Тигран, взглянув в его умные глаза, ответил:

– Я думал об этом. Наверное, так и поступлю.

Царям преподнесли вино в ритонах – сосудах из золота в виде рогов животных с одной ручкой, предназначенных для жертвенных возлияний богам и духам умерших.

– Воздадим почести предкам правителей! – торжественно объявил верховный жрец.

Ритуал требовал выпить вино, и на этот раз Митридат сделал это с удовольствием. Он произнес:

– Весь ритуал придает твоей власти сверхъестественный, божественный оттенок.

– Тебе, Митридат, вообще приписывают мифологическое происхождение, – промолвил Тигран.

– Мы оба – посредники между богами и людьми.

– Мое место после смерти среди богов… – задумчиво сказал Тигран.

И в этот момент случилось странное. Митридат даже не понял, что произошло. Яркий луч света откуда‑то с потолка осветил голову и плечи статуи бога, которые засверкали, как показалось Митридату, божественным светом. Возникала полная иллюзия: свет льется от бога к людям. Вокруг статуи появилось радужное сияние, которое наполнило зал храма волшебным светом. Глаза статуи бога, в глазницы которой были вставлены огненно‑красные драгоценные гранаты, два редких карбункула, ярко засверкали, и создалось впечатление, что в них рождаются молнии.

Митридат посмотрел на Тиграна. Тот, озаренный свечением, будто сам источая свет, с восторгом смотрел на статую, и его одухотворенное лицо выражало высокие помыслы и стремления, и, казалось, все проблемы перестали для него существовать.

Жрецы храма, сраженные свершившимся чудом, попадали ниц перед статуей, а царя Тиграна переполнили возвышенные эмоции. Когда свечение прекратилось, он обернулся к Митридату:

– Это – знак того, что наши помыслы чисты и правильны!

– Царь Великой Армении! – возгласил Митридат. – Это предзнаменование твоей будущей победы!

Процессия двух царей и огромной свиты удалялась от храма и возвращалась во дворец, все ехали верхом молча и торжественно, но обоих правителей не покидала мысль: чудо, которому они стали свидетелями, укрепило веру в то, что высшие силы одобряют их слова, поступки и судьбу. Митридат, искоса поглядывая на Тиграна, понимал, что перед ним выдающийся реформатор и государственный деятель.

Позже по повелению Тиграна редкие книги и главные богатства храмов Тигранакерта, дворцовой библиотеки и царской сокровищницы были тайно переправлены в Арташат, вторую столицу царства, и были спрятаны в подвалах храмов и глубоком подземном хранилище царского дворца.

Гипсикратия в одиночестве сидела на скамейке в той части сада, которая была отведена для женщин. Гордая осанка и уверенный взгляд показывали всем, что она жена царя. Недалеко веселились девушки из гарема Тиграна. Понаблюдав за ними, Гипсикратия подошла ближе, встав прямо напротив самой красивой. Девушки смолкли, удивленные бесцеремонностью гостьи с кинжалом на поясе.

– Ты кто? – спросила Гипсикратия, глядя в глаза красавицы.

Не зная, как поступить и стоит ли вообще разговаривать с этой женщиной, девушка посмотрела на подружек, но те, напуганные, отступили и во все глаза смотрели на происходящее.

– Меня зовут Аревик.

– Ты красивая, – похвалила понтийская царица, – каштановые волосы и глаза, как миндаль, красивые зубы и солнечная улыбка. У царя Тиграна хороший вкус. Неудивительно, что ты вызываешь зависть у женщин. Меня зовут Гипсикратия, я жена царя Митридата.

– Царица, рада познакомиться, но что означают твои слова?

– Берегись жену Тиграна Клеопатру Понтийскую. Пока она во дворце, будь начеку, эта женщина не остановится ни перед чем, чтобы устранить соперницу.

Сказав это, Гипсикратия развернулась и походкой грациозной лани удалилась, а Аревик, немного испуганная и смущенная, пошла к подругам, но на их расспросы ничего не отвечала.

В это время два союзника, два царя Тигран и Митридат, утвердившись в мысли, что прочный военно‑политический союз необходим, прибыли во дворец и вышли прогуляться в сад в ожидании приготовления пира в честь понтийского гостя.

– Ты одержимый местью, Митридат. Рим настолько тебя ненавидит, что только о тебе говорит! – сказал Тигран.

– Что поделаешь, я прославился.

