– Но почему же ты здесь, а не захватываешь город? – Преция высоко подняла брови. – Я хочу немедленно увидеть эти богатства! А это яйцо я забираю себе.

Лукулл на мгновение потерял дар речи, но потом встал со стула и, прохаживаясь по залу, произнес:

– Синопа является родиной Митридата, падение столицы подорвет дух неуловимого царя, и схватить его будет легче. Что ж, оно того стоит, чтобы я лично руководил осадой города.

Посмотрев с нежностью на Прецию, произнес:

– Чего хочет женщина, того хотят боги! Мы едем в Синопу. Клодий, направь пять центурий из твоего легиона в подкрепление отряду Сорнатия! И никакого снисхождения защитникам города!

Гарнизон Синопы состоял в основном из иностранных наемников киликийцев. Командовал гарнизоном полководец Селевк, которому Митридат безраздельно доверял, ведь Селевк спас царю жизнь во время шторма в Эгейском море. В подчинении у него было около десяти тысяч воинов. В городе кое‑где полыхали пожары, сгорел склад с продовольствием, оставалось мало пресной воды.

– Селевк, надо сдать город! – кричал аристократ Леонипп. – Римляне всем гарантируют сохранить жизнь и имущество.

Клеохар, понтийский грек, самолично объявивший себя тираном и спасителем Синопы, возглавил ополчение граждан и представлял противоположную сторону. Он схватил Леониппа за грудки и заорал:

– Леонипп, римские солдаты хуже варваров, они или убьют население города, или уведут в рабство!! Мы, свободные граждане, будем защищать город до конца!

Ссора переросла в драку, и тут уже вмешался Селевк:

– Прекратите потасовку! Еще есть возможности защищать город. Царь Митридат нас не бросит, уверен, он пришлет на выручку войска.

Селевк, которого постоянно раздражала борьба непримиримых группировок, развел драчунов и выкрикнул:

– Клеохар, Леонипп, идите на крепостные стены и вместе с киликийцами обороняйте город!

В то, что Митридат пришлет войска на помощь городу, Селевк уже не верил и сам, но он был человеком долга, имел высокие побуждения и доверился богам. В тайне от всех приказал грузить на два больших торговых корабля богатства Митридата, чтобы спасти их, отправив в Боспорское царство в Тавриду сыну Митридата Махару.

С крепостных стен и башен киликийцы обстреливали из луков римских воинов, горячее участие в обороне города принимали его жители, которые знали, что в случае падения Синопы их ожидает рабство или смерть. Командир киликийских наемников Костандин, оторвавшись на минуту от управления боем, выслушивал своего соглядатая, который подбежал к нему:

– Костандин, по приказу Селевка золото и серебро грузят на два корабля в гавани! Поговаривают, что Селевк собирается бежать с сокровищами в Тавриду.

– Что?!! – заорал Костандин. – Я не допущу, чтобы сокровища уплыли без меня! Мои товарищи гибнут на крепостных стенах Синопы, а понтийские греки хотят умыкнуть сокровища и уплыть в Тавриду!!

Свободолюбивые киликийские греки были беспокойным и неукротимым народом. Римляне их боялись и, заняв Киликию, держали в покорности лишь равнинную область; горная Киликия была убежищем морских разбойников.

Костандин помчался по стене, по пути собирая воинов для совета, и те, полупьяные, сбегались на его зов.

– Воины!! – орал он, пытаясь перекричать шум боя. – Вы всегда отличались смелостью, хорошей морской выучкой, сноровкой и лихостью! Вас наняли защищать этот город, а теперь хотят оставить с носом! Нашу награду грузят на корабли, чтобы увезти в Тавриду. Не бывать этому!!

– Не бывать этому!! – кричали воины.

– В гавани много кораблей, захватывайте их! – призывал Костандин. – Всё теперь ваше! Уходим в Тарс!

– Да!! – заорали воины.

Костандин с группой наемников ринулся в гавань, остальные, вмиг забыв свои обязательства и думая только о богатой добыче, принялись грабить город. На пути командира киликийцев возник тиран Клеохар.

– Почему твои воины покидают стены?! У нас договор! Вы наш стратегический ресурс!

– В сторону, Клеохар! Дай пройти! Селевк хочет оставить нас без вознаграждения. Не бывать этому!

– Ты трус! – С этими словами Клеохар врезал по физиономии Костандина.

Завязалась драка, которую Клеохару не надо было затевать. Получив удар мечом в живот, он упал на землю, истекая кровью.

Уже в гавани киликийцы незаметно подкрались к пристани и затаились за бочками с вином. Погрузка двух кораблей заканчивалась, Селевк, окруженный преданными воинами, лично наблюдал за подготовкой важных кораблей к отплытию и давал последние распоряжения.

Главное в пиратской тактике – внезапность нападения! Головорезы Костандина выскочили из‑за бочек и напали на ничего не подозревавших солдат Селевка. Завязался бой. Кровожадные киликийцы, которыми двигали алчность и азарт, напирали на греков явно с одной целью – учинить расправу, чтобы захватить корабли. На Селевка обрушился Костандин, но понтийский генерал, предугадывая яростные удары киликийца, успешно отражал их до тех пор, пока тот не выбил подпорку из штабеля бочек. С шумом и треском бочки покатились по пирсу, сметая все на своем пути. Селевка и многих воинов отбросило в сторону, несколько бочек разорвало, и красное вино брызнуло во все стороны, облив сражающихся с головы до ног ароматной липкой жидкостью, заодно окрашивая их в красный цвет. Киликийцы, вставая из винных луж, одуревающие и оглушенные, постепенно приходили в себя и снова хватались за мечи, продолжая штурм кораблей.

Селевк встал, утирая рукавом лицо, схватил оружие, но тут же получил удар в плечо и упал на доски пирса.

– Никогда не знаешь, что будет завтра, Селевк! – Костандин враждебно смотрел на греческого полководца. – Не советую стоять на пути разъяренного киликийца!

– Предатель, у нас договор! – произнес Селевк. – Удержите город, и вы получите свое золото!

– То самое, которое ты погрузил на эти корабли! Хватит меня дурачить, я не такой легковерный, как ты думаешь! Теперь сокровища Митридата мои! Счастливо оставаться!

Против головорезов Костандина немногочисленная охрана кораблей не устояла, а обе команды понтийских моряков прыгнули в воду. Киликийцы, прирожденные мореплаватели, заняли посты на кораблях, загруженных золотом, серебром, драгоценными камнями, стеклом и пряностями, и готовились отчалить. Остальные наемники грабили богатые дома синопцев, убивая горожан. Аристократ Леонипп, начавший было протестовать, был убит одним из первых.

В римском лагере напротив осажденной Синопы в шатре командующего Лукулл слушал доклад своего полководца Сорнатия, который оправдывался:

– Приходиться изощряться и производить колоссальные работы для овладения укрепленным городом.

– Сорнатий, город должен быть взят к утру! Тебе прислали двадцать повозок с конским волосом для изготовления катапульт, а результата нет до сих пор. Если к утру ты все еще будешь стоять у городских стен, разжалую до трибуна, и вместо легиона будешь командовать двумя когортами.

– У меня мало сил!

– Ты получишь подкрепление! Клодий, определи вместе с Сорнатием места штурма для пяти твоих центурий.

Клодий и Сорнатий вышли из шатра, надевая шлемы.

– Что на него напало? – спросил Сорнатий товарища. – Еще недавно он не был таким взбудораженным.

– На него напала Мантикора.

– Кто это?

– Кошечка.

В это время в очередной раз к стенам выдвинулись римские стрелки, которые, прикрываясь передвигающимися на колесах большими деревянными, обитыми кожей щитами, старались прогнать обороняющихся от стен, а следовавшие за ними колонны рабочих заваливали ров землей и устанавливали лестницы для подъема на стены.

– Корабли! – закричал римский офицер в серебристом чешуйчатом панцире, следящий с пригорка за обстановкой. – Из гавани выходят два корабля!

Лукулл в кирасе и шлеме вышел из шатра и посмотрел на море, затем на баллисты и катапульты, которые били камнями и мощными дротиками по укреплениям крепости, и подозвал к себе офицера для поручений: