— Кешам! — Даари как раз дошла до телохранительницы, подпиравшей стену в коридоре.

— Да, госпожа?

— У тебя есть помада с собой?

Кешам вскинула брови.

— Только лечебная.

Естественно, телохранительница не красилась на работе.

— Тогда зайдем в ЦУП, одолжим у кого-нибудь косметичку, — Даари прикинула про себя: женщин там в команде человек десять, у кого-нибудь да найдется что-нибудь подходящее. Пусть не совсем тон-в-тон; сойдет, учитывая обстоятельства. — А потом в туалет.

Все-таки краситься удобнее перед большим зеркалом. А еще Даари впервые ощутила, что мочевой пузырь почти разрывается. Как-то не обращала до сих пор внимания.

Даари не просто так взяла себе паузу в сорок две (теперь уже меньше) минуты. Не только для того, чтобы привести себя в порядок и заняться физиологическими потребностями. Главное — ей требовалось прояснить ситуацию, получить достоверные сведения. Нельзя, чтобы из уст должностного лица ее уровня прозвучала непроверенная информация или откровенная ложь, особенно во время серьезного кризиса. Лучше уж вовсе не говорить ничего или отделаться благоглупостями. «Случившееся стало огромной трагедией для всех нас, мы будем работать, чтобы это не повторилось». Маразм, конечно, начальный уровень, но лучше так, чем нечаянно соврать — то есть подставиться перед политическими противниками и утратить репутацию. А императрица не имеет на это права. Императрица должна иметь у народа столько же доверия, сколько Владыка — иначе зачем она нужна?

Поэтому первым делом Даари приняла меры, чтобы собрать точные данные: сколько и что разрушено, какие человеческие потери. Она не располагала такими ресурсами, как Дракон, спецслужбы ей не докладывали — зато была ближе к рядовым исполнителям.

Зайдя в ЦУП, Даари застала там лихорадочную атмосферу, не похожую на прежнюю, оцепенелую, напряженную работу. Если раньше люди едва подняли головы от рабочих станций, то теперь помещение гудело и трещало — все едва не перекрикивали друг друга, клавиатуры магстанций, казалось, сами набирали первую космическую. И это при том, что людей стало ощутимо меньше: многие стулья пустовали. Когда Даари вошла, никто сперва не повернул головы. Ей пришлось возвысить голос и спросить, что здесь происходит.

— А вам еще не сообщили? — спросила встрепанная, коротко стриженная женщина с мешками под глазами, оказавшаяся ближе всех к Даари. — Нашли все-таки черный ход в программном коде. Вроде он контролирует запуск ускорения космического аппарата. Шеф всех на ковер собрал, решают, как дистанционно поменять плетенку. Мы тут тоже… — она смутилась. — Прошу простить, сиятельная госпожа, я мало что знаю.

Ясно, ищут виноватого и пытаются предугадать действия начальства. Даари пожалела: контролер наверняка позвал и тех, кого она хотела услышать.

— И что, спутник теперь на орбиту не выйдет?

Женщина беспомощно взглянула на своего соседа, тот пожал плечами. Раздалось несколько противоречивых реплик: кто-то говорил, что пиши пропало, кто-то — что ничего страшного, раз вовремя нашли, то теперь уж точно исправят.

— Начальница отдела качества тоже на ковре у контролера? — спросила Даари, прервав спор, готовый запуститься, судя по всему, уже круг на десятый.

— Госпожа Раталан? Да, конечно. Получается, ее тестировщики пропустили.

Даари закусила губу.

Даари назначила Анни Раталан чуть ли не в первые недели после того, как приняла космодром, повысив из рядовых сотрудниц. Была уверена, что просто затыкает дырку, пока ищет более опытного руководителя, потому что предыдущего коррупционера нельзя было не уволить — по совокупности заслуг. Однако барышня Раталан, несмотря на молодость, нормально справлялась. Звезд с неба не хватала, но серьезных ошибок не допускала и училась быстро. Как раз из этих трудоголиков, что днюют и ночуют на работе, чтобы разобраться. Только Сантир при своей аномально работоспособности еще и гений, а Анни просто рабочая лошадка.

Ну, видимо, вот она, первая ошибка. Или это программисты напортачили? Жаль будет увольнять Раталан или понижать ее в должности: помимо всего прочего, она лично преданна Даари, поскольку именно та позволила ей скакнуть сразу через несколько ступенек карьерной лестницы.

(Даари хмыкнула этой своей мысли. Вот еще один пример того, как меняются приоритеты с приходом власти! Будь она простым обывателем, ее возмутила бы сама мысль о том, что можно оставить на важной должности некомпетентного, но лично преданного начальству сотрудника. «До чего довели страну, олигархи проклятые!» — подумала бы она… и, по всей видимости, была бы права).

— У вас косметика с собой есть? — спросила Даари у своей собеседницы и тут же поняла, что зря.

Но та неожиданно кивнула, достала сумочку и протянула Даари небольшой кожаный несессер. Раскрыв его, Даари увидела там и тушь, и помаду, и тени, и тональный крем, и даже пудру. Цвета не вполне подходили — женщина могла похвастаться куда более смуглой, чем у Даари, кожей — но все хорошего качества. Только тут Даари обратила внимание, что лохматая прическа женщины еще с утра, вероятно, была довольно модной стрижкой, уложенной с помощью какого-то алхимического зелья — и именно поэтому так растрепалась — а за ушами видны следы того же тональника.

— Спасибо! — сказала Даари. — Вам все вернут.

— Честь для меня, сиятельная госпожа, — сказала женщина нервным тоном.

В пустом туалете Даари оценила перед зеркалом ущерб, одновременно решая, как его исправить. С глазами решила не делать ничего: сама Даари ни в жизнь бы не взялась наносить профессиональную косметику на сморщенную, обожженную кислотой кожу. Ее гримеры как-то умудрились сделать так, чтобы краска не западала в складки и не подчеркивала неровности; у самой Даари так не получилось бы ни за что. Да и цвета не такие уж яркие — макияж был в классическом стиле, то есть основной акцент делался на щеки и губы. Плюс слишком белая пудра… Чересчур формально и официозно, когда говоришь о трагедии.

«Смою, — решила Даари с отчаянной смелостью полководца, бросающего в бой последние резервы. — Красилась же я раньше сама».

Она смочила край бумажного бумажного полотенца и начала уничтожать кукольные краски на щеках, губах и висках. Одновременно снова активировала серьгу и спросила:

— Раири, как там Флюоритовый дворец? Девочки?

— Все благополучно, на них никто не нападал. Все дети здоровы, — это значило, не только три маленькие принцессы, но и мальчишки Гешвири, и сын няньки Санары. — Соединить с госпожой Гешвири?

Даари подумала секунду.

— Нет, пожалуй. Она тебе звонила?

— Да, просила передать вот то, что я сказала.

Даари глубоко вздохнула.

Отмытое лицо, которое на нее смотрело в зеркало, казалось пепельно-серым, губы — неожиданно тонкими и неожиданно стиснутыми в нитку. Она не узнавала сама себя.

— Тогда не надо их беспокоить. Лучше дай мне Сейча. С ним ведь все нормально?

— Насколько я знаю, да. Если он работал в вашем кабинете — то здание даже близко не задело. А вот если поперся на смотровую площадку, то не поручусь.

Взволнованный голос зазвучал в ухе, когда Даари наносила контур на губы. Сейч тут же начал оправдываться, почему не связался с ней раньше: мол, пытался, но не знал точно, где она, позвонил в ЦУП, услышал от ребят оттуда, что она цела, но на совещании с Алатом, и тогда он…

Даари быстро это оборвала.

— Вы взволнованы, Туар, я вас понимаю. Но давайте к делу. Соберите мне удаленное совещание всех глав отделов.

— Там контролер смены в ЦУП уже собрал совещаний, у него главы отдела контроля качества, артефакторики, программного обеспечения…

— Да, от тех давайте заместителей. Если не можете их найти — любого, кто владеет обстановкой. Пусть доложат, как и что у них на хозяйстве. Сроку вам десять минут.

— Госпожа, я приложу все усилия, но это может быть…

— Сколько успеете. Первым пусть доложит мой зам по хозяйственной части, его отчет самый важный.