«Сколько усилий потеряно! — подумала Даари. — Ведь ее готовили, вылизывали, испытывали… Думали, что впервые удастся доставить человека в космос — то, о чем мечтал профессор Латарр, только сделать не успел. Сантир старался, из кожи вон лез, думал, его имя в историю войдет, да еще параллельно маскировал все это от шпионов Идеальных!.. А теперь она работает просто метательным снарядом! Да каменюку побольше можно было бы запустить с тем же успехом…»

Впрочем, полезной нагрузкой там в самом деле погрузили нечто другое, не космический аппарат. Кажется, в самом деле камни вперемешку с какими-то едкими алхимическими средствами, у Даари не было возможности вникать. Было бы время, построили бы другую ракету, попроще, вместо космической. Но времени-то и не было.

Ракета прилетела с востока.

Даари знала, откуда и когда она прибудет, следила за этим квадратом неба, и все равно чуть было ее не пропустила, так быстро примчался этот снаряд. Расчертив синеву белой полосой, ракета огромной каплей скользнула в облачный слой. Даари то ли показалось, то ли она и в самом деле увидела, как на миг ракету опутала блестящая спираль толстого магического канала: Дракон скорректировал ее курс, чего, к сожалению, не могли сделать с Резервного операторы Алата.

А затем синева неба, белизна облаков и яркий солнечный свет исчезли разом, сменившись резким приступом тошноты, дурноты, тяжести и ужаса — Нечистое измерение накрыло их разом, и тут же попыталось смять, уничтожить, в лепешку растереть.

Даари знала, об этом было договорено, что, как только они увидят ракету — «визуально зафиксируют», как выразился Дракон, понахватавшийся у Сантира Алата профессиональной лексики — счет пойдет не на секунды, а на доли секунды. Что Дракон не будет дополнительно предупреждать, а нырнет в Нечистое измерение сразу же, как только поправит курс ракеты. Что в Нечистом измерении их, конечно, уже будут ждать — они ведь не могли удалиться от нужной точки.

Мало ли, что она знала!

Это все равно ощущалось примерно так: вот только что ты любуешься морским видом из окна, а вот тебя бьют огромным кузнечным молотом по темени — и ни уклониться, ни защититься!

Она закричала.

В прошлый раз, кажется, ей удалось не подать голоса — но теперь!..

Хорошо, что это продолжалось совсем недолго (объективно). Плохо, что вообще состоялось. Собственно, какая разница, сколько ты находился в заводском прессе, если ты под него вообще попал?

Даари не видела не мигания мира, не чувствовала ничего, даже своего крика не слышала — только бесконечная боль, такая сильная, что та даже перестала ощущаться, как своя. Не словами, не оформленной мыслью она поняла: если это продлится еще хоть секунду, я сойду с ума. От моей личности ничего не останется.

И тут все прекратилось.

Но такая сильная боль не утихает просто так, бесследно. Даари пришла в себя не сразу, не поняла, когда. Почувствовала только, что бьется в ремнях своего сиденья, которые и в самом деле оказались очень прочными — без труда выдерживали и ее вес, и рывок. Лицо ее было мокрым, губы тоже, на экран терминала падали белые хлопья — блин, пресловутая пена, что ли⁈

И когда она осознала это, то осознала кое-что еще: кабина была мертва. Терминал не горел, голосов Лаора и Геона она не слышала, и никакого синего неба через стекло не наблюдала — только ветки, листья, ствол дерева…

В первую секунду она почувствовала тупое, усталое облегчение: главное, что не это ужасное Нечистое измерение, все остальное можно пережить. Потом ее охватила паника. Неужели Дракон рухнул на землю? Но как тогда… Доспехи конструировались с большим запасом прочности, Даари сама сверяла спецификации. Однако от падения из стратосферы они пилота не защитили бы! Значит, Дракон упал с более низкой высоты? А что с ним?

— Хорошо, больше не кричит… Моя госпожа, вы как?

Левую половину лица обдало прохладным воздухом и запахом сосновой смолы. Она обернулась и почти без удивления уставилась на Лаора, открывшего дверцу сбоку от ее кресла. Он выглядел вымотанным и даже похудевшим (оказывается, можно похудеть за несколько часов!), но бодрым.

