– Наша держава становится символом величия, но без военного превосходства невозможно доминировать на Востоке. Обсудим, как этого достичь.

– Нужно готовится к войне с Римом, – сказал Багунци.

– Если Рим нападет, изменится ход истории, – проронил Евсевий.

– Царь Тигран уверен: даром Риму это не пройдет, – сказал Мамиконян.

Евсевий произнес:

– И все же прямое столкновение с Римом надо избежать. Вспомните Ксеркса.

У персидского царя Ксеркса, при всех его недостатках, было одно замечательное качество – он умел выжидать, а потом наносил смертельный удар.

Артавазд, уже как наследник престола, деловито сказал:

– Армия – основа могущества и самого существования нашего царства. Воинам надо платить щедрее, все должны понимать, что военная служба почетна и преподносит урок чести.

Посыпались предложения: следить, чтобы воины овладели боевым искусством и никогда не оставались без дел, привести их к присяге на верность царю, производить больше оружия.

– Это знамя, – Евсевий указал на полотнище на стене, – символ независимого государства.

На полотнище звезда с восьмью лучами олицетворяла порядок, созидание и равновесие, а орлы – символ безграничной власти, победы и отваги.

Старый Вараздат произнес:

– Многие армянские воины перестали бриться. Конечно, они стали выглядеть более мужественно, но воинов надо обязывать бриться, чтобы лишить противника возможности схватить их за бороду.

– Философам и ученым мы, так и быть, разрешим носить бороды, – засмеялся Мамиконян. – А если без шуток, то могу сказать, что с комплектованием войск есть проблемы. Численность вооруженных сил недостаточна! Только область Сюник в точности выполняет требования зоранамака[10].

– Страны, которые находятся в сфере влияния Тиграна, обязаны предоставлять войска, – напомнил Васак.

– Васак, – сказал Мамиконян, – поручаю тебе встретится с царями этих стран и напомнить им обязательства. – Потом, обратившись ко всем, попросил: – Нам надо больше говорить о проблемах армии с тем, чтобы более четко их обозначить, а затем решить.

Глава 18

Вечер опустился в долину, в которой нагревшийся на солнце за день Тигранакерт дышал зноем и духотой. Зеленый оазис с богатой растительностью и прекрасно обработанными полями, дающими обильные урожаи, полукольцом обнимал город, и золотистая река уже посылала первую вечернюю прохладу в дома и дворцы столицы. Было тихо, и только треск цикад доносился из сада в окно, где светился огонек.

У окна стояла Анаит и любовалась заходящим солнцем. Нежно‑красный диск опускался за горы, и закат окрасил зеленовато‑желтые базальтовые скалы в сказочные цвета. Она подошла к столу, за которым сидел Артавазд, писавший пером по пергаменту. Черные чернила для него делали, сжигая древесную смолу.

– Ты пишешь трагедию? – Руки Анаит нежно обвились вокруг шеи мужа, и она заглянула в рукопись.

– Да, дорогая, но следующая моя вещь будет комедия, – ответил Артавазд.

– У тебя, Артавазд, есть дар, твои герои любят и ненавидят.

– В каждом армянине есть поэт.

Артавазд тонко чувствовал прекрасное, обладал хорошим вкусом, великолепно владел греческим языком и был знатоком греческой литературы.

– О чем будет твоя трагедия? – участливо спросила Анаит.

Эмоциональный Артавазд отвечал:

– Я использую миф об аргонавтах с его борьбой между богами и героями, чтобы в аллегориях мифа отразить историческую судьбу нашего народа.

Счастливая Анаит наивно спросила:

– Героям помогут волшебники?

– Да, милая, волшебница Медея, дочь колхидского царя, поможет им, а потом предводитель аргонавтов Ясон возьмет ее в жены.

– Что их связало?

– Страсть и пролитая кровь.

Ясон и его спутники дошли до Мидии, а один из его спутников, фессалиец Армен с озера Беба, осел в Армении и дал название всей стране. Это всего лишь миф, но почему‑то имена первых урартских царей совпадают с именами спутников Ясона, а армяне до сих пор носят древние фессалийские одежды.

