Рипсимэ брела по песчаному берегу моря к огням поселения, чтобы нанять лодку, переплыть пролив и отбыть в Армению. Ночное море, с шумом подкатывая волны к ее ногам, смиренно вздыхало; звезды в высоте, молчаливо мерцая, восхищались ею; лунные блики, создав на водной глади серебряную дорожку, зазывали в далекое никуда. Она, слившись с природой, вдыхая ароматы ночи, не спеша шла, внимая гласу бездны: «Твоя первобытная сущность раскрылась. Ты – это разрушение и созидание, превосходство и очарование…»

Утром на остров Тасос с когортой солдат прибыл Антоний. Рассматривая тело Кассия с торчащим из груди мечом, сказал:

– Канидий, отправь донесение в сенат: Кассий покончил с жизнью.

Лучший полководец Антония, его заместитель и друг Канидий ухмыльнулся:

– Марк, хотел бы я так окончить жизнь: страстная женщина вонзает в сердце меч в момент наивысшего удовольствия любви.

– В моем понимании наивысшее удовольствие – это безграничная власть. Все заговорщики, кроме Гая Пармского, мертвы, все враги в сенате уничтожены. Осталось одно препятствие – мальчишка Октавиан. – Антоний, гордо вскинув голову, многозначительно произнес: – Власть – единственное, ради чего нельзя останавливаться ни перед чем.

– До сих пор считал, что удовольствие ты получаешь только в компании хорошеньких женщин… – Канидий расплылся в снисходительной улыбке.

– Удовольствие и власть – две гибельные трясины, которые затягивают в омут непреодолимых искушений. Канидий, прямо сейчас отметим успех в компании хорошеньких женщин!

В Анатолии на берегу реки Кинд, протекающей по Киликийской равнине и впадающей в Средиземное море, стоял город-крепость Тарс. Он достиг известности, славы и блеска, так как ученые греки основали здесь университет – высшую школу грамматики и философии, и являлся третьим по учености городом после Афин и Александрии. Самый большой урон городу нанес Кассий, разграбивший крепость и угнавший мужчин в рабство. Антония, который не только вернул мужчин обратно, но и восстановил былое величие древнейшего города, жители считали освободителем, если не богом. Богом Дионисом, поскольку попойки и веселье не прекращались ни на один день.

После очередной пирушки болела голова. Антоний в белой тунике с пурпурными полосами полулежал на диване и мечтательно говорил:

– Вчера хорошо повеселились. Деллий, ты все же соблазнил красавицу-гречанку из аристократической семьи!

– О Марк, устоять против моих чар невозможно… – Квинт Деллий (легат, входящий в круг близких друзей Антония) в белоснежной тунике из овечьей шерсти развалился в кресле. – Для начала я рассказываю женщине эротический миф, направляю ее мысли в нужную сторону, а потом она падает в мои объятья.

Канидий, черноволосый, в помятой белой тунике и венком Диониса из виноградных листьев на голове, присев на край стола, захохотал:

– Я обливался слезами, когда Деллий отмахивался от девушек, которые липли к нему как мухи. Интересно, смог бы этот мастер соблазнения очаровать египетскую царицу Клеопатру?

– Я бы рискнул, но боюсь, потребуется недюжинное мужество, чтобы решиться на соблазнение царицы порока, – усмехнулся Деллий.

В Тарсе, во дворце правителей и наместников Киликии, Антоний устроил себе ставку и правил восточными римскими провинциями жестко, но справедливо. Непрестанно мучила мысль: что делать дальше, как снискать расположение Рима, как прославиться? В Тарсе он все время сравнивал себя с завоевателем Александром Македонским, чье имя чтил, подобно всем полководцам своего времени. В этом самом дворце удачливый македонский военачальник умирал от болезни. Однажды, устав от утомительной погони за персидской армией царя Дария, он искупался в холодных водах реки Кинд, простудился и заболел. Когда все решили, что Александр умирает, а врачи опустили руки, произошло чудо. Выпив отвар, приготовленный из местных трав, который ему принес самый отчаянный лекарь, он через несколько часов пришел в себя, быстро окреп и повел армию на решающую битву с Дарием. «Мне нужно маленькое чудо, чтобы, как Александр, воспрянуть духом и выйти на решающую битву с Октавианом. Но как сотворить чудо? Денег нет не только на выплату наградных ветеранам и выкупа для них в Италии обещанных земель, но и на содержание войск в провинциях. Налоги собраны за десять лет вперед, деньги растаяли, и что же делать дальше?» – Антоний впал в уныние.

– Марк, – Канидий шутливо обращался к нему, – я готов на спор пошатнуть репутацию Деллия! Пусть Квинт соблазнит Клеопатру!

Деллий запротестовал:

– Она околдовала Цезаря и ускорила его гибель! Эта буйная блудница снабдила Кассия деньгами и кораблями. Марк, ты – защитник римских ценностей, духа Марса, ученик и соратник Цезаря. Ты не можешь оставить преступление без отмщенья!

Канидий возразил:

– Да, она порочна и блудлива, но безумно богата, владеет несметными сокровищами Египта.

– Она настолько порочна, что назначила смерть ценой своей любви! – Деллий тяжело вздохнул. – Рассказывают, что нашлись мужчины, которые были готовы за ночь, проведенную с царицей, заплатить своей жизнью…

– У Клеопатры есть деньги и продовольствие, – подал голос Антоний.

– Призови ее к себе, Марк Антоний! – Канидий нарочито напустил на себя суровость. – Обвини ее в помощи убийцам Цезаря и под этим предлогом получи с нее деньги.

– Квинт! – Антоний порывисто сел. – Тебе придется соблазнить Клеопатру.

– Хорошая мысль! – поддержал Канидий. – Деллий родом из потомственных аристократов, умеет обходиться с женщинами своего круга.

Антоний был настроен решительно:

– Пусть явится ко мне в Киликию для объяснений!

– Но она не согласится!! – Деллий был потрясен заданием.

– Квинт! – завелся Канидий. – Хочешь пари? Привезешь царицу, и я съем дохлую курицу!

– Она меня велит казнить раньше, чем я изображу приветливую улыбку! – Деллий вскочил со своего места.

– Квинт! – Антоний встал, подошел и положил дружески ему руку на плечо. – Больше утонченных манер в сочетании с лестью! Тебе это по силам! Женщина подобна огню: она разгорается от всего соблазнительного и притягательного…

Флотилия кораблей, преодолев море, вошла в устье реки Кинд. Впереди шел корабль с вызолоченной кормой, пурпурными парусами и посеребренными веслами, который двигался под звуки флейт и кифар. Царица Египта в наряде Афродиты возлежала на диване под балдахином из золотой парчи, и мальчики, похожие на амуров, обмахивали ее веерами. Корабль, украшенный гирляндами из мирта, роз, маков, анемонов и лилий, скользил вверх по течению благодаря силе дюжих гребцов. Толпы людей бежали по берегам, сопровождая флотилию. Разнесся слух: Афродита едет на встречу с Дионисом.

– Марк! – кричал Канидий. – Богатства Египта плывут тебе в руки!

Антоний поспешно вышел на террасу дворца, который возвышался над городом, занимая большой холм. Пораженный и восхищенный увиденным, придя в себя от потрясения, приказал:

– Канидий, иди встречать царицу! Нет, я сам пойду!

Клеопатра лежала на диване в легком хитоне из струящейся полупрозрачной шелковой белой ткани, осыпанной драгоценными камнями. Длинные пряди волос, собранные сзади в пучок и украшенные нитками жемчуга, вместе с золотистыми ободком, поясом и сандалиями дополняли картину красоты и чувственности. Запах благовоний опьянял, а невинный взор говорил: «Ты звал меня. Вот я и приехала!». Она робко протягивала красное яблоко. Антоний, стоя на пристани в окружении потрясенных легатов и трибунов, мечтательно взирал на Клеопатру, видя перед собой греческую Афродиту или римскую Венеру (словом, олицетворение любовного влечения), и протягивал ей руку.

Канидий, заметив выглядывавшего из-за балдахина сладострастного Деллия, понял: придется есть дохлую курицу.

В зал, набитый произведениями искусства, вошла Клеопатра со свитой. Антоний, в белой тунике и пурпурной тоге, на которой золотом были вышиты сцены битв, стоял в окружении друзей и делал умное лицо. Первое, что его пленило, – это запах благовоний, ворвавшийся в зал. Второе – он был сражен красотой царицы Египта: великолепное тело и грациозная походка, чувственное лицо, томные глаза с неотразимой прелестью во взгляде. Впечатление усиливали облегающий золотистый калазирис, прозрачный голубой плащ, диадема с коброй, ожерелье-воротник из золотых пластин и жемчуга, с крупными алыми камнями, умопомрачительные серьги и ажурные браслеты. Клеопатра скромно отвела глаза в сторону. Голова у Антония закружилась.