– Так привлек внимание к Востоку, что сенат постоянно меняет в Малой Азии проконсулов и преторов, назначая все более сильных и умных, – с укоризной произнес Тигран.

– Брат, смысл жизни – борьба! Я вовлек в борьбу с этой гидрой, Римской республикой, много народов и городов. – Митридат говорил жестко, чтобы у Тиграна не было сомнений относительно его намерений.

Он действительно не оставил никому шанса. Выполняя его приказы и уничтожая римлян, все замазались кровью, а этого Рим не прощал.

– Реальность, брат, живет по своим законам. – продолжал Тигран. – Вокруг твоей личности разворачиваются отвратительные страсти, и вот конец этой захватывающей драмы: ты потерял царство!

– Зато ты, брат, живешь по принципу: один человек роет колодец, тысяча людей пьют воду, – пошутил Митридат.

Тигран сказал серьезно:

– Я хочу, если удача будет на моей стороне, сплотить нацию. Надеюсь, получится!

– Удача мимолетна, брат, а надежда эфемерна! – саркастически хмыкнул Митридат.

– Всю историю мира можно представить, как хронику войн, – отозвался Тигран. – Неужели никто не понимает, что вместо войн надо заниматься созиданием!

– Ты, Тигран, опережаешь свое время. – Митридат остановился и произнес главные слова, которые выстрадал: – Ты, находясь на вершине власти и славы, силен, как никогда, но, если не поможешь мне, Рим почувствует слабину и возьмется за тебя, и все планы возвеличивания Армении рухнут.

Тигран внимательно посмотрел на Митридата и процитировал древнего автора:

– «Быть вместе ради того, чтобы быть сильнее!» Брат, если я тебе помогу, какие шансы на этот раз?

– Вместе мы непобедимы! – Митридат взмахнул кулаком, точно хотел пригвоздить Рим, своего злейшего врага.

На дорожке увидели Гипсикратию, которую Тигран принял за прекрасное видение. Остановившись, посмотрел с восхищением на это нечто загадочное и изящное; она подошла к царям.

– Тигран, познакомься, моя жена Гипсикратия. Женщина‑воительница из Скифии, моя любовь, моя амазонка. Она спасла мне жизнь. Подобно Ипполите, царице амазонок, она прекрасно владеет луком, боевым топором, кинжалом и мечом, и золотой пояс у нее такой же, как у Ипполиты.

– Твоя жена красива как персик, как цветок арацеи, как яркая звезда на небосводе, – только и произнес Тигран.

Он продолжал ее рассматривать. Длинное расшитое платье цвета персика со множеством золотых пластинок и бляшек, золотой пояс с пряжкой, изображающей спящую пантеру, на груди пектораль со сценами борьбы животных, на руках браслеты в форме змеи, серьги с гранатами, кинжал с золотыми обкладками ножен. Любовь скифов к золоту общеизвестна!

Митридат сказал:

– Гипсикратия, ты видишь самого великого царя современности. Он щедрый, храбрый и добросердечный. Персы про таких говорят: «Вершит великие дела, каких не в силах совершить ни острый меч, ни быстрая стрела». Кстати, его имя в переводе с персидского означает «стрела».

Она преданно смотрела на своего владыку, глаза женщины сверкали, и Тигран почувствовал неукротимость, страстность.

– Надеюсь, твоя амазонка будет сегодня на пиру и украсит наш стол? – спросил он.

– Конечно, с ней я чувствую себя на коне. Когда мое состояние возбуждения перемежается с упадком, а веселость сменяется мрачностью, зову Гипсикратию, и она делает меня счастливым, заставляя учудить какую‑нибудь безобидную глупость, например, станцевать или спеть, или ненавязчиво подбадривает меня, и я возрождаюсь.

Тигран пошел в свои покои, а Митридат с Гипсикратией еще прогулялись по саду, наслаждаясь обществом друг друга.

Столы для пиршества, накрытые в зале приемов, ломились от яств, разносили и наливали лучшее армянское вино. Давался торжественный прием в честь Митридата. Места за столами соответствовали положению знати при царском дворе, а также распределялись в зависимости от достоинства, чести и почета рода. Кресла со спинками до плеч и резными ножками заняли кроме царя, царицы и его главного гостя Митридата, весь цвет Малой Азии – родственники царя, государи соседних стран, полководцы, министры, губернаторы областей, чиновники.