Друбецкая явно намекала на то, что не прочь продолжить прогулку или как-то ещё провести время, но мне она уже была не интересна. Просто самка, которую родители выгодно продали. Нужно непременно выяснить, что за приданое к ней полагается. Может, оно того и не стоит…

Когда мы вернулись к конюшням, я передал Морса груму, и мы с Друбецкой двинулись в сторону дворца. Она то и дело пытливо поглядывала на меня, словно ждала каких-то слов или признаний, но я молчал. С женщинами вообще чем меньше слов, тем больше дела. Болтунов никто не любит. Слова должны иметь вес. Когда-то с одного из них началась первая вселенная.

Молчание было нарушено, лишь когда мы прощались. К явному разочарованию девушки.

— Ты меня сегодня удивил. Приятно. Словно другой человек. Только мне всё кажется, ты не очень-то искренен, Макс. Может, решил отработать на мне приёмчики соблазнения, а? — она хихикнула, слегка стукнув меня кончиками пальцев по руке, за которую продолжала держаться.

— А работают? — отозвался я. — Как думаешь, что ещё можно применить, чтобы пробудить в девичьем сердце любовь?

— Знаешь, Макс, вообще-то, у меня есть любимый, — заявила Друбецкая слегка смущённо, но в то же время с лёгким вызовом. — Нам, конечно, не суждено быть вместе, потому что я выйду за тебя, но моё сердце принадлежит ему! Не думаю, что смогу ответит тебе взаимностью.

Ха-ха! Во, как загнула. По её словам выходило, что я уж и в любви ей признался, и умолял о чем-то.

— Взаимностью? — приподнял я одну бровь. — Боюсь, ты неверно меня поняла, Маша. — Я собираюсь сделать предложение Надежде Шуйской. А у тебя спрашиваю совета. Кажется, она не слишком ко мне расположена. Как думаешь, что может изменить её отношение?

Друбецкая побледнела, как одежды святош, затем в лицо ей ударила кровь, и она стала пунцовой.

— Ну, знаешь! — выдохнула она, резко убрав руки и отступив на шаг. — Вот теперь я тебя снова очень хорошо узнаю! Так и знала, что ты прикидывался, злобный мальчишка! Ненавижу тебя!

Прошипев последние слова, она ломанулась прочь, так что бедная матрона, приставленная к ней, охая и ахая, была вынуждена из последних сил поспешить следом.

— Всегда рад вашим визитам, Мария Фёдоровна! — крикнул я вдогонку. — Ваше общество — чисто наслаждение!

— Не могу сказать о тебе того же! — огрызнулась на ходу Друбецкая. — Быстрее, Марфа! Что ты, как черепаха! Еле плетёшься!

И она присовокупила сочное ругательство, совсем не подходящее девушке из высшего общества.

Да, особа, так легко готовая отказаться от своего избранника, — не лучшая партия. Надо очень хорошо всё взвесить, прежде чем на ней жениться. Интересно, легко ли у них тут разорвать помолвку? Не думаю. Наверняка возникнут сложности. Друбецкие воспримут это как личное оскорбление, и я обзаведусь врагами. Не забыть бы узнать, насколько силён и влиятелен их род. Эх, куча дел, куча!

Кстати, одно из них нужно сделать сейчас. Вернувшись в дом, я отправился в отцовский кабинет, где должна была находиться секретарша. Пора извиниться за поведение Зепа. Пусть не думает, что я намерен попустительствовать непристойностям в своём дворце. Лазать под юбки всем подряд здесь могу только я!

Лена работала за компьютером, но встала, как только я вошёл в кабинет. Её тонкие, изящно изогнутые брови сердито сошлись на переносице.

— Ваше Сиятельство! Ваш гость…

— Мне доложили о произошедшем досадном инциденте, — перебил я, не желая в этом разговоре отдавать инициативу. — Поверьте, моё возмущение не уступает вашему. Позвольте принести вам глубочайшие извинения за непристойное поведение господина Лугового. Он ещё не совсем отошёл от одержимости, от которой я его избавил. Приходится присматривать за ним.

— Не больно-то хорошо у вас получается! — дерзко буркнула девушка.

Ишь, какая! Позволила себе лишнего — видать, здорово её Зеп вывел из себя. И всё же, такое оставлять безнаказанным нельзя.

— Согласен, — сказал я, подходя. — Это моя вина. Беседа с господином Луговым проведена, он обещал исправиться и вести себя прилично.

