выпускал денарии со своим изображением, трезубцем Посейдона и кораблем на обратной стороне в ознаменование победы над пиратами, но качество их было ужасным, и теперь, в ожидании громких побед над Митридатом, нужно было увековечить себя прекрасной работой медальерного искусства.

Ариобарзан взял дощечку и очень внимательно рассмотрел рисунок, затем ткнул пальцем:

– Здесь, на аверсе, я бы добавил принадлежности культа авгуров – сосуд капис в форме орла и литуус, вот здесь внизу, позади твоей головы.

Подумав: «Как же я сам не догадался? Эти символы авгуров присутствовали на монете Суллы. Орел – символ власти императора-полководца, а литуус, изогнутый посох авгура, предсказывает по поведению птиц волю богов!», Помпей произнес:

– Прекрасно!

– Но серебро? Мое царство бедное, все запасы серебра разграбил Митридат, – заскулил царь.

– Об этом не беспокойся! Скоро, очень скоро я завалю тебя серебром.

– А каков мой процент со сделки? – вдруг спросил окончательно осмелевший царь.

– Твой процент? – Помпей явно не ожидал такого вопроса. – Что ж, трех процентов с тебя хватит.

– О Помпей Великий! Этого явно недостаточно для славы, но вполне хватит на жалкое существование. Я смиряюсь и повинуюсь.

Командующий смотрел на него брезгливо.

Понтийский царь Митридат прибыл в расположение своих войск. Его армия, сильно поредевшая, так как Тигран II отозвал армянские отряды, все равно была внушительной: около тридцати тысяч пехотинцев, среди которых много римских дезертиров, солдаты союзных правителей и три тысячи всадников.