– Царица, приветствую тебя! – он говорил нарочито небрежно, поглядывая на соратников. – Хочу объяснить тебе, как надо вести себя после смерти Цезаря.

– Твое умонастроение говорит о безмерном желании спросить о другом, – мягко сказала она тихим и низким голосом, прекрасно уловив суть естества этого мужчины.

– Да, именно! Я желаю знать, зачем твой наместник на Кипре снабдил Кассия деньгами и кораблями.

– Кассий хорошо заплатил, а потом… Я ничего не знала об этом, а когда узнала, было поздно. Наместник казнен.

– Клеопатра! – Вожделение уже обуревало им. – Прыткие часто спотыкаются. Помогая моим врагам, ты наказываешь справедливость. Придется держать ответ, – не очень уверенно сказал Антоний.

– Не помогать бессердечно, помогать грешно. Может быть, не помогать никому? – кроткий взгляд ее наивных глаз устремился на военачальника.

Карие глаза Антония блестели, зрачки расширились. «Коварна, изворотлива, – думал пресытившийся женщинами Антоний. – Но как прелестна! Бездна обаяния! Красивая линия бедер, идеальная осанка, утонченная натура. Перед ее чарами не устоял сам Цезарь. Теплота сквозит в каждом слове, голос ласкает слух, взгляд неотразим. Не женщина, а загадка».

Клеопатра же оценивала его: «Красавец, силен, настоящий Геракл, тщеславен, влюбчив, падок до внешнего блеска. Неглуп, но простоват, юмор военный – словом, грубый солдат и восприимчивый к лести аристократ. Хочет, чтобы я по достоинству оценила его. Несомненно, что-то в нем есть!». Пленение римского Геракла почти завершилось, осталось удивлять, заинтересовывать и преследовать.

– Понимаю, ты жертва обстоятельств, – примирительно сказал полководец. – Народ тебя воспринял как Афродиту, и этот образ тебе идет; однако, как известно, красавица-богиня стала причиной гибели Трои. Не такую ли судьбу прекрасная Клеопатра уготовила Риму?

(Юноше Парису из Трои богиня Афродита пообещала любовь прекраснейшей из земных женщин Елены, и между молодыми людьми действительно вспыхнула страстная любовь. Троя пала.)

Клеопатра поправила волосы, задержала взгляд на лице Марка Антония и, отвернувшись, произнесла:

– Потеряв голову от любви, нельзя терять самообладание! Зевс, как известно, отдал свою дочь Афродиту в жены безобразному и хромому Гефесту, однако истинным отцом троих ее детей стал Арес – красивый, неукротимый, всегда пьяный бог войны, – и она в упор посмотрела на полководца.

Сравнение с Аресом Антонию понравилось. Греческий бог, которого в Риме называли Марсом, предпочитал войну ради войны и считался истинным смертоносным оружием. Польщенный Антоний созерцал Клеопатру, и это доставляло радость: «Ее главная черта характера, как и моя, – потворство своим желаниям. Я нравлюсь ей! Египет завоеван!».

Проницательная царица, как всегда, взяла ситуацию под контроль: завладела волей и рассудком Антония, стала предметом сладострастия. Уверенная, независимая, обладающая незаурядным умом, она вела его к фатальной неизбежности: отказаться от чести и достоинства римлянина, забыть семью, пасть к ее ногам.

– Нам надо многое с тобой обсудить, – нетерпеливо сказал он. – Всем выйти!

Когда посторонние ушли, Клеопатра придвинулась к Марку Антонию вплотную, нежно положила пальцы на его затылок и, неспешно перебирая волосы, прижалась к мощной шее. Он ощутил размеренное сладостное дыхание женщины.

– Любовь пленяет мужчину, разрушает преграды, – шептала красавица возле его уха.

«Она меня понимает, предана мне, я ее бог!» – в мозгу Антония бились шальные мысли.

– Египет должен остаться самостоятельным, – внушала Клеопатра честолюбивому полководцу.

Затем, взглянув в горящие глаза, прильнула к губам мужчины. Легкие прикосновения и жаркий поцелуй сводили его с ума. «Она беззащитна, нуждается в моей помощи. Конечно, ей подвластно искусство обольщения, ведь своей смертью многие мужи платили за обладание ею; однако удовлетворять ее желания – наивысшее счастье для меня. Ее сила – в любви!».

