А если еще и советские морозилки перетащить, что в бывшем магазинчике получится три замечательных комнаты в довесок к Ксюшиной каморке. Из которых и четыре несложно сделать, если перегородку поставить – но это вообще не к спеху. Сначала нужно жилье создать, и лишь потом его улучшать.

Лариса, принявшая участие в «расчистке» магазина, не смогла не обратить внимания на несколько странный подбор товаров:

– Что за странный магазин у вас тут сделали: тут и мясные обрезки по девяносто за кило, и яйца по двести с лишним десяток. Не могу понять: для кого всё это? – поинтересовалась она у Михалыча.

– Да чего уж непонятного: село в России особо богатством не славится. И садовые участки, что у села организовали, простым рабочим выделяли, там сейчас в основном пенсионеры да безработные живут… а жилье в городе сдают, но с этого тоже не жируют. Но лет десять назад заводы… руководители всякие договорились с местными на окраине села что-то вроде коттеджного поселка поставить: до Тулы полчаса езды всего по отличной дороге, а тут и природа, и воздух чистый. Вот полсотни таких домов здесь и поднялись. Я-то не всегда был нищим пенсионером, до инфаркта начальником райотдела в Энергосбыте работал, у меня только дом почти в три миллиона встал. А у Лизы муж на ТОЗе тоже не грузчиком работал, да и сама она… Собственно, магазинчик этот для нас, "дачников", тут на отшибе и поставили. А хозяйка ушлая была, прикинула что селяне тоже копеечкой богаты. Небольшой, но их-то много – вот здесь и торгуют… торговали и самым дешевым товаром – и дешевле чем в «Пятерочке» даже, и очень дорогим. На любой карман: у нее даже мороженое было и по десять рублей, и по паре сотен. Ну а то, что она у крестьян товар для продажи брала, так за это её каждый местный забулдыга от любого рэкета защищать готов был. Вот взять хоть тот "Портер", что у магазина остался: он с Дубны, со швейной фабрики, в Москву оттуда продукцию возил – но из Москвы сюда продукты притаскивал обратным рейсом, причем за это ему хозяйка только бензин оплачивала за лишние полста километров пробега.

– И как на фабрике к этому относились? Или не знали?

– Знали конечно. Но тутошняя хозяйка им покупателей нередко находила, да и в магазине прилично их товаров продавала. Так что взаимовыгодный бизнес был, да и водитель все равно бы ей продукты возил: он и себе продукты по оптовой цене брал. Одному-то столько, чтобы скидка нормальная была, не укупишь, а чуток к крупной партии добавить не проблема. Опять же здесь родители водилы живут… жили, он машину-то Ксюхе оставил разгружать и к родне обедать ушел.

– Теперь понятно… и тут нам хоть в чём-то повезло. Хотя соль со скидкой покупать…

– Товар-то каждый раз разный он возил, а соль нам очень даже пригодится. Лариса, вы парочку женщин назначьте Лизин подвал от дров очистить, мне они сейчас уже очень нужны…

Практически все «сельхозработы» были завершены за две недели – в чем немало помогли обнаруженные в сарае Фоминых сразу пять лопат. То есть поначалу нашлось четыре, а потом еще обнаружился почти что переломленный штык от лопаты – но Михалыч его сварил. То еще оказалось приключение: чтобы включить сварочный трансформатор пришлось выключить на некоторое время холодильники – впрочем, очень ненадолго.

В принципе в нелегком труде пахаря женщинам, кроме лопат, мог бы помочь и обнаруженный в сарае небольшой мотоблок. Шесть механических лошадок ведь гораздо сильнее полутора десятков городских учительниц и к тому же механические лошадки не устают, но, как давно уже указала подругам Лера, трактор сам пахать не может, пашет плуг, этим трактором влекомый – а вот плуга в сарае не оказалось. И культиватора какого-нибудь не оказалось, и бороны – из всего полезного инструментария для мотоблока там обнаружилась лишь прицепная тележка. Хорошая, на надувных колесах, грузоподъемностью – как было на ней и написано – в четверть тонны. Большой удачей Михалыч посчитал то, что мотоблок оказался дизельным, и что рядом с мотоблоком в сарае стояла коробка с четырьмя пятилитровыми канистрами «дизельного» масла – так что, отлив пару ведер солярки из почти полного бака «Ютона» и его наносить пользу сельскому хозяйству приспособили: на тележке «в поля» перевезли всё, напоминающее плодородную почву, с тропы, ведущей к реке.