— Я… никак, — пробормотала Даари. — Дракон жив?

— Что, уже не терпится стать регентшей при дочерях? — раздался снаружи знакомый веселый голос. — Жив, жив, что со мной сделается… Можешь выйти, дорогая? Или Лаору тебя вынести? Потому что мы с Геоном немного заняты.

Даари хотела крикнуть, что не может, выносите, а лучше закопайте ее прямо тут, вместе с этой кабиной, потому что она сейчас сдохнет. Но голоса не было: горло болело так, как будто она очнулась день этак на третий особо сурового гриппа.

«Раз не могу пожаловаться, значит, смогу встать», — сказала Даари.

И действительно, смогла.

Но все-таки она не столько выбралась из кабины, сколько мешком свалилась на руки Лаору.

Запах смолы усилился, стал резким, так никогда не пахнет в лесу… По крайней мере, так никогда не пахло в лесах на склонах Фалезунских гор, куда Даари ходила в походы со своим школьным классом. Продолжая держаться за Лаора, как утопающая за спасителя, она огляделась — и поняла, в чем дело.

Они стояли на краю кратера. Точнее, на краю того, что могло бы стать кратером, если бы ракета упала на плоскую землю. А поскольку она упала на высокий берег реки, то здесь земля подалась глубокой выемкой, и в эту выемку, с шипением и бульканьем затекала вода, меняя рельеф берега. Вокруг же, и на их берегу, и на соседнем, лежали вповалку сосны, источая душистый, целебный запах смолы.

Доспехи Дракона, сброшенные, валялись тут же. Если можно сказать «валялись» о пяти громадных объектах, каждый из которых пришлось бы поднимать с помощью подъемного крана.

Владыка и Геон стояли у самого края вновь образованного обрыва и держали на вытянутых руках огромную сеть, как будто собрались порыбачить. Ну, как держали. Геон держал, а Владыка просто сверлил ее взглядом — сеть висела на уровне его лица.

Моргнув, Даари поняла, что это все-таки не обычный рыбацкий невод, а огромная плетенка, уходящая за горизонт. Никогда прежде она такой большой не видела. У них в Саар-Доломе были плетенки, которые растягивались от пола до потолка в большом сборочном цеху — а это цех, где собирают спутники и ракеты-носители — но все-таки масштабы не те.

— Вы ее раскрутили? — спросила Даари.

— Да, — раздумчиво ответил Владыка. — Почти. Но Есуа, похоже, подумала о том, что кто-то может потянуть за один конец, и сделала возле своего центра лишний узелок… И еще у меня страннейшее ощущение, как будто со своей стороны Есуа вдруг начала гасить подземные толчки… Не пойму, чего она добивается… — вдруг совсем другим, очень деловым тоном Владыка закончил: — Мне надо как можно быстрее попасть в Локарат.

— Тут ходит поезд? — спросила Даари.

Дракон усмехнулся.

— Хорошая шутка. Мне придется вернуться в Нечистое измерение.

— Нет! — охнула Даари.

— Да, — сказал Владыка. — Понятно, что в своем истинном облике я не проскользну. Прошлый раз это показал. Я пойду так, как человек. Надеюсь, они меня не заметят.

— Как же, не заметят! — Даари аж взвизгнула. — Ты что, совсем тупой⁈

Владыка хмыкнул.

— Я знал, что это вызовет сильную реакцию… Не волнуйся, Дайки, ни тебя, ни этих юношей я не зову. Я и так слишком уж попользовался вами последний раз. Особенно тобой. Ты сослужила мне отличную службу. Мой щит.

— Нет, нет… — Даари почувствовала, как из глаз у нее катятся злые слезы. — Ты погибнешь! Владыка!..

— Это ты погибнешь, если еще раз пропустишь сквозь себя столько энергии, — с улыбкой проговорил Дракон. — А вот я благодаря тебе свеж как огурчик.

— Я могу идти! — колоссальным напряжением воли Даари оттолкнула Лаора или, скорее, оттолкнулась от него, выпрямилась, шатаясь. — Если ты пойдешь, возьми и меня! Я… у меня есть амулет Кешам! Моей телохранительницы! Он нас прикроет.

Владыка поглядел на Даари с удивлением.

— Сворачивать пространство внутри Нечистого измерения? А ты хоть пробовала?