— Как-нибудь да выберусь, — я равнодушно пожал плечами.

Мне и самому не раз приходили мысли, что устроитель Малого Монстролуния так просто про меня не забудет. Он знает, что я работаю на скотных дворах, поскольку перед походом на арену я при помощи магии изменил цвет своей одежды с зеленого на коричневый. Поэтому действительно может напомнить о себе. Впрочем, пускай: в случае чего я легко переживу еще одно сражение, даже если Кламп выставит против меня троих чудовищ. А потом… Когда я добьюсь своей цели и смогу действовать в открытую и во всю силу, то покончу с ареной.

— Дурак, — Барм нахмурился и ворчливо пробормотал что-то невнятное, но наверняка ругательное. Затем подумал и добавил: — Хотя… Ни разу еще не видел, чтобы с тварями сражались так, как ты. Даже Швера переплюнул, а уж он-то мастер был уродам в глотки вгрызаться.

Упоминание бывшего смотрителя фабрики ядов заставило помрачнеть. Тот ведь умер целиком и полностью по моей вине. Грызла ли меня совесть из-за того, что я обрек человека на гибель? Разумеется. Но в то же время я был рад, что Швера больше нет. Злобный, полубезумный, он направлял свою невероятную силу лишь на то, чтобы превратить и без того непростую жизнь ядоваров в еще больший кошмар.

— Но и его песня оказалась спета, — задумчиво продолжил Барм, глядя на море. — Наверное, не стоило ему выходить против этого здорового визгляка. Ты ведь видел бой Швера? — он покосился на меня, дождался кивка. — Ни у кого не было сомнений, что он победит. Однако у твари… как будто второе дыхание открылось.

— Скорее всего так и было, — ответил я. — Швер бился с одной из тварей, которые появились только в прошлое Монстролуние. О них мало что известно.

— Вот и я так считаю. И это еще одна причина, почему я хочу, чтобы ты держался подальше от арены. Вдруг Клампу в следующий раз вздумается натравить на тебя такую же тварь? Уверен, что справишься?

Я в ответ пожал плечами.

— Вот то-то и оно. Нет никакой… этой… гарантии, что твой следующий бой закончится благополучно. Да, ты можешь выжить, но при этом остаться калекой. Безглазым, с изуродованным горлом, неспособным ходить… Много чего может случиться, Арт. Я чуть не послал этого ублюдка, когда узнал, что он решил натравить на тебя сразу и визгляка, и тощего. Просто… работу терять не хотелось, платит-то он мне вполне достаточно, чтобы жрать и спать было на что. А в большем я сейчас и не нуждаюсь.

— Думаю, я больше не стану выходить на арену, — задумчиво ответил я. — В тот раз мне нужны были деньги, чтобы погасить долг. Сейчас все в порядке.

— Наконец-то здравая мысль, — Барм усмехнулся. — Так и поступи, парень. Работай себе спокойно на скотных дворах. Кстати, что-то ты довольно далеко от них забрался, сидишь, бездельничаешь. Тебя не выгнали часом?

— Нет. Просто госпожа Марла решила дать мне выходной. За хорошую работу.

— Вот оно что. Ну, про вашу смотрительницу я наслышан. Одна из немногих, кто несмотря на власть остался человеком. Так что, парень, держись за место на скотных дворах руками, ногами и зубами. Уж лучше возиться с коровьим дерьмом, чем выполнять приказы дерьма человечьего.

— Интересная мысль, — усмехнулся я и посмотрел на Барма, с угрюмым видом жующего губами. — А вас что сюда привело?

— Оно, — Барм кивнул на синюю морскую даль, и впервые в его грубом голосе ощущалась любовь. — Самое прекрасное и чистое, что есть в нашем проклятом мире. Я каждый день сюда прихожу. Смотрю и вспоминаю.

— Что вспоминаете?

— Как был там, — он указал здоровой рукой на паруса. — Выходил вместе с капитаном Фаро на нашей славной «Хищнице», рыбачил. Рыбак — он, знаешь ли, почти что старатель. Только добывает не мертвое золото, а живое серебро. И кормит куда больше народа. Хорошее было время… — Барм опустил голову и шаркнул ногой по гальке.

— И что случилось? Почему вы теперь на арене?

— Вот это видишь? — седой великан вытащил из кармана культю, показал мне. От предплечья остался едва видимый обрубок, стянутый бледной и словно изжеванной кожей. — Порой море требует плату. И семь лет назад оно прислало рыбу-палача, чтобы та стребовала с экипажа «Хищницы» все причитающееся.

— Рыба-палач… — задумчиво пробормотал я, чувствуя, что где-то уже слышал это словосочетание. Причем оно было связано с Монстролунием.

Ну да, точно. Бедолага Чун упоминал о рыбе-палаче, когда появились новые твари — закованные в костяную броню рыбины, передвигавшиеся на толстых суставчатых лапах. Мне эти существа напомнили дунклеостеев — морских чудовищ, которые жили на Земле в девонском периоде. Похоже, что здесь они здравствуют и поныне.

Что же, пусть так. Куда больше меня сейчас заинтересовало другое…

— Помнится, у Клампа вы рассказывали немного другую историю, — сказал я, пристально и с легкой усмешкой глядя на Барма. — Что руку потеряли в бою с тварью, на арене.

— Да, Арт, — бородач явно смутился. — Приврал я тебе немного. Надеялся, что так смогу отговорить от боя. И жалко, что не смог. Но теперь расскажу, как все было на самом деле… Нашей шхуной заинтересовался один из самых грозных убийц Кровавого Моря. Хорошо хоть тварь была не очень большой — в длину где-то два человеческих роста. Мы тут же взялись за мушкеты, поскольку продырявить палача можно только пулями. Но первые выстрелы только разозлили рыбину. Та пошла на таран. «Хищница» выдержала. А вот я оказался за бортом. Повезло еще, что когда увидел раскрытую пасть с острыми костяными пластинами вместо зубов, смог извернуться. Так что тварь не перерубила меня пополам, как намеревалась, а лишь откусила руку. Все называли меня везунчиком, поскольку оказаться один на один с палачом в его стихии почти всегда означало верную гибель. Возможно, они правы и мне действительно повезло, но… Сам я считаю, что погиб в тот день. Поскольку стал калекой.

— Из-за этого вы перестали выходить в море? Капитан Фаро уволил вас?

— Нет, Арт. Наш капитан всецело был за то, чтобы я остался на «Хищнице». Первое время я жил надеждой, что все и впрямь не так страшно, как мне виделось. Мои друзья от меня не отвернулись, я по-прежнему им нужен. Однако очень скоро я начал понимать, что превратился в обузу. Это сейчас мне удается обходиться с одной рукой так, словно и нету у меня никакого увечья. Научился за семь лет. А тогда, в первые недели… Я раз за разом подводил команду. И когда наш Фаро едва не погиб из-за того, что мне не удалось совладать с лебедкой, я понял: нужно уходить. Иначе рано или поздно погублю экипаж «Хищницы». Фаро был против, но я уже все для себя решил. И раз и навсегда попрощался с морем.

Некоторое время мы с Бармом молчали. От здоровяка веяло скорбью, а я понятия не имел, что сказать. Утешать или успокаивать? Вряд ли Барм в этом нуждался.

— Долгое время я шатался по Прибрежному Полису, переходя с одной работы на другую, — вновь заговорил тот. — Был и уборщиком, и скотником. Даже на каменоломне потрудиться пришлось. При этом выходил на бой каждое Монстролуние — в тайной надежде, что найдется тварь, которая прикончит меня. Но в итоге сам убил десятки уродов. И в одну из таких ночей спас Клампа. Он тогда только обустраивал арену, собирал команду людей, которая занялась бы отловом монстров. Вот, собственно, и вся моя поганая история. Теперь я работаю на этого говнюка, кормлю тех, кого по-хорошему следовало бы продырявить копьем или пулей, убираю за тварями… А когда выдается свободный час, прихожу сюда. Вспомнить, что когда-то жил.

Вечерело, и первые шхуны направлялись к берегу. Ворота рыбной фабрики распахнулись настежь, тамошние работники стали выкатывать небольшие деревянные вагонетки и по дощатым «тропкам» направлять их к причалам-волнорезам.

— Скоро начнется суета, — с хорошо различимым теплом в голосе произнес Барм, жадно наблюдая за происходящим. — Рыбаки возвращаются, выгружают улов, подсчитывают заработок… А потом отправляются отдыхать.

Я вновь уселся на бочку и стал ждать прибытия рыбацких «экипажей», как время от времени выражался Барм. Интуиция по-прежнему твердила, что нужно находиться на берегу. Неожиданно для себя я понял: даже если в этот раз мое внутреннее чутье меня подведет, не расстроюсь ни капли. Да, с одной стороны целый день, который можно было использовать с пользой, насмарку, но с другой — впервые за долгое время я хоть немного отдохнул. Подышал свежим морским воздухом, посмотрел на воду, побыл наедине с собой. Подобное времяпрепровождение порой бывает весьма и весьма полезным.