Вот и пришла пораньше с работы.

Сказать, что Даари отдохнула за эти три дня отпуска, было бы гнусной и наглой ложью. Скорее уж, устала так, будто на ней пахали.

Во-первых, она каждую секунду ожидала вызова в полицию или в службу безопасности Академии. А во-вторых, все три дня прошли в постоянных и бесплодных препирательствах с братьями. Точнее, в основном с Тариком, потому что Инге сперва отсыпался после смены, а потом, узнав всю подоплеку, пришлел в ужас, и Даари пришлось его успокаивать, а заодно отговаривать от попытки пойти в полицию и немедленно во всем признаться, в надежде, что за это им сократят срок.

В минуты слабости Даари начинало казаться, что, может быть, это предложение не такое уж и глупое. Ну то есть… конечно, ее схватят и посадят, может быть, даже всех троих (Инге формально не при чем, но кто его знает, не пришьют ли соучастие?), и будет у них этакий преступный клан. Останется только выстраивать новую иерархию власти в тюрьме с собой во главе, вот и вся карьера.

Но никакого иного выхода она не видела, хотя напряженно размышляла об этом все три дня. Разве что кинуться в бега. Но куда? Цивилизация — единственное нормальное государство на всем белом свете. Кроме него есть только варварские окраины, где люди приносят богам кровавые жертвы и ходят голышом… Ну или в шубах круглый год, смотря о какой части света речь.

Может быть, просто уехать в глубинку, где до Дракона далеко, а до богов еще выше? Но что делать с квартирой? Быстро ее не продашь, а без продажи, пожалуй, денег не наберется. Да и счета будут копиться, в итоге жилье заберут за долги — жалко!

К тому же Тарик наверняка взбунтуется. И для Инге это означает распрощаться со всякими шансами.

Дойдя до этого пункта в размышлениях, Даари поняла: нет, уехать они не могут — они ведь стоят в очереди на эту дурацкую операцию, им без нее не жить. Правда, Тарик клянется и божится, что он вроде как нашел другой способ, который может сработать если не для Инге, то по крайней мере для него, и не придется терять родство с магией, но у Даари теперь не было веры ее самому младшему брату.

Ладно, проблемы Тарика пока терпят — ведь на самом деле симптомов у него еще не было. Может быть, только в старости проявятся. Или не проявятся вообще, тот лекарь сказал, что такое тоже бывает.

Но именно из-за Инге Даари не может сама никуда сбежать. Тут есть два варианта развития событий: либо Тарик прав, и ему как-то удастся избежать внимания полиции. Тогда Инге без драконьей крови быстро снова превратится в лежачего больного, и Тарик вынужден будет заботится о нем самостоятельно. Даари не знала, справится ли он… и в любом случае, если об этой ситуации кто-то узнает, кончится тем, что Инге отправят в государственную больницу, а Тарика — в детский дом.

Ну или одного Инге (или обоих братьев) все-таки арестуют за грехи Тарика, и тогда все равно они окажутся в детдоме и больнице соответственно…только в тюремных.

Нет, Даари не могла бросить их в такой ситуации! Хотя раздражение на Тарика зрело в душе и нашептывало, что она-то в этой ситуации не виновата и ей следовало бы спасаться самой, а не пытаться помочь своему несносному младшему брату.

Который, кстати, все три дня только и делал, что ныл, что у него все под контролем, все схвачено, и Даари нужно только немного ему помочь, и уж он разберется! Ну или хотя бы вернуть ему магстанцию.

Не прибавляла спокойствия и новообретенная способность видеть магию.

За эти три дня Даари успела погулять и поразглядывать разные магические объекты, начиная от транспорта и заканчивая специальной изгородью в общественном парке, которая ночью должна была отваживать бездомных, спящих на скамейках. Кое-что она о своей новой способности выяснила, точно убедилась, что ей ничего не мерещится. Но по-прежнему оставалось загадкой, откуда эта способность взялась (яд черноплюйки как-то воздействовал на ее глаза? С чего бы?) и как ее использовать. Ни Инге, ни тем более Тарику она так и не рискнула об этом рассказать.

Вдобавок еще оставалась проблема того, как быть со всей этой ерундой. Тарик уверял ее и Инге, что он хорошо замел следы и что полиция ни при каких обстоятельствах на него не выйдет. Даари не была так уверена, Инге тоже. Даари, конечно, сказала, что она не будет больше отдавать Тарику антидот, а только Инге, и что Инге будет пить таблетку при ней. Но, по правде сказать, она не знала, удастся ли ей вообще сохранить работу. А тогда Инге ждало медленное угасание в четырех стенах. Когда там еще подойдет его очередь на закрытие чакры? Когда Даари справлялась последний раз, ей сказали: «не меньше тридцати месяцев». Это было чуть больше месяца назад.

Короче говоря, эти три дня, которые при иных обстоятельствах могли бы стать настоящим мини-отпуском, превратились в тяжелое испытание. Несмотря на страх того, что может ожидать ее на работе — судебное разбирательство, увольнение, новая встреча с Драконом или кем-то из его гарема (говорят, иногда жены Дракона сами разбирались с его новыми пассиями, если чувствовали опасную конкурентку… и, хотя Даари и в страшном сне не причисляла себя ни к каким конкуренткам, некоторые слабые опасения все-таки оставались) — в пятый день, золотой день недели она с огромным облегчением выскочила из дома раньше обычного, когда братья еще спали: ей ведь сказали до смены посетить дежурного целителя!

Уже в трамвае, прижимаясь щекой к туманному стеклу (по такому раннему времени вагон почти пустовал), она подумала, что как-то забыла опасаться грядущего снятия растительных накладок на кожу вокруг глаз. Ведь ей же ясно сказали: останутся шрамы. Шрамы на лице — для женщины смерти подобно! А она ведет себя так, как будто это вообще ее не касается.

«Но ведь я и не собиралась рожать детей, а значит, шансов на замужество и без того очень мало, — подумала Даари с усталой тоской. — Ведь я не красотка, чтобы пойти второй-третьей женой к богачу! Допустим, вдовец с детьми — но ведь и такому мужчине еще нужно понравиться, и чтобы он понравился мне… Так что какая мне разница, будут шрамы или нет?»

Этот внутренний монолог почти убедил ее в том, что ей плевать на исход сегодняшнего приема. Ну или, можно сказать, совсем убедил. Да, совсем.

Дежурный лекарь для сотрудников Академии принимал круглосуточно, так что, когда Даари робко постучалась в дверь, ее тут же пустили. Целитель оказался совсем еще молодым мужчиной с необычно темной кожей и столь же непривычным разрезом глаз — почти прямым. Видно, почти чистокровный выходец с юга — ну или просто по прихоти богов так сыграли гены далеких предков. В столице все крови перемешаны, что в благородных кланах, что у простолюдинов; в результате у всех подданных Цивилизации кожа смуглая, а глаза чуть раскосые.

— Смотрю, вы дисциплинированно себя вели и не трогали графт эти три дня, — одобрительно сказал целитель. — Да и наложена апликация хорошо, прямо-таки образцово!

— Графт? — Даари коснулась листьев, которые маской прикрывали ее лицо. Листья не отходили, даже когда она умывалась или принимала ванну. То есть, может быть, и отошли бы, если бы Даари за них подергала. Но она, конечно же, ничего подобного не делала.

— Ну, строго говоря, это не совсем графт, — ответил лекарь, смачивая листья каким-то раствором из маленького глиняного сосуда. — Это вам не накладная кожа. Но сок этих листьев усиливает регенерацию, улучшает кровообращение и очень качественно обезболивает. Вам повезло, что они были в кладовой.

— А это не всегда бывает?

— Их обычно стараются сохранить для случаев, представляющих опасность для жизни.

— Наверное, у этих срок хранения подошел к концу, — предложила Даари. — Или уже совсем мало осталось.

Лекарь кинул на нее ироничный взгляд.

— Если вы думаете, что я соглашусь с этим мнением, вы глубоко заблуждаетесь! Целительская этика и чувства верноподданного мне это не позволяют.

Даари хихикнула. Ей вдруг стало легче.