После схватки с Тиграном‑младшим Артавазд искал защиты от эмоционального напряжения в объятиях жены. Он чувствовал ее молчаливую поддержку и ценил умение переключить внимание на менее важные вопросы, а прекрасная Анаит тонко разбиралась в чувствах и инстинктах своего мужа.

– Конец пьесы будет счастливым? – спросила она.

– В конце судьба приводит моих персонажей к бедствию, – отвечал Артавазд. – Жизнь стала бы пресной, если не было бы слез.

Он обернулся к ней и почувствовал безграничную власть женской красоты и любви над человеком, но также увидел важные качества своей жены: последовательность и способность быть ему опорой.

Она спросила:

– Твою трагедию поставят в театре Тигранакерта?

– Возможно.

Театр в городе был построен в греческом стиле и является самым большим в Малой Азии. Если Артавазд познавал мир глазами, то его жена Анаит полагалась прежде всего на слух. Ей нравилось расспрашивать мужа о разных вещах, а его не утомляла беседа с ней.

На пороге комнаты появился их трехлетний сын Арташес, прекрасный малыш, которому маги[11] предсказали большое будущее.

– Арташес, почему ты еще не спишь? – спросил Артавазд.

– Папа, не могу заснуть.

Счастье матери – в счастье ее детей. Нет в жизни ничего бескорыстнее материнской любви. Анаит с нежностью сказала:

– Без сказки он не заснет. Ну, пойдем, Арташес, расскажу тебе сказку.

Уложив сына в постель, приглушив огонек в медной масляной лампе, села рядом и начала:

– Однажды пастушок по имени Арташес пригнал на горное пастбище стадо овец.

– Это же меня зовут Арташес! – воскликнул мальчик.

– Да, мой милый!

– И вот: «когда стемнело, лег он отдохнуть у камня рядом со скалой у озера, и заснул. Вдруг в полночь его разбудил шум, Арташес открыл глаза и увидел: скала раскрылась, как ворота, и девушка неземной красоты вышла из нее. Подошла к камню, на котором лежала сумка юноши, взяла из сумки кувшин с водой и выпила глоток, а потом собралась уходить. Она уже готова была скрыться в скале, но Арташес вскочил и ухватил ее за одежду:

– Как тебя зовут, красавица?

Девушка говорит:

– Зовут меня Шушан[12]. Отпусти, я принесу тебе только горе.

– Ничего не боюсь, – говорит Арташес. – Ты так хороша, что за тебя умереть был бы рад.

– Спасибо за добрые слова, – говорит девушка. – Ты бесстрашный, расскажу тебе свою историю. За семью высокими горами лежит царство грозного царя Тиграна…»

– Мама, ведь моего дедушку зовут Тигран! – искренне, сопереживая героям сказки, воскликнул Арташес.

– Да, Арташес, того царя звали, как твоего дедушку.

Артавазд, перестав работать над рукописью, тоже прислушался к рассказу жены.

– «…Вот Шушан и говорит Арташесу:

– Царь Тигран – мой отец, год назад напали на нашу страну враги, и отец с войском отправился на поле брани. Пока его не было дома, перелетел через семь гор дракон и утащил меня в свой дворец, хотел на мне жениться, да я отказалась. Очутилась внутри горы, в темной пещере. Мать дракона, прежде чем улететь в свой драконий дворец, сказала каменной скале: «Камень, камень, приюти дочь царя Тиграна, пусть сидит здесь, пока не придет за ней юноша с миртовой веткой, которому ласточки помогут, и пока трижды не скажет: „Камень, отворись, выпусти дочь царя Тиграна“. Стереги пуще глаза и открывайся только на один час в сутки ровно в полночь. Если же ночью не захочет вернуться, порази ее смертью!»

– Вот и все, пастушок. Теперь прощай, я должна возвратиться в свою каменную могилу.

– Я спасу тебя, красавица! – воскликнул Арташес.

Закрылась скала за Шушан, а Арташес пошел искать ласточек. Ходил от дома к дому, из деревни в деревню и однажды увидел маленький домик; две ласточки сновали под его крышей. Он насыпал на порог хлебные крошки, а сам вошел в дом. Видит, старушка зажигает свечу.