Надо отметить, что перед выходом мне пришлось выдержать два сражения. В первом я одержала победу, сумев уговорить Кондрашова остаться с его бойцами на базе. При этом использовала такой бронебойный аргумент, что в тылу противника на самом деле никогда не знаешь, где именно безопаснее всего. А тут важнейшая для всего нашего отряда база. Кондрашов попыхтел и уступил. Но гад Калюжный, наверное, подслушал мою беседу с Кондрашовым, и это, второе, сражение я проиграла – уговорить его остаться я не смогла. Тем более что он применил тот же самый аргумент – неизвестно, где будет безопаснее, а просто так подставлять свою голову под пули он, мол, совсем не собирается, так как голова дорога ему как память. Максимум, что мне удалось продавить, – это то, что он будет находиться непосредственно при мне. И его «телохранитель» тоже. Конечно, я могла приказать, но на собственном примере уже понимала, что в некоторых случаях подобные приказы лучше не отдавать, тем более что аргумент действительно резонный. Мы уйдем, а вдруг немцы, пусть совершенно случайно, наткнутся на базу? Тогда всем оставшимся – кранты. В то же время при налете, соблюдая определенные меры предосторожности, можно вполне уцелеть. Удручало во всем этом меня только одно – теперь перед каждым мероприятием я буду терзаться подобными мыслями. Поэтому сразу после данного налета обязательно отправлю радиограмму в центр, подготовлю отправку Калюжного за бумагами, а потом сразу в тыл его. Кстати, как в тыл – тоже пока не ясно. Самолетом, пожалуй, слишком опасно. Ладно, подумаю над этим потом.

Изучая по ходу дела карту, мы с Остапенко и Ерохиным единодушно пришли к выводу, что наиболее перспективными выглядят поселки Лучеса или Осипово. Максимальное удаление от железной дороги, соседство с крупными болотами, и в то же время достаточно большие прогалины. Для немцев это может выглядеть как очень удачная точка сосредоточения для начала операции. Сгруппировали тут войска и начали их развертывание по всей территории для качественной зачистки. Вот в этом месте мы и постараемся взять их тепленькими. Конечно, воевать с полноценной дивизией вермахта нам не по плечу, но попортить им жизнь и спутать планы вполне возможно. С этими мыслями, дождавшись сумерек, мы начали выдвижение всего отряда. Да, в темноте и сырости быстрое передвижение просто невозможно. Но поскольку нам безопасность важнее скорости, то ничего, можно и медленно.

К рассвету выяснилось, что именно неторопливость нас и спасла от очень крупных неприятностей.

– Halt, wer ist da?[128]

Немецкий патруль. Остапенко протянул наши документы и как ни в чем не бывало стал болтать с гитлеровцем. Как я поняла из разговора, патруль был далеко не единственный в округе. Немцы, двигавшиеся в направлении Осипова, разослали во все стороны патрули в поисках партизан. Если бы мы не задержались, то столкнулись бы с колонной нос к носу.

Документы оказались в порядке, но патрульный выразил немалое удивление, с чего бы это сразу две немецкие колонны заинтересовались одним и тем же не слишком большим населенным пунктом. Дискуссия затягивалась, и я сделала знак своим разведчикам.

Патруль убрали по-тихому, без единого выстрела. Недаром же наших ребят учили.

Мы двинулись дальше. На подъезде к Осипову увидели немцев: они еще не успели войти в поселок. Это было нам на руку, так как позволяло избежать жертв среди жителей.

Наши грузовики споро свернули в сторону, объезжая колонну, в то время как танки подъехали ближе. Немецкий отряд заинтересовался нашим появлением, но не более того: спасала маскировка. Каково же было их удивление, когда танки, раскрашенные в цвета вермахта, неожиданно начали стрелять по грузовикам колонны!.. Тем временем наши ребята быстро повыскакивали из грузовиков, отцепили пушки и заняли удобные позиции. Я спряталась за симпатичным бугорком, рыкнув на Калюжного, чтоб от меня ни на шаг (его телохранителя это тоже касалось), и начала прицельный огонь по офицерам.

Бой длился минут двадцать. В целом можно сказать, что мы его выиграли. Правда, к нашему величайшему сожалению, один танк был подбит и загорелся, у другого разворотило гусеницу, а также был поврежден один из грузовиков. Мы потеряли четырех человек убитыми (ни одного из «моих»), двое были тяжело ранены, у шести – ранения средней и легкой степени. Собрав по обыкновению солдатские книжки и все оружие, какое смогли унести, – а такового было немного, так как один грузовик нужно было выделить для транспортировки раненых, – мы быстренько ретировались. Раненых отправили на базу, сами же двинулись к Лучесам.

Дорога в Лучеса извивалась среди болот. В одном месте – за пару километров до поселка – по обе стороны были обширные зеленые «лужайки», окруженные с трех сторон лесом, на самом деле представлявшие собой топи (но об этом надо было знать! Нам подсказали местные жители). Потом дорога уходила за поворот, огибая лес. И мне пришла в голову идея сделать здесь засаду.

В лесу надо устроить видимость партизанского лагеря или хотя бы какие-нибудь его признаки, могущие заставить немцев сунуться в лес через болото. Дорогу же заминировать.

Чтобы немцы не ошиблись в выборе направления, к «лагерю» «проложили тропу». С помощью длинных палок примяли траву. В некоторых местах траву приминали сапогами, набитыми камнями и привязанными к прутам. Создали видимость того, что кто-то здесь ходил. Примерно посередине «лужайки» на «тропу» кинули тряпку – чтобы в отдалении виднелось инородное тело. Это должно было привлечь внимание немцев.

Только все было готово, как дозорные донесли, что показалась колонна. Мы притаились в лесу по обе стороны дороги.

Подошедшие фашисты, однако, что-то не сразу кинулись в приготовленную им ловушку. Те, что во главе колонны, вообще ничего не заметили. Но вот один из солдат что-то крикнул. Все остановились и посмотрели, куда он указывал (в нужную нам сторону). Офицеры стали совещаться: на расстоянии в леске вьется слабый, но все же заметный дымок, в направлении которого примята трава, и что-то валяется. Чтобы подстегнуть гитлеровцев, вдалеке, в сторону дымка затопал мужичок с обширным мешком за плечами: ни дать ни взять несет провиант. Тогда на разведку выслали группу; оставшаяся часть колонны ждала на месте. Немцы стали осторожно пробираться в лес через «полянку»… и тут же с криками «Scheipe!»[129] начали тонуть! Другие кинулись им на помощь и тоже завязли. «Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот…»[130] Немцы явно не читали Конан Дойл я, а то бы они десять раз подумали. Чтобы дополнить картину суеты и неразберихи в стане врага, из предполагаемого «лагеря» раздалась стрельба, на дороге перед колонной грохнул взрыв. Потом еще один. Сзади колонну забросали гранатами. И одновременно мы начали стрелять и кидать гранаты. Я по обыкновению занялась отстрелом офицеров.

Скоро все было кончено. На этот раз заметать следы было очень удобно: трупы немцев, все, что не могло пригодиться и быть припрятано, мы просто утопили в болоте. У нас же было двое раненых – и никаких потерь.

Я перечитала радиограмму, отправку которой откладывала до выступления нашего отряда. И правильно сделала: сейчас можно еще доложить о разгроме двух немецких колонн у поселков Осипово и Лучеса. После долгих мучений и сомнений получилось следующее:

«Песец – Центру

Две колонны, двигавшиеся в направлении поселков Лучеса и Осипово, разгромлены. Нужен самолет для переправки раненых.

Также передайте Дедушке, что я встретила друга детства. Нужно помочь ему найти потерянные игрушки.

Стерва».

Надеюсь, Судоплатов догадается передать данную радиограмму Берии, а Лаврентий Павлович, в свою очередь, поймет, что, раз я пишу про «друга детства», речь идет о моем современнике. «Игрушки» – тоже отсыл к детству, то есть к моему прошлому, а для них – будущему.