Римские легионы и вспомогательные войска, не встречая сопротивления, подошли к крепости, заняли позиции и деловито приступили к подготовке штурма. На крепостных стенах суетились защитники, то и дело обстреливая осаждавших, и первая же попытка римлян взобраться на стену по штурмовым лестницам закончилась неудачей.

Аддон уже освоился в штабе главнокомандующего, к его советам прибегали часто, и, вполне довольный своим положением, передвигался свободно, правда, оружие ему не доверили, а присматривать приставили легионера с лицом убийцы по прозвищу Северус, что значит «жестокий», преторианца из личной охраны консула.

– Я тебя раскусил, варвар, – басил Северус. – Ты не за того себя выдаешь. Если дернешься или попытаешься бежать, убью!

– Слушай, солдат, ну и морда у тебя страшная, такой на сатурналии[176] только детей пугать, – нагло рассмеялся в глаза легионеру Аддон.

Гай, ослепленный одержимостью стяжать лавры, ничего не желая знать, кроме как ускорить события, вызвал Аддона и спросил:

– Что думаешь о штурме?

– Консул, карабкаться на толстые и высокие крепостные стены – удел отчаянных, не проще ли посеять среди осажденных смуту и безысходность.

– Квириний! День и ночь обстреливать крепость катапультами, приступить к строительству осадной башни, готовить к штурму таран! – приказал Гай.

Нетерпение и жажда заполучить талисман разжигали у 19-летнего главнокомандующего желание овладеть крепостью немедленно. Он докажет императору, что достоин стать преемником, как когда-то сам Август в возрасте 18 лет удостоился стать наследником власти Юлия Цезаря. Прихоть повелевает разумом. Осада крепости активизировалась, массированный обстрел из камнеметов усилился, тяжелые стрелы, выпущенные из «скорпионов», сыпались на защитников-армян беспрерывно.

Неудовлетворенный даже такой активностью, Гай вопрошал:

– Аддон, опробовали все. Если Палладиум здесь, крепость штурмом не взять. Мне нужен радикальный план.

Перебежчик задумался. Гай исподволь наблюдал за ним, чувствуя незаурядность парня, но что важнее – заподозрил в скрытности. Зависть к умному человеку огорчает, даже злит и терзает ревностью. Варвар дает советы ему, Гаю, чистокровному римлянину! Все же, понимая ограниченность своего военного мышления и беспомощность подчиненных перед непреступной твердыней, он терпеливо ждал блистательной догадки невольного попутчика.

– Консул, – наконец сказал Аддон, – вода в крепость поступает из реки. Система водоснабжения достаточно старая, но надежная. Мы могли бы попытаться проникнуть внутрь по водоводу.

– Ты сможешь найти место забора воды? – заинтересованно спросил Гай.

– Конечно! Дай мне полдюжины умелых солдат, мы пройдем туннель, проникнем в крепость и ночью откроем ворота.

Гай стал ходить по палатке взад-вперед, сжав кулаки:

– Да! Да! Вот решение проблемы!

Он был на седьмом небе от счастья. Седьмым небом греческий философ Аристотель считал самую большую кристальную сферу, одну из семи, из которых состоит небо. Звезды и планеты, закрепленные неподвижно на этих сферах, сегодня светили особенно ярко.

Небольшой отряд с кожаными заплечными мешками незаметно пробрался к подошве холма с западной стороны. Свет холодной луны отражался серебряными бликами на поверхности быстрой реки, увлекающей в неизвестность отвагу, уверенность и волю каждого, кто созерцал буйство стихии. Скользя по мокрым валунам, солдаты неуклонно, под шум потока, заглушавшего их поступь, двигались к цели, с ужасом осознавая коварство дикой природы, способной погрузить в небытие даже отчаянного смельчака. В небольшой запруде из черных валунов, в которой вода не бурлила, на поверхность поднималась струйка пузырьков воздуха.

– Чтобы попасть в водосток, нужно нырнуть и проплыть под водой два кубита[177], – сообщил солдатам Аддон.

