Аграф побледнел, развернулся и опрометью бросился по направлению к отсеку с медицинскими капсулами, я ещё раз рассмеялся и, обратившись к парням, сказал:

— Ну что, ребята, пора домой, и не забудьте меня накормить!

Меня отвели в каюту и по совместительству камеру, я ещё раз напомнил моим конвоирам, что было бы неплохо меня накормить. Мне попались чертовски молчаливые ребята, ни один даже рта не раскрыл, но через двадцать минут дверь каюты открылась и мне внесли поднос, на котором стояло две тарелки и стакан с соком. Я поел и завалился на кровать, делать-то всё равно особо ничего, покопался в Рагнаре и нашёл несколько невыученных баз. Почему бы и не подучиться, развиваться надо всегда, с собой у меня было всего две базы, надо бы закачать на всякий случай побольше, первая была по микробиологии и в данный момент мне была ну совсем не нужна. И поэтому я выбрал достаточно интересную, на мой взгляд, базу из комплекта «Диспетчер». Параллельные вычисления траекторий движения. Закинул руки за голову, уставился в потолок и задумался, интересно, мои малыши смогли выбраться из канализации, надеюсь, хоть один из них куда-нибудь да проберётся.

В это самое время четыре из пяти моих маленьких диверсантов, удачно выбравшись из канализации, по технологическим отверстиям направились на поиски главного искина корвета. Судьба пятого, увы, была неизвестна, он, к сожалению, не смог закрепиться на стенках канализационной трубы и его смыло куда-то дальше, вполне возможно, что он угодил в утилизатор и пал смертью храбрых во благо Великой Матери — Диверсии. К моменту, когда я вернулся в свою комнату, они уже смогли выбраться и разбежались на поиски.

Захар Ювеналь готов был рвать на себе волосы, как же он мог так опростоволоситься, он, один из лучших медиков службы безопасности Содружества, теперь неизлечимо болен, он, аграф. Хуже того, он не может даже покинуть этот корабль, чтобы отправиться к себе домой, уж там-то медицина всяко получше, чем здесь. Захар запустил программу адаптации ментоскопирования проклятого хомо и, выставив настройки на полное медицинское обследование и устранение выявленных недостатков, залез в медицинскую капсулу последнего поколения производства Империи Аратан, аграфские капсулы за пределы империи практически не поставлялись. Каково же было его удивление, когда автоматика капсулы доложила, что ничего не обнаружила.

«Что же это за болезнь такая, которая даже не диагностируется, — недоумевал он, — где этот мерзкий хомо смог её подцепить? Сколько продлится этот карантин, неизвестно, если её нельзя вылечить, то нас ведь могут попросту уничтожить», — посетила его ужасная догадка.

«Это я что, получается, сам, своими руками, подписал себе смертный приговор? Если бы я тогда сдуру не активировал биологическую тревогу, ещё бы был бы шанс, можно было бы как-то решить этот щекотливый вопрос. И что делать теперь? Можно, конечно, попробовать обмануть всех, если болезнь не диагностируется, то и они не смогут найти у нас ее следов. Достаточно просто избавиться от этого хомо и всё, карантин закончится через пять дней, и мы сможем улететь отсюда. Если я смогу договориться и вернуться в Империю Аграф. А как же я могу туда вернуться? Если я вернусь, получается, я сам привезу туда заразу, смертельную болезнь, от которой нет лечения. Нет, я не могу этого сделать, тогда меня не просто уничтожат, моя смерть будет ужасной, еще и семье достанется. Что же тогда делать? Надо посоветоваться с Ричем».

Выбежав из медицинского отсека, аграф отправился к каюте капитана, постучал в дверь, и, не услышав ответа, со всей силы замолотил в неё кулаком, периодически добавляя от всей души ногами.

— Рич, Рич, открой, нам надо поговорить, Рич, это Захар!

Сзади раздалось покашливание:

— Кхе-кхе, — аграф обернулся и увидел капитана, — ну, и что ты туда долбишься? — спросил он.

— Поговорить надо, Рич, — выпалил Захар.

— Говорить надо было до того, как объявил биологическую опасность. Пойдём.

Дверь открылась, и они прошли в комнату капитана.

— Ну, давай, рассказывай, что там у тебя.

— Рассказывать? Ты притащил заразного хомо, у него какая-то экзотическая болезнь. Я уже проверял, капсулы её просто не видят. Однако же на нём-то следы есть. Судя по его словам, это настоящий ужас, отказывают внутренние органы. Он решает этот вопрос трансплантацией. Капсулы не помогают, на коже появляются роговые наросты, которые тоже не убираются медицинской капсулой. Ты видел этого урода? Я не хочу таким быть, Рич! Ты меня слышишь⁈ Не хочу! — заверещал аграф.

Капитан службы безопасности размахнулся и влепил звонкую пощёчину своему медику.

— Захар, успокойся, из любой ситуации есть выход. Надо просто хорошо подумать.

— Что тут думать, Рич? Место, где нам могли бы помочь — это Империя Аграф, но если мы туда прибудем с такой болезнью на борту, нас распылят на атомы и будут абсолютно правы. Мы ничего не сможем сделать.

— Тут ты прав, старина, карантин продлится пять дней, может быть, мы и не заразились.

— Я не знаю, Рич, я не знаю. Хуже всего знаешь что? То, что это роговая гадость поражает половые органы! Ты представляешь? А этому уроду ещё и нравится!

— Ты сделал ментоскопирование? — сменил тему капитан.

— Сделал, конечно.

— И как он себя вёл?

— Да как, спокойно, обычно себя вёл, абсолютно не нервничал, постоянно поправлял меня, говорил, что он не Сайрус, а Бор Винд.

— Когда будут готовы результаты ментоскопирования? — спросил капитан.

— Ну, предварительный анализ будет готов через десять часов плюс минус, а полная ментокопия через двадцать часов.

— Тогда не будем выжигать дюзы, и так дел наворотили, пришлось связаться с центром и доложить, выслушал от куратора, конечно, в свой адрес, но терпимо. А если окажется, что это не он, тогда мой комбинезон будет вонять фекалиями. А знаешь почему?

— Почему? — переспросил аграф.

— Потому что начальство меня поимеет так, что удерживать не смогу, — серьезным тоном проговорил агент Партус.

— Опять ты со своими шуточками, — покраснел аграф.

Я проснулся примерно через восемь часов бодрый, отдохнувший и готовый к великим свершениям. Постучал в дверь и потребовал у открывшего ее охранника завтрак, да покалорийнее. Охранник молча закрыл дверь и через полчаса мне принесли завтрак. Калорийностью тут, конечно, не пахло, но было вполне даже съедобно. База ещё не доучилась, что-то подзабил я на обучение, в наличии куча баз знаний, надо бы построить график для собственного саморазвития. Просидев ещё несколько часов, я услышал, как дверь в каюте открылась, на пороге стоял аграф в сопровождении хмурого капитана.

— Выходите, господин Винд, — грустным голосом произнес капитан, — готовы предварительные результаты вашего ментоскопирования. Вы точно не Сайрус.

— А я вам что говорил? А вы меня не слушали, теперь давайте, выпускайте меня на свободу, у меня там экипаж один бездельничает, за ними нужен глаз да глаз. Чуть отвлечешься и всё, считай, пропало, разброд и шатание.

— К сожалению, мы не можем вас отпустить, у нас карантин. Нас наш же собственный искин блокирует, так что придется вам некоторое время провести с нами.

— Это очень весело, господа, но что мне делать с моим контрактом? У меня миллион кредитов сгорает. Кто мне оплатит неустойку? — вскричал я.

— Какой миллион кредитов? — переспросил аграф.

— А я вот предупреждал вашего капитана о том, что должен вернуться в течение двух суток, — доктор с агентом переглянулись.

— Это форс-мажор! — заявил агент Рич. — Я не виноват, что корабль заблокировался из-за карантина.

— Как так? Слушаем сюда, господа хорошие, во-первых, снимайте с меня эту вашу приблуду, — я ткнул пальцем в свою шею, указывая на прибор, который блокировал сигналы нейросети и по идее должен был заблокировать пси-возможности, — во-вторых, мне нужна связь. Я сейчас натравлю на вас всех адвокатских собак с этой станции и из половины юридических контор Содружества, за это дело назначу им бонус в тридцать процентов от суммы отжатых средств. Да вы последние золотые зубы продадите, чтобы рассчитаться.