С других мест почву натаскали в тачках и сумках, затем «поля» граблями разравнивали и засевали. И засеяли даже больше, чем предполагали вначале. Одного овса посадили почти полгектара – ну, если считать вместе с дорожками между нешироких грядок. С просом вышло проще, хотя и немного грустно: вопреки чаяниям биологини проросло (в специально замоченной порции крупы) от силы процентов десять зерен, так что найденные четыре килограмма пшена уже именно посеяли на двух сотках. С перловкой было еще хуже, но так как в «опытной партии» несколько огрызков зерна проклюнулись (хотя совсем немного), шесть килограмм крупы тоже посеяли на двух сотках. Впрочем, судя по результату, лишку земли потратили…

Хотя конкретно ячменем была засажена еще одна грядка: «кошачья» трава, ростки которой очень аккуратно разобрала Нина, на пятую часть из ячменя состояла, так что «на участке», огороженном от подозрительных животных, так и мечтающих объесть двуногих пришельцев, его отдельно тоже посадили. Небольшая, в пару квадратных метров грядка – зато явно «сортовая»: зерна в кошачьей смеси были очень немаленькими. Подобная же грядка появилась с пшеницей, еще одна была засажено рожью…

А еще одна, засаженная викой из того же пакетика, была, по словам Людмилы, «инвестицией в будущее»: трава сугубо кормовая, но домашнего скота у учительниц не было и в ближайшем будущем вроде как не предвиделось. Однако «сорт сохранять надо», и если сохранение сорта не требует сверхусилий, то почему бы и нет?

Последняя «кошачья» грядка была засажена ростками сорго (насчет проса в кошачьем наборе Лиза ошиблась), и на эту культуру Люда – прочитавшая на найденном в помойном ведре пакетике состав смеси – обратила особое внимание:

– Мы эту гадость есть, скорее всего, не будем если пшено вырастет. Но когда у нас будут курочки, они нам за него спасибо скажут.

Приставленная к инкубатору Вера Сергеевна периодически яйца проверяла с помощью овоскопа и весть о том, что в некоторых из них уже «вроде растут цыплята», разнестись успела, так что слова Люды все приняли очень серьезно. Настолько серьезно, что три относительно новых веника тоже были тщательно исследованы на предмет обнаружения семян, причем с успехом исследованы – после чего рядом с фоминским сараем появилась еще одна (хотя и совсем крошечная) грядка.

Всего же самых разных грядок появилось очень много: возле «парадного» крыльца Марининого дома посадили все найденные морковки и свёклины, рядом с картошкой гордо росли три кочана капусты, а за ней – редиска и разные салаты, укроп, петрушка с сельдереем и там же были посеяны семечки аниса, добытые из какого-то пакета с приправами.

А за забором, отделяющим участок Марины от участка Михалыча (точнее, за тем местом, где этот забор стоял, так как старик его уже снял) тянулись две очень немаленьких грядки с «белым льном»: примерно полстакана таких семян осталось из коробки, которую Марина купила в своё время «для желудка». Еще льном, но совсем другим, была засажена почти вся «перенесшаяся» территория участка Фоминых: Михалычу врач прописал принимать по ложке льняного семени «для сердца» и у него осталась едва начатая килограммовая коробка столько полезного для здоровья продукта.

Рядом с крыльцом у его дома были посеяны на небольшой грядке подозрительные семена из пакетика, на котором было написано «св. сах». Надпись была сделана рукой, как сказал хозяин дома, его невестки – но когда там эта надпись появилась и насколько она «соответствовала», он сказать не мог. К тому же пакетик нашелся на полке в мастерской, и сколько лет он провалялся в неотапливаемом помещении, никто не знал – но Люда сказала, что если это на самом деле «св. сах», то всхожесть у семян сохраняется от трех до пяти лет, да и затраты на вскапывание грядки в полметра не критичны.