Легионеры переглянулись. Северус, как старший группы, скривив лицо, кивнул. Первым нырнул под воду перебежчик; солдаты, выждав с минуту, один за другим ныряли в подводную расселину, погружаясь в прохладные воды, и плыли, скорее даже пробирались в кромешной темноте наощупь в узком каменном туннеле. Вынырнув в штольне, пробитой в скале, они фыркали и жадно дышали, доставая из мешков кремни и факелы и, безукоризненно выполняя свою работу, расторопно разжигали огонь. Туннель пропускал достаточно воды, которая подавалась в колодец во дворе крепости. Пригнувшись, освещая путь, они, отбросив сомнения, шли вперед, в готовности, как при любой дерзкой вылазке, немедленно пустить в ход кинжалы и тычковые ножи.

Проникнуть на охраняемый объект оказалось делом непростым, но стоящим. Аддон поднялся по колодезным ступенькам – деревянным выступам внутри ствола колодца и, аккуратно сдвинув в сторону крышку, прикрывавшую кладку основания, выглянул и осмотрелся. Доносились звуки боя. Специально, для отвлечения внимания армян, Гай устроил ночной штурм, и осадные атаки шли непрерывно. Во дворе никого. Все защитники яростно оборонялись на стене. Аддон подал знак: из колодца вслед за ним вылезли римляне и, незамеченные никем, просочились к крепостным воротам.

Ярко горели факелы, вокруг ни души, только на карауле у ворот стоял молодой щуплый солдат. В тунике, с кожаным ремнем, туго опоясывающим парня, с мечом и копьем, он выглядел по-детски наивным. Северус приготовился метнуть в него кинжал. Аддон схватил его руку:

– Подожди, парня я знаю, скажу пару слов – он уйдет.

И, не дожидаясь реакции своего надсмотрщика, двинулся вперед. Солдат у ворот принял стойку для атаки копьем, что-то крикнул, но Аддон, подняв руки, все равно приближался и говорил по-армянски доверительным тоном. Через минуту парень прижал копье к бедру, нерешительно развернулся и ушел.

Северус, злобно наблюдая за этой сценой, думал: «Я тебя вычислил, предатель; при первой возможности убью».

В самый разгар штурма открылись ворота крепости. Легионеры хлынули внутрь. В стане осажденных на стене начался переполох, послышались крики «Предательство!», бой прекратился и, не ввязываясь врукопашную, защитники разбежались. Вскоре вся крепость была занята римскими солдатами.

– Консул! – докладывал Квириний. – Похоже, армяне ушли тайным ходом. Мы начали его поиски.

Легионер с лицом убийцы доверительно шепнул:

– Консул! Я точно знаю, что Аддон – лазутчик. Выдал себя. Он опасен.

Во взгляде Гая сквозило высокомерие:

– Боги уготовили ему роковой жребий. Убьешь, как только найдем статую. – И тут же приказал: – Немедленно Аддона ко мне! Меня интересуют винные подвалы.

Подвели Аддона. Бросив на него неприязненный взгляд, Гай скомандовал: «Веди!» и в окружении преторианцев, освещавших путь факелами, стремительно двинулся вперед. Дубовую дверь, ведущую в погреб, сломали и по узкой винтовой лестнице спустились вниз. Перед консулом предстал винный погреб со штабелями бочек и зарытыми в землю карасами[178].

В полутемном погребе было прохладно, пахло прокисшим вином. Аддон, поняв, что его раскусили, тянул время и соображал, как спастись; с факелом в руке долго ходил между штабелями бочек, постукивая по каждой, и даже поднимал крышки карасов, заглядывая внутрь. Терпение Гая кончилось. Бросая злые взгляды на Аддона, приказал:

– Северус, помоги ему!

Мускулистый легионер, скорчив гримасу недовольства, достал из ножен меч и приставил к груди Аддона.

– Молись, несчастный! – злые глаза преторианца говорили о недвусмысленности намерений.

– Здесь что-то есть, – постукивая по донью бочки, вдруг сказал перебежчик.

Северус с размаху ударил мечом по большой бочке. Из обломков, разобрав щепки, вытащил тяжелую корзину и, положив на пол, открыл, принявшись ворошить солому.

– Консул, внутри статуя! – заорал он.

Гай рванулся к реликвии. Пробравшись мимо удивленных солдат, он, ошеломленный, остановился в узком проходе перед фигурой Афины Паллады и, не веря своему счастью, буквально пожирал глазами упакованный соломой Палладиум. Затем взгляд его стал жестоким. Медленно повернув голову в сторону Аддона, стоящего с факелом рядом, холодно произнес: