— Не надо, Вен. Одумайся, — говорить Лами уже не могла — лишь шептать. — Если ты остановишься сейчас, все еще можно исправить. Я не хочу той участи, на которую ты меня обрекаешь. К тому же, ты губишь не только меня, но и себя. И их, — она глазами указала на раму, явно имея в виду обитателей Янтарного Яблока.

— Их… — Венкролл презрительно скривился. — Да мне никогда не было дела до ваших драгоценных разумных. Они способны лишь пользоваться тем, что создаем мы. Никчемные, не способные ни на что твари…

— Мы в ответе за них…

— Да кто это сказал?! — выкрикнул Вен. Безумно захотелось сжать сердце девушки в пальцах, раздавить, покончить с ней. Но Венкролл сдерживался. То, что он задумал, гораздо лучше, чем просто убить. — Творцы сами напридумывали себе правил и из поколения в поколение следуют им, будто стадо упертых, не способных мыслить животных. Я не такой. Мне наплевать на правила, я хочу делать то, чего желаю сам.

Ламирэлья опустила голову и качнулась. Удивительно, что она вообще до сих пор держалась на ногах — Венкроллу пока не требовались силы, чтобы заставлять ее не падать.

— Тебя развоплотят, — прошептала она, качая головой, отчего потеряла несколько рыжих прядей — те бесшумно скользнули по плечам и упали на пол. — Творцы не оставят твое преступление безнаказанным. От того, что ты решил сделать, всем станет только хуже.

— Может, я этого и хочу, — Вен ухмыльнулся.

В тот же миг Лами вскрикнула и задрожала, а внутри у нее что-то захрустело.

«Последний этап», — с колотящимся сердцем подумал Венкролл.

— Значит, — дрожь ушла, Ламирэлья снова могла говорить, — ты лишь играл Творца, вставшего на путь исправления…

— Верно. Мне нужно было, чтобы вы все поверили, будто я стал другим, таким же как вы. Для этого и пришлось следовать правилам.

Лами не ответила, лишь кивнула, потеряв еще несколько прядей. Сейчас ее было очень трудно узнать — высохшую, серокожую, лысеющую. С окровавленным подбородком… Если раньше Венкролл желал обладать девушкой и ненавидел ее за то, что это было невозможно, то сейчас не испытывал к ней ничего кроме отвращения.

— И я в очередной раз убедился, насколько это глупо, — добавил Вен, тяжело дыша: все-таки он влил в Лами колоссальное количество сил. Ни один мир не требовал от него подобного, Венкролл вполне мог подряд создать и два, и три пристанища для искр жизни.

«Но сейчас я не создаю мир, — сказал себе он. — Сейчас я превращаю Творца, инструмент Миросозидания, в нечто совершенно иное».

От этой мысли, несмотря на страх и усталость, захватывало дух.

— Глуп ты, — Ламирэлья могла лишь шептать, — если думаешь, что тебе сойдет это с рук. А как только тебя развоплотят, остальные Творцы приведут Янтарное Яблоко в порядок и вернут меня домой.

Венкролл усмехнулся. Посмотрел на то, что осталось от Лами, и захохотал, громко и до слез. Его веселье походило на припадок, отчего девушке стало еще страшнее и больнее. К счастью, длилось это недолго.

— Неужели ты думаешь, — проговорил Вен, отсмеявшись, — что я не предусмотрел этого? И кто из нас в таком случае глуп? Изменить тебя и отправить в Янтарное Яблоко — лишь часть моего плана. А хочешь послушать, что будет дальше?

Лами не ответила, понимая: от ее ответа не зависит ничего.

— Я отправлюсь вслед за тобой, превратив себя в человека, изменив свою искру жизни. Стану тем, кого попросту презираю. Участь немногим лучше твоей, как думаешь? А нашим дорогим Теоллигу, Сункворру, Филлдору, Оллафу и прочим Творцам никогда не добраться до Янтарного Яблока. Я не только создал еще один клочок суши, но и спрятал сам опекаемый тобой мир, сделал его недоступным ни для кого. Считай, что его попросту не существует.

Увидев в глазах Лами отчаяние, Венкролл ухмыльнулся и почувствовал прилив сил. Ради этого он и старался…

— Но не думай, что ты будешь заточена в подземелье навечно. Когда-нибудь я приду за тобой. Но для этого мне придется пройти множество перерождений, чтобы накопить достаточно сил. Я буду рождаться человеком, жить, умирать и снова рождаться, чтобы все повторилось. Тебе же, — Венкролл усмехнулся, — как я уже говорил, скучать не придется. Творцы не могут иметь детей, а ты станешь исключением. Невероятно, правда? Так что в каком-то смысле я делаю тебе потрясающий подарок — возможность стать матерью. Только вот почему-то я сомневаюсь, что ты сможешь полюбить своих детей. Они будут прекрасны, но по-своему. Той красотой, которую ты не способна оценить. И тут, уж извини, только твоя вина.

— Ты чудовище, — прошептала — нет: прошелестела — Ламирэлья, каким-то чудом продолжая стоять, хоть и шатаясь. — Такое же, как и те, кого, по твоей прихоти, мне придется породить…

— А я никогда этого и не отрицал. Просто вы не спрашивали, — с ухмылкой ответил Венкролл. Безумный взгляд, потное лицо, растянутые губы — все это и впрямь делало его похожим на монстра. Однако главный ужас таился у него внутри. — Вам никогда не было дела ни до чего, кроме правил. Вы слишком узколобы в своем видении Вселенной.

— Пускай даже так. Но ты не способен это изменить. Даже если твой план удастся, ты искалечишь только один мир. Мне безумно его жалко, но по сравнению со множеством других миров — это капля в море.

Венкролл болезненно сморщился и все-таки не сдержался — сжал сердце девушки сильнее, и та вскрикнула.

— Дослушай, — строгим тоном сказал он. — Как уже сказано, я буду перерождаться и набирать силу. И как только настанет время, ты… — Вен помедлил, подбирая нужные слова, — в каком-то смысле дашь мне сигнал. Точнее — несколько. Для начала, одно из войск твоих детей останется недорожденным. Оно впитается в землю, изуродовав ее, превратив в запретную территорию. Там образуется… нечто вроде леса, только из плоти, которая очень пригодится мне в самый ответственный момент. Кроме того, со временем твои дети будут становиться все сложнее. Некоторые смогут мыслить, другие — оживлять убитых ими же людей, превращая тех в монстров. Поверь, жителям Янтарного Яблока не будет скучно, — Венкролл усмехнулся. — Но самое главное — именно твои дети вернут мне воспоминания, которые я утрачу, превратившись в человека. Они найдут меня, заставят вспомнить, кто я есть на самом деле. После этого я отправлюсь в лес из плоти, где произойдет еще одно мое перерождение. Я стану практически тем, кем являюсь сейчас. Затем приду за тобой, и Янтарное Яблоко станет полностью нашим. Я переделаю его так, как считаю нужным, и мы с тобой будем опекать его.

— Никогда, — выдавила Лами. — Ты можешь изуродовать меня и Янтарное Яблоко, но… — договорить ей не хватило сил.

— Понимаю, что ты имеешь в виду. Однако, мне кажется, долгое одиночество, безумная боль, которую ты будешь чувствовать почти постоянно, взращивая внутри себя чудовищ, а потом выпуская их на свет, сделают свое дело. И к тому времени, когда мы увидимся в следующий раз, ты встретишь меня мольбами. Так что я бы поостерегся таких слов как «никогда». Сейчас тебе пора отправляться. И скоро ты родишь первых монстров. Уверен, жители Янтарного Яблока очень удивятся, когда по небу расползется облако черного дыма и из него повалят всевозможные твари. Ваш с Сункворром подопечный мирок ждет великое потрясение, которое станет началом тяжелой и затяжной болезни. И вылечиться от нее будет невозможно.

С этими словами Венкролл отпустил сердце Лами и вытащил руку из раны в ее спине. Девушка пошатнулась, а спустя мгновение рама-проектор затянула ее внутрь — на созданный Веном остров, о котором никто из жителей Янтарного Яблока даже не догадывался. Все, что теперь напоминало о Ламирэлье, — несколько пятен крови, пахнущих гарью.

«Вот так», — выдохнул Венкролл, глядя на клочок суши и собираясь с духом: теперь ему предстояло сотворить с собой почти то же самое, что и с Лами.

Удар. Хруст. Боль…

Вен погрузил руку в грудную клетку. Отыскал сердце. Обхватил — и только потом позволил себе застонать. Но эта боль оказалась пустяком по сравнению с той, которая пришла, когда началось превращение искры жизни Творца в обыкновенную человеческую.