А дальше просто… Я шел, разматывая клубок, пока не встретил это чудовище. Минотавр даже не успел нагнуть свою уродливую башку, как я снес ее этим мечом. Вначале я собирался вынести голову Минотавра и показать ее Миносу, но понял, что в этом случае меня просто убьют. Когда я вернулся, была глубокая ночь, стража напилась и спала. Я собрал своих людей, отыскал Ариадну и мы побежали в порт, сели там на корабль и вышли в открытое море. К тому времени, пока нас хватились, мы уже были далеко.

— А как вы управились с кораблем? — поинтересовался я. — Как ты говорил, корабли у критян стовесельные, да еще парус, а вас, включая царевну, пятнадцать человек.

— О, Минос делает большую ошибку, посадив на весла рабов, — усмехнулся Тесей. — Они сидят, день и ночь прикованные к веслам. Достаточно было Ариадне взойти на судно, отдать приказ, как корабль устремился вперед. Но когда гребцы выдохлись, мы решили пристать к одному из островов.

Я обещал гребцам, что когда они доставят нас в Пирей, то дам им свободу, но пока не стал их расковывать. (И это правильно. Я тоже подождал бы, а иначе, неизвестно, как себя поведут бывшие рабы, став свободными в один миг.)

Мы с Ариадной стали мужем и женой еще на судне, на берегу отыскался алтарь какого-то неизвестного бога, а теперь нам нужно было принести супружескую клятву перед олимпийцами. Мы уже взялись за руки, как появился Дионис со своей свитой и заявил, что Ариадна совершила два преступления. Во-первых, она помогла убить собственного брата, а во-вторых, будучи жрицей Геи, она не имела права становится чьей-то женой, потому что должна принадлежать богине еще пять лет.

— Дионис потребовал, чтобы ты отдал ему свою жену?

Тесей снова умолк, опять поворошил угли в костре, потом сказал:

— Дионис сказал, что боги предоставляют мне выбор: либо я приношу в жертву Ариадну, чтобы она могла искупить кровью свои преступления, либо отдаю в жертву всех тех, кого я спас и пообещал вернуть домой.

Дальше можно не рассказывать. Коль скоро Ариадна не прибыла в Афины вместе с Тесеем, то выбор героя очевиден. Прав ли он, пожертвовав жизнью любимой девушки взамен тринадцати прочих жизней? Да, он избрал меньшее зло. Тесей ни в чем не виноват, но всю жизнь будет жить с чувством вины.

Собирался рассказать, как был потрясен и испуган страшным рассказом Тесея, подобно тому, как некогда был потрясен один из литературных героев рассказом лучшего друга, повесившего на дереве собственную жену, но не стану. Меня самого никто не ставил перед таким страшным выбором и осуждать других — дело неблагодарное. Но и оправдывать тоже никого не собираюсь. Словом — пусть каждый Сизиф катит в гору свой собственный камень, а свой камень я стану катить сам. Меня больше интересовало — что за меч дала Ариадна герою, кем и из какого металла он был выкован и куда девался после гибели Минотавра? На ум сразу же приходили атланты с их развитой цивилизацией, но Атлантида, если и существовала, погибла во времена исчезновения мамонтов, а родственники слонов исчезли, дай бог памяти, не то десять, не то пятнадцать тысяч лет назад. Ну, применительно к нынешнему тринадцатому или двенадцатому столетию до нашей эры, поменьше, но все равно, за семь тысячелетий, не сохранится ни один меч, даже стальной.

Сам Тесей на мой осторожный вопрос только пожал плечами — дескать, до меча ли ему тогда было, а куда пропал, не упомню. Вполне возможно, что герой оставил клинок на том острове, где его прихватил кто-нибудь из свиты Диониса и теперь где-нибудь бродит пьяная менада, вооруженная мечом атлантов. Но скорее всего, оружие так и осталось лежать на земле, покрываясь пылью и прорастая культурным слоем и когда-нибудь археологи его отыщут, поместят в каталоги и защитят кучу докторских диссертаций.

Был у меня и еще вопрос. А почему, собственно говоря, с требованием о жертве явился именно Дионис? Какое дело (чуть не сказал — собачье) богу вина до правонарушений жрицы Геи? Понимаю, Гея доводится прабабушкой главному виноделу, но все равно, с каких пор Бахус исполняет ее поручения?

Впрочем, надеюсь, что все мои вопросы рано или поздно разрешатся. А нет, то по возвращению домой (вернусь?), зароюсь в книги и все ответы отыщу там. В самом же крайнем случае придется додумывать. А пока есть и иные дела и забивать голову лишними думами не стоит.

Солнышко слева, а кругом морем. А я нынче назначен впередсмотрящим. Сложно сказать, для чего на «Арго» он вообще нужен — рифов здесь нет, встречных судов никто никогда не видел, но старшим товарищам виднее. Ежели, например, узрею впереди землю — какой-нибудь островок, то должен сообщить о том до того, как мы в нее врежемся. Шучу. Вообще, насколько помню уроки географии, в этой части Черного моря островам взяться неоткуда. Но, кто знает, может, три тысячи лет назад здесь и были какие-то острова? Не следует забывать, что плывем-то мы не по Черному морю, а по Понту Аксинскому, еще не ставшему «гостеприимным» и что здесь сейчас творится, один лишь Зевс ведает, если он и сам о том не забыл. У олимпийцев, хотя они и боги, провалы в памяти случаются.

Море спокойное, кое-где покрыто беленькой пенкой, словно пасущимися овечками, с которыми играют черноморские дельфины. Смотришь и душа радуется, будто и не случилась вчера с нами некая пакость, когда при ясной погоде — на небе, не то, что тучи, а даже облачка не было, налетел резкий ветер, едва не унесший за борт самого Ясона и, чуть не отправивший к Посейдону наше суденышко.

Ветер бесчинствовал недолго, а когда улетел, хлынул дождь, потом посыпался град.

Когда все закончилось, то мы, вымокшие до нитки, избитые градом, словно бродячие собаки, обнаружили, что на «Арго» сломаны три весла, руль, а мачта будто пополам перекушена. Счастье, что ее верхняя часть улетела куда-то в море, а не брякнулась нам на головы. Парус изодран, словно хитон на пьяном сатире, а еще нас отнесло куда-то в открытое море. Слишком-то далеко унести не должно, ночью сориентируемся по звездам и вернемся к берегу, но если попадем без руля в какое-то течение, тогда хуже.

Пелий и его брат Телемон полушутя-полусерьезно предлагали побить близнецов Зета и Калаида. Как-никак, из-за их папаши мы нынче безвинно страдаем. Дескать, если бы они были порядочными детьми, то уговорили бы родного отца не причинять вред ни кораблю, ни путешественникам. Бореады вяло отругивались — мол, папу они ни разу в жизни не видели, а вообще, здесь побывал не Борей, а его брат Нот, южный ветер, хотя и доводящийся им дядюшкой, но родственных чувств ни к кому не питавший, а если кто желает подраться, так они всегда готовы. А вообще, если уж кто и должен отвечать, так это детишки властителя морей.

Детишки Посейдона, которых среди нас было минимум четверо (я знаю Тесея и Телемона), дружно заржали и предложили Бореадам развести на корабле костер, чтобы просушить крылья. Мол — как же иначе будете убегать, если дядюшки всерьез разгневаются на своих племянников?

А тут и я, не от большого ума решил сообщить, что дети за отцов не отвечают. И что тут началось! На меня дружненько ополчились все аргонавты, вспомнившие, как боги мстили детям за грехи отцов. И Кадма вспомнили с его потомством, и даже Зевса, который, вроде бы, страдает из-за дел, сотворенных его отцом Кроном. Правда, за что именно приходится отдуваться Зевсу никто не вспомнил, но порешили, что что-то такое да было. А мне напомнили, что хотя я и прикрываюсь именем Саймон, то это вовсе не значит, что боги забыли о потомке титанов по имени Менойтий.