— Нет, — честно ответил Иван. Длительными связями с дамским полом он никогда себя не утруждал и больше всего на свете ценил свою личную свободу. Потусить, потрахаться, смотаться куда на курорт — одно дело, жить вместе — ну уж нет. Опять же, спорт почти не оставлял личного времени.

— И у меня нет… — призналась военфельдшер Курицына и уже через пару секунд тихо засопела.

Ваня вздохнул, попробовал подумать о своем будущем в Советском Союзе образца тысяча девятьсот сорок второго года, но тут же выбросил дурные мысли из головы. Даже по начальным прикидкам — ничего хорошего не светило.

«Что я им скажу полезного? — подавленно думал он. — Ни хера же не знаю. А если начну плести о современной политической ситуации в мире и в стране — хер поверят, да еще в психушку упекут, как умалишенного. Прав был Жан Жаныч, лучше молчать в тряпочку…».

В общем, идея сдаться властям и признаться в своем попаданчестве не выдерживала никакой критики.

Науками он всю свою сознательную жизнь показательно пренебрегал, никакой полезной специальности не приобрел. Особыми познаниями в истории тоже не обладал. А точнее, вовсе не обладал.

«Выжить сначала надо, дебил…» — зло обругал он сам себя, попробовал штурвалы вертикальной и горизонтальной наводки пушки, покрутил башней танка и неожиданно заснул.

Снилась Ивану Маша танцующая на столике, но не военфельдшер Курицына, а модель известного парижского агентства, с которой он одно время встречался. Веселая, падкая на деньги, развратная и до нельзя умелая в делах любви девица. Вот только вместо нарядов от кутюр, она почему-то была одета в военную советскую форму времен Великой отечественной.

А проснулся Ваня от немецкой речи совсем рядом…

— А может русские внутри? — по броне что-то гулко стукнуло. — Люки закрыты…

— Да нет там никого, Вилли… — ответил приглушенный голос. — Мы уже третий пустым находим. Сломался, вот и бросили. Или бензин закончился. Сам подумай, откуда у них топливо возьмется?

У Ивана по спине пробежали ледяные мурашки.

— Мамочки! — одними губами прошептала Маша.

Ваня погрозил ей кулаком и прижал палец к губам.

— Не скажи, Курт, не скажи, — возразили снаружи. — Если танкистов нет, то как тогда они закрыли люки изнутри? Русские сволочи хитрые, сам знаешь. И через смотровые щели, как назло, ничего не видно. Может подожжем его, сами вылезут.

— Не дури, Вилли, они через нижний люк ушли, — с превосходством заявил Курт. — Сейчас, гляну… подожди… вот, говорил же…

Ваня с трудом подавил в себе желание перекреститься. Нижний люк действительно был открыт, но танк ушел в грязь почти по самое пузо и пробраться под днищем было невозможно.

— Зеленое дерьмо! — выругался немец. — Я туда не пролезу. Черт с ними, с этими русскими танкистами. Дай нашим координаты этой рухляди и поехали дальше. Господин гауптман с нас головы снимет за задержку…

Заклацал стартер, мотоциклетный глухо заревел, а потом его звук стал удаляться.

— Твою же мать… — Ваня почувствовал, что весь взмок. — Машка, живо из танка…

— Ага, ага… — заторопилась военфельдшер Курицына, но только она взялась за задвижку люка, как в той стороне, куда уехал мотоцикл стеганули длинные пулеметные очереди, а потом что-то гулко взорвалось.

У Ивана чуть сердце не выскочило из груди. Не вполне понимая, что делать, он зачем-то приник к прицелу. Быстро сообразив, что башня повернула стволом к корме и пушка смотрит в противоположную сторону от стрельбы, схватился за поворотный штурвал.

Но повернуть башню не успел, потому что увидел в оптику, как в сотне метров от танка, из-за поворота просеки выскочило сразу два мотоцикла.

Немецких мотоцикла, потому что в коляске и за рулем сидели самые настоящие немцы, в касках и грязно зеленых плащах.

А следом за ними показалось массивное рыло покрытого камуфляжными пятнами полугусеничного бронетранспортера Sd.Kfz. 251[162], точно такого, с каким Иван столкнулся у озера.

— Пиздец… — ахнул Ваня. Появление немцев загнало его в глубокую прострацию.

Все сразу стало на свои места. Первым ехал мотоцикл головного дозора, следом за ним немецкая колонна. Разведчики скорее всего натолкнулись на наших. А Ваня с военфельдшером Курицыной как раз оказались посередине предстоящего боя.

— Что там, Ваня, что? — Маша задергала Ивана за штанину. — Ну скажи!

Тем временем мотоциклы приостановились, бронетранспортер полностью вылез из поворота и тоже замер на месте. Над его бортом показалась голова в офицерской фуражке, а потом солнце отразилось в стеклах бинокля.

Ваня на автомате подкрутил штурвалы наводки и навел прицел пушки прямо в моторное отделение броневика.

В этот момент, ствол закрытого щитками пулемета на немецком бронетранспортере выплюнул длинный прерывистый сноп пламени.

Корпус советского танка загудел и затрясся от ударов пуль, впечатление было такое, словно по нем со всей дури лупили десятками кувалд.

Иван моментально оглох и… и машинально нажал на гашетку пушки.

Гулко рявкнуло, башня моментально наполнилась противным запахом сгоревших пороховых газов, а к немецкому бронетранспортеру протянулись огненные росчерки.

Из его морды полетели искры, броневик задергался, припал на левую сторону и неожиданно вспыхнул. Попавший под пушечную очередь мотоцикл вообще разорвало на куски. Второй мотоциклист дал резко по газам, не справился с управлением и улетел в кювет.

Иван в буквальном смысле охренел.

«Теперь тебе точно мне жопа!.. — обреченно подумал он. — Полная жопа, полней не бывает…»

Первой мыслью было бежать куда глаза глядят, но танк опять загудел от ударов пуль, а по обе стороны от дроги, среди деревьев замелькали серые фигурки.

А потом, горящий бронетранспортер с дороги сбросил уже настоящий танк. Угрожающе угловатый, размерами побольше советской машины. Да и пушка его смотрелась гораздо внушительней.

— Pz.Kpfw. III…[163] — на автомате определил Ваня, завороженно смотря в прицел.

Со ствола танка сорвалась вспышка, раздался дикий грохот, «шестидесятку» резко дернуло и чуть не опрокинуло. Внутри резко завоняло дымом.

Маша тоненько заверещала.

Ваню сильно оглушило, он почти полностью перестал воспринимать действительность и даже не удивился, когда загрохотала уже его пушка. Когда и как он начал стрелять, Иван так и не понял.

Через несколько секунд сухо лязгнул затвор, снаряды в коробе закончились.

Иван несколько раз с силой стукнул себе по дико гудевшей голове, судорожно сглотнул и снова приник к прицелу.

Немецкий танк горел, из открытого люка весело выплескивалось чадное пламя.

— Так тебе сука, так!!! — бешено заорал Иван и тут же замолчал, потому что по обе стороны от дороги, ломая стволы чахлых сосен как спички, появились еще два танка.

Что случилось дальше, он толком не осознал.

Совершенно неожиданно, с одной из бронированный немецких коробок, в облаке огненных брызг слетела башня, а потом, вдруг что-то сильно грохнуло, и Иван улетел в пушистую, уютно обволакивающую темноту.

В голове мелькнула последняя мысль.

«Это тебе не World of Tanks, дебил…».

На том свете оказалось очень комфортно, ничего не болело, все тело заполняла умиротворяющая теплота, но почти сразу же через мертвую тишину вдруг стали прорываться странные звуки, отдающиеся болезненным эхом в голове.

— Живой?

— Живой, живой, только контузило сильно. В рубашке родился боец, эвона как коробчонку развалило…

— Это красноармеец Ванечка Куприн, из двести тридцать седьмой дивизии, он спас меня…

— Ванька!!! Етить, а я думал, что тебя уже давно убили. Да, это Ванька Куприн, мы вместе с ним в одном дворе росли, точно говорю, товарищ коммисар…

— Приведите его в себя и ко мне! Сиволапов, мать твою, ты что здесь делаешь? Живо за капитаном Авраменко. Поляков, проследи, чтобы дозоры выдвинули в сторону Керести…