Приглядывать за Тиграном‑младшим был поставлен Ород, сын Фраата. На марше молодые царевичи ехали верхом на конях и разговаривали.

– Тигран, – обратился Ород, – в твоем подчинении сильнейшая армия в мире.

– Ород, я отдаю должное боеспособности вашей армии и уверен, с ней можно взять любые крепости.

– От твоих слов веет холодом. Ты чем-то встревожен?

– Ород, я столкнулся с тем, что командиры сначала думают, стоит ли выполнять приказ, а потом действуют.

– Никуда не денешься. Как ты знаешь, регулярное войско у нас отсутствует, и наша армия устроена так, что каждый вождь племени сам управляет своими людьми.

– Мне не нравится своеволие командиров, ищущих сначала собственную выгоду и только потом заботящихся о выполнении приказа.

– Согласен! Скоро все поменяется.

Ород осознавал, что своеволие командиров мешало достичь преимущество в бою. Когда он станет царем, то прекратит распри и поднимет дух нации, объединив все племена в монолитную силу. Вожди принесут ему клятву верности и будут строго выполнять указания одного человека – царя.

– Скажи, – спросил Тигран‑младший, – как объединить разнородное войско в этом походе?

– Есть три вещи, которые нас, парфян, объединяют всегда: нелюбовь к заумным грекам, нелюбовь к упрямым армянам и ненависть к порабощающему всех Риму, – насмешливо ответил Ород.

– О, это меня ободряет! – воскликнул армянин Тигран‑младший.

– Тигран, ты увидишь наших воинов в бою, когда неистовые всадники как стрела вонзаются в скопление противника и ничто не может помешать парфянскому воину нанести сокрушительное поражение врагу.

– Верю, Ород, только предстоит взять крепость, овладеть которой до сих никто не смог.

– Мы возьмем эту крепость быстро, как бы хорошо она ни была укреплена! Красивая девица кажется неприступной, но вот ты нагло к ней подступаешь, и неожиданно она сдалась!

– Не путай смелость с наглостью! – сказал Тигран‑младший.

Парфянские войско, состоящее из конницы как главной ударной силы и немногочисленной пехоты, имея также большой обоз, двигалось достаточно быстро по горам, ущельям, перевалам, пустыням и долинам. Пройдя через персидские земли, оно вступило в Мидию и подошло к границе Великой Армении – к глубокому ущелью, в котором протекал бурный Аракс. Единственный мост через ущелье защищала пограничная армянская крепость Джуга. Армии необходимо перейти по этому мосту на левый берег реки.

– Что тебя беспокоит? – спросил Ород.

– Мост охраняется, если есть угроза вторжения, гарнизон крепости должен разрушить его. Нужно врасплох захватить мост еще до подхода основной колонны. Предлагаю выслать отряд, чтобы блокировать крепость Джуга.

– Что ж, разумное предложение, – поддержал Ород.

– Потом на нашем пути встанет крепость Нахичевань с ее двумя тысячами воинами, после которой до самого Арташата путь прямой.

– Нахичевань для нас не проблема. Нет такой крепости, которую не взяли бы парфяне! – хвастливо заявил Ород.

– Не забывай, Ород, что армянские воины упорные, ты сам говорил, а также храбрые и самоотверженные. Легкой победы не обещаю.

– Да не волнуйся, Тигран, будь решительнее. Вызывай командира отряда и ставь задачу.

Оба молодых военачальника, Тигран‑младший и Ород, имели свою мораль, свои ценности, свое мировоззрение и собственный взгляд на жизнь, были самоуверенными и нетерпеливыми, хотели власти и видели весь мир у своих ног.

Подаржд, командир отряда из Суз, одной из столиц Парфянского царства, был потомком тех греков, которые остались в Сузах после походов Александра Македонского. Он стремился проявить себя и, получив задачу, поскакал с отрядом в пятьсот воинов вперед. Его имя по‑гречески означало «быстрые ноги», и этот горячий, умный и послушный воин нравился Тиграну‑младшему, поэтому он доверил ему важное задание.

Отряд быстро преодолел путь до моста и рассредоточился среди скал, камней и деревьев, нависающих над ущельем. Внизу шумел Аракс, и его водный поток, заглушая все звуки в округе, бурлил и пенился, пробиваясь через скальные разрывы и пороги. Подаржд не спешил, он наблюдал. Над ущельем перекинут мост, который охраняли часовые, а на другом берегу реки высилась крепость Джуга, мрачное сооружение с цитаделью и высокой крепостной стеной, по которой ходили воины. Подаржд посмотрел вправо: дорога, по которой пришел парфянский отряд, была пуста. Он посмотрел влево, на запад, и вдруг увидел конный отряд, около пятидесяти всадников, который приближался к мосту. Ворота крепости открылись, и не менее двадцати армянских всадников, преодолев мост, помчались навстречу отряду. Вот они слились с ним и, не останавливаясь, поскакали обратно в крепость.

– Встречают важного гостя, – сказал Подаржд своему помощнику. – Думаю, надо взять заложников. А может быть, и золото у них есть! Окружаем!

Армянский отряд приблизился к мосту; в этот момент из засады выскочили парфянские всадники, бросились наперерез армянам, окружили и, целясь, заставили остановиться. Парфяне всё прибывали, и казалось, что прилетел рой пчел, так много было всадников: все в черно‑желтых одеждах, все с луками и стрелами, точно с жалом, все злобные и агрессивные.

В крепости объявили тревогу, ударил колокол, а на стене за зубцами затаились лучники и пращники. Парфяне уже вовсю обирали заложников, которых стащили с лошадей и сбили в кучу, и люди Подаржда, прикрываясь ими, как щитом, пошли по мосту. Ни часовые, ни солдаты в крепости не осмелились стрелять.

– Как мило, – сказал Подаржд, – мост мы взяли без боя. Кто же у нас в заложниках?

Наконец большая часть парфян перешла на левый берег, заняв позиции вокруг крепости. Всех заложников согнали в рощу, и Подаржд медленно стал вглядываться в их лица. Среди армян были женщины и старики, все в богатых одеждах, и у каждого много золотых и серебряных украшений, драгоценных камней и великолепное оружие. Он приблизился к старику и спросил:

– Ты кто?

– Я Кратипп, философ из Митилены.

– Кратипп, куда держишь путь?

– Мой путь туда, куда твои предшественники еще не ходили.

– И что это значит?

– Это значит, мой друг, что мы много знаем о том, чего не знаем.

– Умничаешь, философ! Вот прикажу казнить тебя, что тогда скажешь?

– Скажу, что должно принимать свершившееся, смиряясь с волей богов.

В этот момент Подаржда позвал перепуганный помощник. Голос его дрожал:

– Посмотри, что мы нашли! – и протянул командиру перстень.

Подаржд взял золотой перстень с огромным фиолетовым аметистом, через который невероятным образом светилась эмблема понтийских Митридатидов – шестилучевая звезда над полумесяцем, и перстень навел на него ужас. Чистый и прозрачный аметист взбудоражил мысли.

– У кого это забрали?

– Не знаю, Подаржд.

Командир подошел к заложникам:

– Чей это перстень?

Все молчали.

– Я повторяю, чей это перстень? Не заставляйте применять силу!

– Мой! – раздался женский голос.

Заложники расступились, и вперед вышла красивая высокая женщина в платье и кафтане из темно‑синего сукна, в шапочке, украшенной серебряными листочками, цепочками и амулетами, в темной марлевой накидке. На шее у нее висел шнурок с небольшим амулетом в форме скорпиона, исполненного из голубого опала и желтого кошачьего глаза. Солдаты не посмели притронуться к женщине, которая выглядела настолько гордо и величаво, что внушала страх.

– Я Клеопатра, жена царя Тиграна II.

Подаржд смотрел на нее ошеломленно.

– А этот перстень? – спросил он.

– Это перстень моего отца, царя Понта Митридата VI.

– Клеопатра Понтийская?

– Да!

Подаржда как будто пронзила молния, на него нахлынула буря эмоций: перед ним стояла восточная красавица, о которой ходили легенды, знаменитая дочь великого Митридата и жена великого Тиграна. Никто не сделал больше для народов Азии в борьбе с римскими поработителями, чем ее отец царь Митридат, перед которым он преклонялся. Подаржд опустился на колени: