— Молодцы! — нарочито бодро воскликнул ректор. — Ну а теперь марш на занятия. До вечера еще уйма времени.

— Вот и надо тебе туда пер-реться! — в очередной раз проворчала Астра. — Музыка гр-рохочет, дебилы всякие дер-ргаются… Фу!..

— Полностью с тобой согласен, — я погладил пернатую прелесть по зеленой головенке. — Но деваться некуда. Честь госпожи Светловой дороже нескольких часов отдыха. А в том, что в «Альбусе» с ней случится какая-нибудь херня, я практически не сомневаюсь.

— Вот пусть сама и выкр-ручивается! Или забыл, сколько р-раз она тебе от вор-рот повор-рот давала?

— Не забыл, — ответил я, зевая.

Сука, со вчерашнего дня спать хочу. Переутомление, походу, словил. Впрочем, удивительного мало, учитывая сколько событий, причем хреновых, было за последнее время. Видимо придется использовать магию в качестве допинга, иначе прямо в клубешнике вырублюсь. Несмотря на долбящую по перепонкам музыку, толпу и прочие «прелести».

— Как я выгляжу? — я повернулся к Астре, демонстрируя свой наряд: простая серая рубашка навыпуск и темно-синие брюки.

— Как ср-раный пр-ровинциальный пижон, — попугаиха встряхнулась, распушив перышки.

Я усмехнулся, покачал головой и, пару раз зевнув, вышел из квартиры.

«Альбус» располагался в паре кварталов от академии и оказался донельзя пафосным заведением как снаружи, так и внутри. К моему появлению вечеринка только начиналась, и народу было еще мало. Благодаря этому я быстренько пробрался на один из балконов, заняв небольшой мягкий диван, с которого было видно все пространство клуба, пестрящее огнями светомузыки. Кое-кто из ребят уже вовсю отплясывал, другие попивали коктейли и чинно беседовали. Диджей гонял что-то монотонное, неизменно ритмичное и, сука, очень громкое. Так что уже через пару минут мне жутко захотелось домой.

Может и правда свалить? И хер с ней, со Светловой. Если своих мозгов на плечах нет, то это стопроцентно ее проблемы.

— О, Илья, — послышался до боли знакомый ломкий голос. — Привет.

Договорив, Матвейка плюхнулся на соседний диван.

— Ага, давно не виделись, — ответил я, сфокусировав взгляд на танцполе, поскольку те, ради кого я и заявился в это малоприятное место, наконец пришли.

Вся честная компания: Соколовская с подружайками, Елдаковский, причем в компании кучерявого старшего братца, и Лена, которая выглядела…

Мля, ну это же надо было так нарядиться… Из разряда провинциальная простушка решила выпендриться. Ведь стопудово и это чересчур короткое платье дикой расцветки, и кучу побрякушек, и туфли на шпильках Светлова нацепила по совету своих новых «подруг». Которые, к слову, выглядели куда скромнее и изысканнее. Поэтому староста на их фоне смотрелась тупо как чучело. Впрочем, именно так мои одногруппнички и задумывали.

Едва зайдя в клуб, Соколовская с другими девчонками и Леной устроили целую селфи-сессию. Причем то, что красотки потешаются над старостой, было настолько очевидно, что… Короче, испанский стыд. И уже завтра в соцсетях аристократки и ее подружек появится куча фоток со Светловой в роли «обезьянки». Молодец Елизавета, мстить умеет.

— Ты чего скривился-то так? — спросил Матвейка.

— Да живот с утра крутит, — брякнул я первое, что пришло в голову, продолжая наблюдать за позором старосты. По идее всю эту хрень нужно тормозить уже сейчас. Но…

За последние дни Светлова с подачи своих новых «друзей» окончательно потеряла ключ от задницы. Слушать меня она точно не будет, а для остальных мое вмешательство станет лишним поводом позубоскалить. Поэтому пока сидим и ждем подходящего момента. Беда лишь в том, что мой сонный мозг никак не желал генерировать дельные мысли.

— Староста наша, конечно, сегодня огонь, — мля, даже заморыш заметил. Хреновые дела, очень хреновые. — Кстати, я все спросить хотел…

— Ну?

— В конце финального этапа марафона… Ту штуку, которая выглядела точь-в-точь как платформа для финиша, ведь создал ты? Или Елена Светлова?

