«Угораздило же вляпаться… — перед глазами возникла вооруженная клешнями громадина, несущаяся прямо на меня. Картинка была настолько реалистичной, что я передернул плечами. — Теперь каждый шаг по сто раз продумывать придется… Впрочем, ладно, справлюсь. Сделано уже многое, так что отступать попросту нельзя».

Последняя мысль приободрила, и я еще усилил поток магии, направленный на сращивание костей.

Разумеется, можно было пару дней просто поболтаться по Прибрежному Полису. Как я уже говорил, добыть пищу и найти ночлег для мага — не проблема. Однако существовал риск, что за это время Швер найдет Чуну замену. И когда тот наконец появится, то будет банально послан на все четыре стороны. Подобного я допустить не имел права. Во владениях этого громадного ублюдка таятся три сокровища, и мне необходимо их добыть.

Хотя и наладить контакт с той женщиной и ее детьми наверняка будет очень непросто. Во всяком случае гораздо сложнее, нежели с Фуксом — тут я нисколько не сомневался. Однако об этом я буду думать позже.

Гниющий на солнце клешняк продолжал терять куски плоти. Их грузили на телеги, запряженные лошадьми, и я не раз слышал, как Швер ругался на погонщиков. Он требовал, чтобы прислали сразу несколько животных-тяжеловозов, которые смогут оттащить тушу монстра от ворот. Но судя по тому, как погонщики разводили руками, животных не хватало. Швер закипал все больше и, понятное дело, срывал злобу на своих работниках.

«Да уж, мне он явно не обрадуется, — я покачал головой, наблюдая за смотрителем. — Вернее обрадуется, только… очень специфическим образом…»

В том, что Чуну достанется, я не сомневался — и спустя полтора часа убедился в этом на собственной шкуре.

Преграда в виде огромного монстра наконец была уничтожена, а ворота открыты. Швер принялся загонять работников внутрь, матерясь на всю улицу, и я понял, что пора выходить. Скинул «Отвод Глаз», сгорбился и хромая двинулся вперед. К фабрике и Шверу.

— Вы глядите-ка!.. — тот заметил меня издали и замер, уперев руки в бока. — Кто к нам явиться изволил!..

Я не отвечал. Просто шел вперед, всем видом показывая, что серьезно пострадал в ночь Монстролуния. Возможно, тогда Швер хоть немного поумерит пыл.

— Ты где был, дерьмо?.. — как только я приблизился, смотритель фабрики ядов стал цедить слова. Каждую секунду я ждал удара и на всякий случай применил «Защитный Кокон». Если удар придется по руке или по ребрам, от смещения костей меня не спасут даже спазмированные мышцы. — Понимаешь, у нас тут под конец Монстролуния возникла проблемка… Один особо здоровый ублюдок решил сдохнуть прямо возле ворот. У него получилось, и нам пришлось протрахаться несколько часов, прежде чем убрать все это дерьмо. Отбросы неплохо потрудились, только вот… — Швер приблизился, — тебя среди них я что-то не заметил… Где был, тварь?!

Выплюнув последнее слово, он наконец ударил. Ногой и прямо по ребрам — как раз с левой стороны. «Кокон» спас меня, однако я все равно повалился на мостовую и закряхтел, делая вид, что мне очень больно.

— Скотина… — Швер громко харкнул на меня. — Прохлаждаешься, когда другие работают, да?.. Считаешь себя самым умным?.. А может… — он присел на корточки, заглядывая мне в лицо. Маленькие, темные, узко посаженные глазки горели ненавистью. — А может, ты решил немного подзаработать? Поторговать той дыркой, что находится в твоей гнилой заднице?..

Пара стоявших неподалеку ядоваров, услышав Швера, рассмеялась — ребята явно хотели подлизаться. Но тот не обратил на них внимания, полностью сосредоточившись на мне.

— Ты ведь у нас всегда был жаден до медяков, да, Чун? За очередную монетку готов хоть душу продать, хоть раком встать… Любишь денежки, скотина…

— Нет, — выдавил я, качая головой, а затем добавил то, что слышал от других ядоваров, когда те обращались к смотрителю фабрики: — господин Швер…

— Ты только что возразил мне, говнюк? — в низком басовитом голосе слышалось удивление.

Видимо, скоро я получу еще один удар. Хорошо, что «Защитный Кокон» еще держится.

— Я лишь хотел рассказать, что со мной случилось, — я не боялся Швера, скорее — ненавидел и презирал, но должен был изображать страх. Потому намеренно добавлял в голос дрожащих ноток. Получалось неплохо — во многом благодаря тому, что сам голос был не мой.

— И что же с тобой случилось, крыса? Ты влюбился в сипеллу, но как только достал своего червяка, та плюнула и растворила его?

Вновь смех ядоваров. Им, похоже, нравилось, когда Швер над кем-то издевался. Главное — чтобы не над ними…

— Хотя нет, думаю, все куда проще. Ты увидел рукоглава и наложил в штаны. А затем все Монстролуние просидел в подворотне, вычищая собственное дерьмо.

— Меня ударил клешняк, господин Швер, — понимая, что смотритель может изгаляться еще долго, я решил перейти к сути. — Попросту снес меня. Так, что я отлетел и потерял сознание. Видите кровь? — я прикоснулся к виску, который благодаря магии был покрыт темно-красной коркой. — Это от удара. Я пришел в себя только недавно и сразу же отправился сюда.

Несколько секунд Швер молчал, пристально глядя на меня и двигая громоздкой нижней челюстью. Потом задумчиво произнес:

— Ну надо же… Так ты у нас, значит, почти что герой. После удара клешняка выжил. Редкое везение. Ладно, — он поднялся с корточек, — на этот раз я тебя прощаю. Считай, что у тебя сегодня самый везучий день в твоей вонючей жизни. А сейчас встал и пошел работать. Раз ты у нас раненый, пока что определю тебя на участок второго котла, к этой хреновой семейке, — конец фразы Швер произнес с особой ненавистью, а затем добавил: — За мной, гнилье…

Не дожидаясь, пока я поднимусь, он развернулся и двинулся в открытые ворота фабрики. Мне ничего не оставалось, кроме как встать и последовать за ним. Двигаться приходилось почти бегом — шаги у смотрителя были огромные.

— Живее шевелись, тварь, — процедил он.

Я ускорился, попутно оглядываясь.

Первое помещение, тускло освещенное масляными лампами, оказалось небольшим. Грязные каменные стены и пол, повсюду валяются мятые металлические бочки, доски, трубы… Под потолком несколько деревянных балконов.

— Чего башкой машешь? — осведомился Швер. — Как будто в первый раз здесь. Тебе память часом не отшибло?

— Немного есть, господин Швер, — ответил я, радуясь вопросу смотрителя. Наверняка во время работы мне предстоит сделать немало ошибок. Я буду выглядеть словно новичок, и Швер не сможет этого не заметить. Так что нужно рациональное объяснение. — Голова как чугунная, думать тяжело. И память, да… Как будто постепенно возвращается.

Швер обернулся, посмотрел на меня, брезгливо скривив губы.

— На память твою мне плевать, дерьмо. Там все равно ничего ценного нет, помои сплошные. Но если это скажется на твоей работе… Или у меня возникнут подозрения, что ты мне голову дуришь, обхитрить пытаешься, чтобы лишнюю минуту пробездельничать… В общем, ты, ублюдок, знаешь, что будет в таком случае. И очень пожалеешь, что тот клешняк не размозжил твою гнилую тыкву. Все понял, скотина?..

— Все, господин Швер, — поспешил заверить я, слегка поклонившись. — И буду трудиться как должно.

Играть раба этого здоровенного отморозка было мерзко. Однако иного выбора у меня не имелось. Я сделал то, во что в глубине души верил очень слабо, — пробрался на фабрику ядов. Оказался рядом с теми людьми, которые могут стать магами. Второго такого шанса не будет, а значит надо стиснуть зубы, на время забыть про гордость и терпеть. Ради дела, ради той семьи, ради Аве-Ллара и, в конце концов, ради самого себя…

— Иначе и быть не может, узкоглазый выродок, — Швер усмехнулся и толкнул тяжелую железную дверь, ведущую из первого помещения. — Ну а теперь — с возвращением домой, ублюдок.

Судя по всему, смотритель привел меня туда, где ядовары проводили большую часть времени.

Ярко освещенный каменный зал тянулся вдаль на добрую сотню метров. Он был наполнен мерзким химическим запахом и гулом четырех громоздких агрегатов, расположенных один за другим. Каждый представлял собой угловатую металлическую емкость размером с садовый домик, тщательно проклепанную, дымящую несколькими трубами и окруженную всевозможными деревянными лестницами и мостками. Видимо, это и есть котлы, в которых варят яд. Мне они напомнили слонов: возможно, из-за серого цвета и своеобразного «хобота» — толстой металлической трубы, которая изгибалась, ныряя под каменный пол. Все котлы имели по одной такой трубе.