Жизнь в столице кипела, и Страд все больше влюблялся в этот шумный город. А еще радовался, что подружился со многими знакомыми Дролла.

Например, с мастером Тотром из второго Корпуса Некромантов. Увидев Страда снова, прирожденный удивился, а, выслушав, как тот попал к Дроллу в ученики, рассмеялся и сказал, что это вполне в духе мракоборца. Они разговорились, и Страд узнал, что мастер Тотр его земляк: в шестнадцать лет он покинул Хлопковую деревню и отправился в Баумару. Поступил в Магическую Семинарию и с первого курса начал подрабатывать. Ожога на лице прирожденный совершенно не стеснялся. Даже наоборот: гордился жутковатой отметиной и не без удовольствия рассказал, как заполучил ее.

– Я еще семинаристом был, – вспоминал мастер Тотр. – Третий курс заканчивал, как раз готовился к экзаменам. И над Баумарой возникла Червоточина. Огромная, тварей повалило видимо-невидимо. Битва не меньше суток продолжалась. Потом их, мертвых, понятное дело, развезли по Корпусам, стали изучать. Одну я должен был подготовить – вскрыть, лапы и голову отделить от тела. И только приступил, у нее под брюхом какой-то мешок вспух, и мне в лицо зеленая струя брызнула. Зашипело, я от боли сознание потерял. Уже потом, как очнулся, на койке больничной, мне рассказали, что шипело мое лицо. Когда плавилось, – закончив рассказ, он улыбнулся, отчего кожа на месте ожога сморщилась.

Страд тогда не знал, что сказать, и прирожденного его растерянность немало позабавила.

После этого он бывал в лаборатории мастера Тотра четыре раза, некромант всегда радовался его появлению.

Напыщенного индюка Мирко Страд больше не видел.

Еще одним хорошим знакомым стал мастер Иглинц – пожилой полумаг-оружейник, чья мастерская располагалась на севере Баумары. Дролл испытывал арбалеты, колострелы и ловушки, которые тот изготавливал, и несколько раз отправлял Страда со списком, где перечислял их достоинства и недостатки.

Страду нравилось бывать у мастера Иглинца. Тесное, ярко освещенное помещение было наполнено приятным сладковатым запахом специальной смазки для механизмов, взгляд повсюду натыкался на деревянные и металлические заготовки, куски необработанного янтаря, тиски, щипцы, напильники, пинцеты, клещи, шестеренки и прочие детали самых причудливых форм, свитки с чертежами, книги… Сам оружейник идеально вписывался в обстановку: высокий и худой, точно жердь, в сером халате и с неизменным металлическим обручем на голове, к которому крепились семь разных по величине линз. Он мог делать несколько дел одновременно и при этом всегда оставался внимателен к гостю.

Наведывался Страд и в Корпус Мракоборцев. Там на него смотрели с любопытством: новость, что Дролл взял ученика, быстро распространилась среди воинов-магов в черных с серебром одеждах. Страд под многочисленными взглядами чувствовал себя неуютно – все словно ждали от него чего-то.

Как-то раз Дролл отправил его с поручением в Магическую Семинарию. В одном из коридоров Страд встретил мастера Зеркуса и очень удивился, когда тот узнал его. Полумаг стал расспрашивать, как Страду живется у мракоборца, и обрадовался, узнав, что все хорошо.

– Ты молодец, – сказал мастер Зеркус, положив руку на плечо Страда. – Слушай Дролла, впитывай его знания. И в следующем году, когда поступишь – а я в этом не сомневаюсь, – будешь на голову выше сокурсников.

Нередко Дролл и сам встречал гостей, правда, многие не нравились Страду. Среди них часто попадались весьма подозрительные личности, плохо одетые, с нехорошими взглядами. К счастью, мракоборец никогда не приглашал их в дом – беседовал во дворе, возле арки, и без особого почтения. Страд видел, что визитеры побаиваются Дролла, но они все равно внушали беспокойство. Однажды Страд спросил наставника: зачем тот общается с подобными типами?

– Это мои осведомители, – неохотно ответил мракоборец. – Неприятный народ, но весьма полезный. Больше, чем они, знают, пожалуй, только городские крысы.

Во время выходов в город Страд все чаще встречал ненормальных, поклоняющихся Червоточинам. По одному, по двое, в неизменных засаленных плащах, они стояли в людных местах с самодельными плакатами, восклицательных знаков на которых было не меньше, чем букв, и выкрикивали призывы «не бояться», «освободиться», «принять дар»… Жители столицы смотрели на них с неодобрением, но почти всегда проходили мимо. Лишь однажды трое дюжих парней отобрали у фанатика – тощего, лысого мужичонки с визгливым голосом – плакат, изорвали в клочья, а самого ненормального пинками погнали прочь. Многие, кто стал этому свидетелем, поддерживали здоровяков возгласами, однако Страду случившееся показалось отвратительным. Троица, с бравым видом глумящаяся над более слабым, вызывала не меньшую неприязнь, чем беспомощный сумасшедший.

Сейчас Страд, нагруженный едой, возвращался с восточного базара. Затянутое тучами небо грозило в любой момент пролиться холодным осенним дождем, время от времени дул ветер, заставляя ежиться. Обитатели трущоб попрятались, и загаженные улицы казались покинутыми уже много лет.

А возле жилища Дролла стояла черная с серебром карета. Толстый кудрявый кучер кормил с ладони серую лошадку, изредка поглядывая на дом мракоборца.

Страд ускорил шаг.

Когда он прошел во двор, на крыльце показались Дролл и высокий седой человек в черном плаще. Мракоборец кивнул, пожал гостю руку, и тот, хромая, пошел к арке. Поравнялся со Страдом, окинул пристальным взглядом янтарных глаз, сдержано улыбнулся. Страд ответил легким поклоном и, как только прирожденный продолжил путь, направился к крыльцу.

Дролл стоял на верхней ступеньке и, хмурясь, смотрел на человека в плаще. Тот подошел к карете, открыл дверцу и скрылся внутри. Кучер, проведя ладонью по гриве лошади, устроился на козлах. Взял поводья, и экипаж тронулся.

Только после этого мракоборец заговорил:

– Пойдем в дом. Расскажу о задании.

Тон Дролла пробудил тревогу.

Вслед за мракоборцем Страд прошел в комнату, сложил покупки на столе и уселся на лавке. Дролл встал возле окна.

– Через час за нами приедут, – начал он, глядя на улицу. – Станции Сдерживания нужен новый сноед.

Страд похолодел. Сноед… Значит, придется отправляться в Струпья – проклятое место, которое называли мертвым пятном на теле Баумэртоса.

Дролл обернулся.

– Ты правильно понял, – сказал он, вглядываясь в лицо Страда.

Тот не ответил – вспоминал все, что читал о Струпьях.

Они появились восемьдесят с лишним лет назад, в четырех милях южнее Баумары. Породила Струпья Червоточина. Она возникла над городом, однако из облака черного дыма не повалили чудовища. Около часа оно просто висело в небе, потом поплыло на юг. Маги, мракоборцы и стражники вынуждены были следовать за ним, готовые отразить атаку тварей. Однако битвы не произошло: вновь остановившись, Червоточина стала опускаться и впиталась в землю. Темные силы, наполнявшие проклятое облако, отравили почву, она стала меняться, мертветь.

Сначала высохла и рассыпалась прахом трава, а земля приобрела серо-розовый цвет, покрылась дымящейся и вонючей слизью. Потом к небу устремилось нечто странное, похожее на чудовищные конечности. Они беспрестанно двигались, срастались, меняли форму…

Несколько раз люди пытались избавиться от напасти: маги использовали боевые заклятья, стражники работали секирами, жгли огнем. Кое-что удавалось уничтожить. Кое-что – но далеко не все. К тому же, такое вмешательство словно закаляло неведомого противника. Конечности становились мощнее и невосприимчивее к урону.

Однако гораздо хуже было другое – пятно отравленной земли разрасталось, каждодневно отвоевывая несколько дюймов. Маги перепробовали все возможные и невозможные сочетания сдерживающих заклинаний и не добились ничего. Существование Баумары, а вслед за ним и всего государства-полуострова, оказалось под угрозой. Тогда-то мастер Стаунден, сильнейший маг, обладающий даром прозревания, пожертвовал собой.

Он сотворил заклинание всевидения, которое на определенный срок тысячекратно усилило его умение заглядывать в будущее. Для этого магу пришлось ослепить себя. Но взамен Стаунден узнал, как остановить рост Струпьев – проклятая земля сама создала средство, способное сдержать заразу. Находилось оно в глубине порожденного Червоточиной места.