— Я создал. И что дальше?

Матвейка нахмурился, видно было, что паренек пребывает в нерешительности.

— Да я все думаю… — наконец произнес он. — Зачем ты ее так расположил? Не прямо перед собой, а… Короче, такое чувство, что ты специально позволил Елене Светловой финишировать. Еще и раньше тебя.

М-да, вот только недоделанного Шерлока Холмса под боком мне сейчас и не хватало. И ведь этот очкастый засранец не отстанет. Несколько дней соседства за партой ясно дали понять: Матвейка — парень въедливый.

— Это был последний этап марафона, — сказал я. — Все мы к тому моменту знатно затрахались. А осязаемый фантом — штука сложная. Поэтому у меня и получилось не совсем так, как я хотел. Скосоебило платформу.

— Значит, наша староста воспользовалась этим? Как-то нечестно, не находишь?

— Не нахожу, — я повернулся и строго глянул на Гордеева. — Я допустил ошибку. Светлова имела полное право этим воспользоваться, что и сделала.

— Не особо благородно. Если бы не ты, фиг бы она вообще добралась до финиша. Она и технику твою переняла, я видел. Когда по столбам прыгала.

— Какое на хрен благородство? На войне все средства хороши. Либо ты, либо тебя.

— Вообще-то у нас здесь не война, — с настолько умным видом, что выглядел донельзя глупо, заметил Матвейка. — Всего лишь состязание, которое должно было выявить сильнейшего.

— Война везде, мой наивный четырехглазый товарищ. И тех, кто этого не замечает, она жрет в первую очередь.

Оставив заморыша размышлять над услышанным, я вновь обратил взор на старосту.

Зрелище становилось все печальнее. В компании одногруппников-аристократов она пробралась к барной стойке, и теперь ребятишки занимались дегустацией напитков. И если в бокалах Соколовской, ее подруг и парней плескалось что-то простое, больше похожее на воду, то Лена хлебала какую-то ядовито-зеленую дрянь, которая едва не светилась в полумраке клуба. Да и размеры посудины в ее руках внушали уважение. И беспокойство.

— И все равно это нечестно, — продолжил упорствовать Матвейка. — Победить в марафоне должен был ты. А Светлова… Ей вообще не место на пьедестале. Но нет, блин, теперь она звезда, популярностью наслаждается.

В голосе паренька чувствовалась искренняя обида, и я горько усмехнулся.

— Поверь мне на слово, нормальному человеку такая популярность на хер не упала.

— Вообще да, выглядит наша староста нелепо. И фиг знает, что будет, когда она накидается.

Я в ответ кивнул и сжал кулаки, продолжая наблюдать за Леной. А та распалялась все больше. Болтала с Соколовской и остальными, хохотала, кривлялась и совершенно не замечала переглядываний и гнусных ухмылок тех, кто притащил ее сюда. Да и остальные посетители клуба обращали на нее внимание: кто-то смотрел недоуменно, кто-то, все понимая, усмехался и перешептывался с друзьями. А пара человек так и вовсе снимали выкрутасы девушки на телефоны.

С-сука… Реально нужно что-то делать. Но как же хочется спать… И вполне возможно я бы действительно залип, даже несмотря на грохот музыки и волнение за Лену, но тут в поле зрения появился еще один персонаж.

Лет двадцати пяти, богато одетый, он сидел поодаль, попивал из бокала и тоже не сводил со Светловой взгляда. На лице его отчетливо читалось ожидание, да и само оно выглядело знакомым.

Секунд десять мне потребовалось, чтобы сообразить, что к чему, а потом я едва не выматерился.

Вот ведь старый хрен… Царь, мать его, и бог академии… Не зря я подозревал, что у Овсянникова появились виды на Лену, ох не зря. И вот оно — доказательство, прямо, сука, передо мной.

В том, что под личиной парня скрывается ректор, я не сомневался. Да, он помолодел раза в два и кое-что переделал в собственной внешности, но… Я привык доверять глазам, памяти и интуиции.

Сидеть и ждать больше было нельзя. Очень скоро староста дойдет до кондиции, после чего братья Елдаковские передадут ее озабоченному дядюшке — и…

В очередной раз взглянув на старшего из братьев, я оборвал мысль, поскольку понял, что нужно делать.