— При вашем отце ничего подобного не произошло бы, — проговорила Лена.

Ого! А вот это уже совсем ни в какие ворота! И, похоже, секретарша была влюблена в папашу. Интересно, спал он с ней? Вряд ли. Всё-таки, в собственном доме, где живут две супруги, такое не делают. Если не совсем тупые, конечно. А отец едва ли бы глуп.

Я ловко поймал девушку за голое запястье и сжал, глядя ей в глаза.

— Обещаю, это не повторится. Вы можете ходить по дворцу совершенно спокойно.

Секретарша обмякла, щёчки у неё порозовели, а полная грудь начала прерывисто подниматься и опускаться. Да-да, сучка! Нельзя так со мной разговаривать. Сравнивать с отцом — даже не настоящим — тем более.

Выпустив её, я отступил.

— Не буду мешать вам работать. Продолжайте.

Выходя, я чувствовал, как девушка провожает меня пристальным и слегка растерянным взглядом. Будет ей наука. Помучается несколько дней, а там я её, может, и трахну. Смотря, как вести себя будет. А может, развлекусь подольше. Во всяком случае, теперь она ни о ком, кроме меня, думать не сможет. Секретаршу я за собой надёжно застолбил.

Из кабинета я отправился к Зепу. Нужно было напомнить засранцу, что он у меня на карандаше, как тут говорят. Заодно продолжить прерванную лекцию о хороших манерах. Хоть он и не аристократ, соответствовать образу человека, привыкшего иметь дело с дворянами, нужно.

Открыв дверь, я замер на пороге, ибо моим глазам открылось удивительное зрелище: прямо посреди комнаты, на цветастом ковре, кувыркались совершенно голые толстяк и — я не сразу понял, кто, но, присмотревшись, понял — горничная! Та самая, которая уже имела не так давно высокую честь вертеться на моём члене. Заметив меня, она взвизгнула, вывернулась из-под яростно трахавшего её Зепа и, схватив валявшуюся подле одежду, метнулась в соседнюю комнату.

Демон повернул голову, увидел меня и с кряхтением поднялся. Вид у него был разочарованный. Однако он поклонился.

— Ваше Сиятельство. Как вы не вовремя!

Я захлопнул дверь.

— Что я тебе говорил о пристойном поведении⁈

Толстяк воздел руки, словно сдаваясь.

— Но она не была против! Я бы даже сказал, что очень «за»! Клянусь!

— Хочешь сказать, ты соблазнил её силой своего обаяния?

— Разумеется, — Зеп самодовольно ухмыльнулся. — Женщинам трудно устоять передо мной. Вы же сами знаете.

Кажется, Красный рыцарь забыл, что сейчас имел не самое привлекательное тело. Видать, всё ещё видел себя прекрасным белокурым юношей с тонкими чертами лица и рельефным телом, достойным резца Микеланджело. Кстати, именно этот старый грешник создал в Аду мою великолепную статую.

— Ты выглядишь далеко не так здорово, как тебе кажется, — заметил я. — И прикройся уже.

Зеп поднял халат с пола и накинул на свои телеса.

— Внешность не имеет большого значения, — ответил он. — Женщины ведутся не на мускулы. Им важен внутренний мир и искренний интерес к их персоне.

— Хочешь сказать, эта девушка разглядела твой богатый внутренний мир за те десять минут, что убирала в комнате?

— Чуть подольше, господин.

— Ваше Сиятельство, — поправил я.

— Да, точно. Прошу прощения. Я привыкну. По правде говоря, думаю, она влюбилась в меня с первого взгляда. Такую сексуальную энергетику, как мою, не скрыть даже при сильном желании. Ну, или она просто шлюха.

— Да, вариантов море. Ладно, думаю, надо позволить ей уйти. Как считаешь?

— Лучше не надо. Я планирую её дотрахать. Если вы не против.

— Сколько угодно. А таком случае перенесём разговор.

— Благодарю, Ваше Сиятельство. Кстати, видел ваших наложниц. И нет, я к ним не приставал. Странные создания. Кто-то из слуг объяснил мне, что их модифицировали на генетическом уровне. Это правда?

— Есть тут такая мода, да.

— Мне эти девушки не понравились, — насупился Зеп. — Уши, мех, шерсть — фу! Демоницы гораздо лучше. Жаль, их тут нет. Обожаю держаться за рога, когда засаживаю сзади!