– Ты соперничаешь с Октавианом за владычество над Римской республикой? – вновь шептала Клеопатра. – Я помогу…

Манящий запах этой женщины довершил торжество неизбежного. Антоний вдруг понял, что нуждается в ней, получает наслаждение в ее обществе, она – его трофей, богиня. Он безумно влюбился.

Неотразимая соблазнительница, разбудив необузданную страсть, повела властолюбивого мужчину в спальню.

На другой день был устроен грандиозный пир в честь прибытия Клеопатры. На дворцовой террасе с идиллическим видом – сверкающая река, эвкалиптовая роща, каскадный водопад – набилось много друзей Антония и людей из свиты царицы. В тени тентов и миртовых гирлянд люди лежали на кушетках-клиниях или сидели за столами, но взгляды всех были прикованы к Антонию и Клеопатре, которые, счастливые и величественные, в торжественных одеждах восседали за центральным столом затейливой работы. Деллий, задушевный друг царицы и полководца, громко крикнул:

– Поднимем бокалы за здоровье нового Диониса и божественной Афродиты!

Раздался звон бокалов из финикийского стекла, и все с удовольствием выпили белое виноградное вино, искрящееся в лучах южного солнца. Рабы разносили отменную еду, темнокожий слуга из серебряного кувшина подливал вино очаровательной влюбленной паре, а музыканты на кифарах и авлосе исполняли помпезные римские мелодии. Обжорство и роскошь пиров у римлян входили в моду…

Антоний был совершенно очарован Клеопатрой. Она, улыбнувшись, воскликнула:

– Поднимем бокалы за Антония, воплощение египетского бога Осириса!

Гости одобрительно шумели и сдвигали кубки. Антоний крикнул:

– За Клеопатру, царицу Востока! Нет, царицу царей!

Офицеры засвистели, загудели, выражая полное одобрение своему главнокомандующему.

– Антоний, я хочу сделать тебя царем Рима! – негромко сказала она, восторженно посмотрев на избранника.

– Клеопатра, ты не понимаешь… – Полководец был снисходителен к обворожительной женщине. – Высшая ценность для меня, римского гражданина, богом избранного, – служить, не щадя сил и жизни, Риму, народ которого не потерпит царя.

– Если женишься на мне, станешь царем для египтян, а потом я поведаю тебе, как превратиться в повелителя мира.

– Ты знаешь рецепт абсолютной власти?

– В моем александрийском дворце хранится волшебная вещь – Свиток Творца, который сделает тебя земным богом.

– Я заинтригован. Похоже, ставку главного командования надо перемещать в Александрию.

Раб принес салат «Антоний» известного римского повара Дариуса – экзотическое и экстравагантное яство: деликатес из гусиной печени, языков фламинго и мозгов фазанов. Поставив золотое блюдо на стол перед царственной парой, подобострастно поклонился.

Антоний воодушевленно воскликнул:

– Дорогая, это кушанье в Риме стоит целое состояние. Попробуй!

Клеопатра с высоты своего величия лишь мельком взглянула на салат и, бросив насмешливый взгляд на тщеславного воина, милостиво обронила:

– Мои пиры побогаче римских. Могу прямо сейчас угостить блюдом, куда более дорогим, чем это.

– Еще дороже? Здесь и сейчас? Это невозможно! – Изумление сквозило во взгляде возлюбленного. – Если удивишь, проси подарок.

– Если удивишься, подари мне Финикию… – Она с неприкрытым обожанием взирала на азартного любовника.

Вынув из уха золотую серьгу с огромной жемчужиной, Клеопатра бесстрастно бросила ее в стеклянный бокал Антония. Невиданно крупная жемчужина вместе с серьгой опустилась на дно бокала, струйки пузырьков от нее стали подниматься и, достигая поверхности вина, взрываться. Зрелище волшебных пузырьков завораживало. Вино играло, что было невиданным в те времена. Жемчужина растворилась. Царица Египта, взяв этот бокал, отпила немного:

– Выпей, Антоний!

Не иначе как сама Афродита протягивала ему наполненную вином чашу, испив из которой, человек (согласно мифу) получал вечную молодость.

Глядя в глаза возлюбленной, Марк Антоний взял бокал и осушил до дна; поймав зубами золотую серьгу, победно обвел взглядом притихших и неотрывно наблюдавших за колдовским действом соратников, поднял высоко над головой сережку с растаявшей жемчужиной и провозгласил: