— А из кого у тебя плащ? Из коммодского варана?

— Классные пушки, бро? Где такие берут?

Потом подбежала ребятня и вопросов стало еще больше, и у Виньярда чуть не взорвалась башка. Спасла его замаячившая впереди лесенка запасного паровоза. Мальборо вспорхнул по ней ласточкой и протянул руку:

— Давай рюкзак.

Сью криво ухмыльнулся, подал барону поклажу и — р-раз! Грохнул подошвами ботинок по железному полу вагона, крутанув любимое сальто в прыжке.

— Силен, бро! — этот трюк явно произвел впечатление. — Пойдем, выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем…

Последняя фраза прозвучала уже po-russki. Это вообще было, видимо, в духе шелта — говорить на нескольких языках сразу, перескакивая с одного на другой. И умение распознавать весь этот лингвистический кошмар и участвовать в общении и послужило одним из определителей свой-чужой в случае со Сью. А еще — это невероятная схожесть в стилях одежды. Плащ и два пистолета (револьвера) среди мужчин-шелта были признаком определенного статуса. Судя по всему, так одевались и вооружались боевики, воинская элита.

Пока Виньярд шел за Боуи Мальборо по вагонам, они повстречали пятерых таких — от пожилого мужчины с аккуратной эспаньолкой до совсем молодого, смуглого и румяного паренька с кудрявыми волосами. Их плащи были, конечно, не крокодиловыми, но выглядели тоже круто и зловеще.

Вагоны-мастерские, вагоны-квартиры со всеми удобствами, вагоны-арсеналы, склады… Всё, что угодно! И всё убранство и оборудование ручной работы. Тут нельзя было встретить даже двух одинаковых оконных рам, не говоря уже о ковровых дорожках, узорах на дверях в комнаты-купе, или плафонов для светильников. Везде- завитушки, узорчики, бахрома и бисер…

— Так запросто меня тут ведете… — проговорил Сью.

— А ты что, бро, замыслил какую-то гадость? — обернулся барон. — Наложишь кучу под дверью, или украдешь копченую колбасу? Если хочешь срать — вперед на улицу, туалеты закрыты на стоянке. А накормить я тебя и так накормлю…

— Резонно, — кивнул парень.

Наконец они добрались до жилища барона. Ему на откуп был отдана целая половина вагона. По всей видимости, она выполняла еще и функции генерального штаба — судя по полкам с книгами, обширной картотеке и картам на стенах. Сью тут же впился взглядом в эти произведения топографического искусства, просто пожирая их глазами. Это было чертовски интересно!

— Эй, бро! — окликнул его Мальборо и протянул один из двух наполненных алкоголем стаканов.

— Это что?

— Это бурбон, мы его тут же производим, тот вагон с дверями с медными ручками… Марка называется «Боуи».

— Скромность — не из ваших грехов?

— Не из моих… Мой порок — любопытство. Присядем? Алекса принесет нам поесть… — Он указал на удобный бархатный диванчик и привинченный к полу невысокий деревянный стол, покрытый резьбой.

Сью сел, но всё никак не мог насмотреться на карты. В глаза бросилось большое синее пятно, поглотившее Палестину, Сирию, Междуречье, Египет и вообще — почти всю Северную Африку. Поперек всего этого большими белыми буквами было начертано ZION и стоял значок в виде шестиконечной звезды. Нормально! Давыд Маркович бы одобрил…

— Ты ведь не шелта… — вдруг заявил Мальборо. — То есть — судя по всему ты стопроцентный чистокровный шелта, но такое чувство, что свалился с Луны. Или, как минимум, приплыл с Антарктиды.

— Фак, — сказал Сью.

Этот барон был тут и вправду самым умным. Он, мать его так, раскусил Виньярда на все сто процентов.

— Значит, я прав! — удовлетворенно улыбнулся хозяин поезда. — Хочешь знать, где ты прокололся?

— О да! Очень хочу, — откликнулся Сью. — Я любопытный не меньше вашего!

Он даже расслабился слегка, теперь ведь не было необходимости притворяться! Вряд ли барон просто прикончит его: с одной стороны — хрен получится, с другой — не такой он человек, чтобы отравить или пристрелить такого загадочного гостя!

— Наушник в ухе. Беспроводной, — показал пальцем Боуи Мальборо. — Я видал такие штуки, мы знаем для чего они нужны, но повторить не можем. Радиоприемники у нас только ламповые, а такие миниатюрные, как у древних… Не-ет, до этого еще далеко.

— Это нормально, — с досадой выдохнул Виньярд. — Я кретин.

— Ну почему сразу кретин? Кроме меня, и двух мастеров — Оззи и Фичи — все будут думать что это украшение такое дурацкое. У нас народ любит дурацкие украшения, — барон позвенел аляповатыми золотыми браслетами на запястьях и продемонстрировал перстень в виде кусающей свой хвост кошки. — Так что, Антарктида или Луна, бро?

И нервно хихикнул.

Сью хихикнул в ответ.

Он снова пялился на карту, и выцепил огромное белое пятно, к востоку от Уральских гор, на берегах неизвестно откуда взявшегося на месте реки Обь и ее верхних притоков обширного моря. BELOVODIE — вот что там было написано. И до Баргузина оттуда было, в общем-то, рукой подать. Ну что такое две-три тысячи километров, в конце концов?

— Барон, тут придется начать с самого начала…

— Начинай с самого начала, Сью Виньярд, времени у нас куча — мы простоим в Вершеце до завтрашнего утра.

— Ладно… Слушайте, — парень отпил из стакана огненной воды и прокашлялся: — Мне было три года, когда отец бросил нас с матерью. Он оставил только гитару и пустой стакан — и свалил в закат. А еще — он оставил мне дурацкое женское имя — Сью. Это был какой-то прикол, понятный только ему…

Это было престранно: за столом сидели Боуи Мальборо и Сью, на столе столи еда, напитки и планшет. С экрана планшета на мужчин смотрела Алиса. То есть, конечно, она находилась на одном из островов Дона, у костра, рядом с палаткой и во вполне комфортной и безопасной обстановке. Но в беседе участвовала. Еще бы она упустила такой шанс разобраться во всем происходящем на старой Терре!

Первой ее реакцией на барона Мальборо была фраза «И что мне теперь делать с двумя Виньярдами?», которая перешла в истерическое хихиканье, когда за столом устроились остальные лихие демоны — Оззи, Фича, Дани и Кай. Это были те самые боевики, по совместительству — местные диггеры и сталкеры, специализирующиеся на поиске древних технологий и контактах с оседлым народом, личная гвардия барона, самый ближний круг. Поведение девушки было понятным: если кому-то когда-либо приходилось видеть одновременно всех взрослых детей из какой-нибудь многодетной семьи или большого семейного клана, то этот эффект «сбоя матрицы» спутать больше ни с чем не получится.

Вроде совсем неодинаковые, ни капельки не похожие друг на друга чертами лица — но почти идентично сложенные, с идентичной пластикой движений, цепким прищуром глаз, темпом и манерой речи, жестами и мимикой… Таких нюансов даже талейранская репродуктивная программа повторить не могла, клонируя известных артистов и гладиаторов!

— Сью, ты там братиков нашел? — наконец выдавила из себя она, вовсю размахивая ладонями, чтобы остудить раскрасневшееся от смеха лицо. — Мне тебя одного выше крыши хватает, как с пятью быть — не представляю.

— Нас — Мальборо — четыреста человек, считая женщин и детей, сестричка! И наша семья не самая большая. Данхиллов, например, под тысячу будет… А всего семей — семдесят семь, это не считая американских и африканских. Но с теми мы редко держим связь… — пояснили лихие демоны, совершенно растаявшие под лучами обаяния Алисы.

— Вы — продукты генной инженерии антарктов, — безапелляционно заявила Кавальери.

Шелта поцокали зубами и покивали, а Боуи сказал в своей манере:

— Мы — продукты генной инженерии антарктов. Какая умная у тебя девочка, бро!

— И глаза у нее красивые, — заулыбались шелта. — И всё остальное тоже красивое!

— А еще она на машинке умеет! — отрезал Виньярд. — Вот приедем на Дон, познакомлю — она вам плешь проест за пару дней, посмотрю, как запоете тогда!

— Вот значит как, Сью! — Алисы сделал грозный вид. — Я трачу на него лучшие годы, увольняюсь с перспективной работы, сажусь в десантную капсулу, а он… Сбегу от тебя в табор к цыганам!