— И снова положительный ответ, — маг довольно улыбнулся. — Мне начинает нравиться наш разговор. Долгое время ты ломал голову над практически элементарной загадкой — взять камень-мозг в руку и погрузиться в сон, — однако сейчас стремительно наверстываешь упущенное. Но ближе к делу. Да, я действительно могу путешествовать по всему Аве-Ллару. Мгновенное перемещение в пространстве — один из немногих навыков, оставшихся со мной после случившегося, — произнеся последнее слово, Аалуф заметно помрачнел. — Также я могу без особого вреда для себя заходить в такие места, как Слюдяные Руины или Душный Котлован. Думаю, ты хорошенько прочувствовал, сколько там магической дряни. Соваться туда без защиты — самоубийство. В лучшем случае ты просто погибнешь, в худшем — обратишься в нечто, похожее на тех симпатяг, с которыми так умело сражался. Тут ты, несомненно, заслуживаешь похвалы.

— Спасибо, — пробормотал я, тщательно анализируя все услышанное. — Но ведь… тот вы, который сейчас стоит передо мной. Вы ведь не Цыган.

— Правильно. Цыган — это чудом избежавший гибели чародей, а я являюсь всего лишь частью его разума, отделенной и запечатанной в камень при помощи довольно сложного магического ритуала. Причем таких частей еще немало, они, как я уже сказал, разбросаны по всему Аве-Ллару. Мы все ждали своего часа уже очень долгое время.

— Но откуда вы тогда знаете обо всем, что происходило после того, как Цыган нашел меня? Вы — часть его разума, долгое время были взаперти. Причем изначально…

— Ты не учитываешь один нюанс, Артем. Между каждой частичкой разума Аалуфа и Цыганом есть прочная связь. Я, как и другие… гм… «жители» спрятанных артефактов, внимательно следили за всеми перемещениями пса, особенно с тех пор, как он добрался до тебя.

Вновь возникла пауза. Аалуф терпеливо ждал, когда я переварю все услышанное. Это оказалось непросто, но я вроде бы справился и задал следующий вопрос:

— Но почему все это произошло? Зачем было раскалывать свой разум, прятать его части по тайникам и так далее?

Чародей помрачнел.

— Потому, Артем, — ответил он, — что в Аве-Лларе произошло очень много плохого. И появление существа, которое теперь зовется монстром-Луной, было далеко не первым в череде страшных событий.

— Так расскажите мне обо всем! — я не выдержал и повысил голос. Слишком много времени и сил оказалось потрачено в тщетных попытках докопаться до истины. Но сейчас…

— Насчет рассказать — не знаю, — маг улыбнулся.

— Почему?! — все внутри полыхнуло гневом.

— Долгая история получится. К тому же лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поэтому, — Аалуф вновь стал серьезным, — подойди.

Без тени сомнений я приблизился к чародею. Тот вытянул ладонь, коснулся моего лба. В голове словно что-то лопнуло, а перед глазами мгновенно потемнело.

Когда зрение вернулось — а произошло это довольно скоро, — я обнаружил, что смотрю на мир глазами другого человека. Вероятнее всего — Аалуфа. А спустя пару мгновений понял, что еще и… чувствую его чувствами. И это отнюдь не радовало.

Страшная головная боль, от которой, казалось, вот-вот затрещат кости черепа. Ломота во всем теле, жар. Хотелось затрястись в лихорадке, отчаянно клацая зубами, и сдерживаться было крайне нелегко. Но хуже всего была тошнота. Все внутри словно пропиталось ядом, и избавиться хотя бы от малой его части не представлялось возможным. При этом, получив доступ к разуму Аалуфа, я понимал: дурнота и все прочее действительно вызваны чем-то вроде отравления. Только вот отрава была очень необычной, и любые попытки при помощи магии ослабить симптомы лишь приводили к обратному эффекту. Становилось только хуже.

«Похоже, путь к правде окажется не из приятных», — подумал я, морально готовясь к тому, что буду чувствовать себя погано все время, пока длится видение.

Впрочем, с этим я готов смириться. Главное — понять наконец, что произошло в Аве-Лларе. Сейчас, когда мои родители либо на пути в этот проклятый мир, либо уже там, желание докопаться до истины стало в разы острее.

Аалуф сидел в небольшом, но богато украшенном зале. Окон не было, зато над головой чуть светился прозрачный витражный купол. Сидел маг за круглым столом из гладкого камня, похожего на мрамор. Столешница была покрыта вязью символов, а в центре медленно вращалась планета. По большей части синяя из-за обилия воды, с белыми мазками облаков самых причудливых форм и несколькими континентами. Аве-Ллар…

Маг был не один — в зале находились еще семеро чародеев. Все они сидели за столом, и глядя на них, я понимал: то самое «отравление», которое мучило Аалуфа, не обошло стороной и его собратьев.

Худые, бледные, измученные, они выглядели по-настоящему жутко. Каждый осознавал, что находится на грани, и, казалось, сам воздух в зале был пропитан их отчаянием и болью.

Один из магов, пожилой, с запавшими глазами и раздувшимися шейными лимфоузлами, чуть шевельнулся. Бордовая мантия висела на худых плечах словно на вешалке, белые волосы больше напоминали паутину, облепившую желтую кожу головы.

— Итак… — голос у мага оказался на удивление глубоким и звучным. Память Аалуфа подсказала, что звали его Риком. — Я провел исследования. Кровь, пот, выделения, костный мозг… Аура, которая по-прежнему обволакивает останки Харсума… Когда я эксгумировал его, то едва не потерял сознание…

— Не отвлекайся, Рик, — подала голос трясущаяся женщина средних лет. Киранна. Когда-то, как помнил Аалуф, она была настоящей красавицей. Сейчас… Почти облысевшая, с распухшими щеками и пятнами гнили на них, лбу и подбородке, несчастная пыталась сфокусировать мутный взгляд на Рике, однако удавалось это лишь на короткие мгновения. — Мы все понимаем, насколько сложную задачу тебе пришлось выполнить. Ты рисковал, но справился. И теперь… Просто скажи нам…

— Все совпадает, Киранна, — опустив голову, ответил Рик. Внутри у Аалуфа, несмотря на то что он и так догадывался, каким будет ответ старого чародея, что-то оборвалось. До того, как Рик заговорил, была еще какая-то надежда. Теперь она растаяла полностью — и вскоре то же самое случится с самим Аалуфом и всеми его собратьями. — В том, что с нами происходит, виноват Харсум. Мы ведь все помним то его заклинание. Последний, полный ненависти удар, который коснулся каждого из нас. Вот, собственно, его результат.

Договорив, Рик оскалился и скрючился, едва не коснувшись лбом столешницы. Так, тяжело дыша и вздрагивая от терзавшей внутренности боли, он просидел секунд десять. Никто не попытался ему помочь. Все знали: это бесполезно. Маги сидели, молчали, и каждый думал о своем, хотя корень размышлений был общим для всех.

«Они обречены», — понял я, чувствуя тихое, какое-то… уставшее отчаяние Аалуфа.

Справившись с приступом, Рик выпрямился. Дернув губами, произнес:

— Мне жаль, что пришлось сообщать такие вести. Простите…

— Вот, значит, как, — задумчиво, с нотками паники ответил маг, сидевший ровно напротив Аалуфа.

Почти облысевший и потерявший большую часть зубов, с гноящимися глазами, он дрожал, со свистом втягивал воздух и, казалось, готов взорваться. Ролли всегда был труслив, легко поддавался истерике, а потому происходящее сейчас сводило беднягу с ума. Аалуф практически не сомневался, что ближе к концу — сколько бы времени ни оставалось — Ролли попросту свихнется.

Тот приподнялся, с ненавистью оглядел каждого и сипло выдавил:

— Ну что, теперь довольны?

— Чем, Ролли? — устало спросила Киранна.

— Плодами своих трудов! — Ролли все-таки не выдержал — взвизгнул. — Решили проблему радикально, да?! Зачем было поступать… так?! Всегда можно договориться!

— С кем? С Харсумом? Увы, Ролли, к тому моменту, как мы озаботились его проблемой, договариваться с ним было поздно. Разумеется, здесь целиком и полностью наша вина, — ответил Аалуф. В душе мага царило сильнейшее раскаяние. — После того, как Харсум потерял Люси, мы не уделили ему должного внимания. Считали, что ему лучше побыть наедине с собой, пережить горе без наших сочувственных взглядов и ободряющих речей. Мы ведь все знаем его характер. Харсума всегда раздражала забота. Сочувствие и жалость он и вовсе ненавидел. А учитывая… обстоятельства… — он не договорил. Лишь покачал головой, отчего усилилась боль, и развел руками.