— Спасибо, не надо. Сама догадываюсь.

— Вот и хорошо. На сегодня свободны, товарищ младший лейтенант.

— Ой, подождите. Товарищ майор, тут возник один вопрос.

— Какой вопрос?

— Я сегодня ездила на жеребце, и мы с ним подружились.

— Это с Басмачом?

— Да, именно с ним.

— Интересно, как вам это удалось?

— Я поговорила с ним на понятном ему языке.

При этих словах у Ипполитова глаза полезли на лоб, а челюсть чуть не отвалилась.

— Вот никогда бы не подумал!

— Тем не менее это так. Но в результате инструктор сказал, что теперь у других всадников с ним могут быть проблемы. Нельзя ли закрепить Басмача за мной?

— Пока вы здесь — можно, а что делать, когда вы уедете?

— Вот этого я и не знаю. Может быть, вы что-то подскажете?

— Я тоже не знаю. Поговорите лучше с генералом.

Ну и правильно. Зачем ему брать на себя еще одну проблему. Вот только боюсь, что тут и Окулов не поможет. Надо, наверное, с Васей посоветоваться.

После окончания занятий я уже собиралась терзать Окулова очередной порцией вопросов, но тут меня перехватил Максимов. При этом я обратила внимание, что капитан сияет, как начищенный пятак.

— Куда же вы, Анна Петровна? Опять к генералу? А почему к коллеге никак не заглянете? Хочу вот пригласить вас на рюмку чая. Идемте, идемте. Дайте Федору Саввичу хотя бы денек спокойно побыть с семьей.

Я поняла, что у капитана что-то есть для меня, иначе он не проявлял бы такую показную настойчивость. Поэтому, сделав вид, что поддалась на его уговоры, кивнула и изменила направление движения. Мы зашли к нему в кабинет, где он указал мне на стул, а сам жестом фокусника отдернул занавеску, и я, к своему удивлению, увидела на небольшом столике у открытого окна настоящий самовар, не какой-нибудь электрический, а тот, который топят щепками и шишками и огонь раздувают сапогом. Сверху на самоваре вместо трубы стоял маленький чайничек — наверное, с заваркой. Вот это хозяйственный особист! Зашел какой-то боец, возможно, его ординарец, поставил два стакана в подстаканниках, снял и принес маленький чайничек, а потом перетащил на стол и самовар. Затем он закрыл окно и вышел, плотно притворив дверь.

— Ну что, Аня. У меня для вас есть интересные новости. Попробуйте угадать какие!

— Судя по вашему виду, в соседних дивизиях после ваших ориентировок задержали одного или двух шпионов.

— Э, так не пойдет. С вами просто неинтересно разговаривать. Вам что, Федор Саввич уже рассказал? Хотя нет, он узнал только что, и вас пока еще не видел. Значит, догадались. А кто этот шпион по профессии, как думаете?

Тоже мне, бином Ньютона!

— Думаю, что шофер. Более того, почти уверена, что метод вербовки был точно таким же. Возможно, что он задавил насмерть того же самого человека, что и наш злополучный Лепешкин.

— Это пока проверяется, но тут я полностью с вами согласен. Скажите, а почему вы решили, что шофер?

— Я просто подумала, как проще всего пристроить своего человека в определенную воинскую часть. Для этого нужно, чтобы у него была сравнительно редкая специальность. В армии шоферы ценятся. Если вывести из строя, скажем, водителя какого-нибудь комбата, то вполне вероятно, что в новом пополнении он в первую очередь потребует себе нового шофера.

— Именно так! Я пришел к тому же решению. Сначала выяснил, что в нашей дивизии как раз в 37-м стрелковом полку неделю назад был убит шофер. Все списали на пьяную драку, но в свете последних событий думаю, что была хорошо организованная провокация. Поэтому в ориентировке я предложил в первую очередь посмотреть по шоферам. Оказалось, что в 49-й стрелковой дивизии 4-й армии нашего округа шоферу комполка проломили голову какие-то хулиганы. Шофер выжил, но на два месяца попал в госпиталь. Хулиганов не нашли. А за новым шофером по моей рекомендации установили наблюдение. Короче, он оказался почти таким же лопухом. Его пока не арестовали, но сомнений уже не осталось. Действительно, абвер не слишком заботится о качестве, а гонит численность. Однако вы, Анечка, по моему мнению, долго в младших лейтенантах не проходите. И вполне возможно, что не так далек тот день, когда вы пригласите на обмывку очередного (или внеочередного) звания генерала Окулова.

Ага, значит, Окулов сказал ему про мой будущий ромб.

А капитан тем временем продолжал:

— Вашу идею о совместных учениях подразделений нашей дивизии с НКГБ я тоже приветствую. Очень полезное дело. Я уже переговорил с вашим мужем. Он сначала поворчал, что вы слишком торопитесь совать свой нос во все дыры, но потом тоже признал, что дело хорошее. А теперь не знаю, обрадую вас или огорчу, но завтра вы последний день в нашей дивизии. Завтра вечером от нас пойдет в Барановичи небольшая колонна, с которой вы сможете спокойно добраться до дома. Там у вас, кажется, появились неотложные дела.

И действительно, обрадовал или огорчил меня капитан? С одной стороны, я тут даром время не теряла. Тренировки, теория, налаженные контакты, беседы с генералом — все это очень полезно. И конь у меня замечательный появился — ой, а про него-то я чуть не забыла. Но и по мужу страшно соскучилась. Так что домой, домой. Но сначала к генералу. И так уже с Максимовым заболталась. Правда, чай из самовара у него отличный. Дома мы с Васей пьем из обычного чайника.

Федор Саввич вид сегодня имел замученный, поэтому я решила его не терзать вопросами, а поговорить о своем, о девичьем.

— Федор Саввич, вы уже в курсе, что завтра я от вас отбываю. Супруг требует, чтобы я предстала перед его грозные очи.

— Знаю, знаю. Я с ним говорил.

— Но у меня к вам личная просьба.

— Что такое? Кто-нибудь обидел?

— Это пусть только попробуют! Дело совсем в другом. Во время занятий по верховой езде я тут с одним жеребцом подружилась.

— Это с тем, которого ты матом покрыла?

Ну все знает. Видно, что настоящий хозяин в дивизии.

— Так точно. Очень жалко с ним расставаться. И инструктор еще сказал, что теперь тот с другими всадниками будет плохо работать.

— Вполне возможно. Басмач всегда был с норовом. Он только Евгения и признавал. А у того вдруг сердце отказало. Был моложе меня, и вот на тебе. Мы с Евгением еще с басмачами воевали. Потом с японцами. Басмача ему из Средней Азии наш знакомый комкор привез еще жеребчиком. И вот зимой вдруг Женьки не стало. После этого Басмач три месяца вообще к себе никого не подпускал. Жалко коня. Давай сделаем так. Пока он будет числиться за тобой. С Василием ты этот вопрос обговори. У вас в НКГБ все пересаживаются на моторы, но лошади еще есть. Может, и для Басмача там место найдется. А теперь давай сразу ужинать. Сегодня я что-то устал.

После ужина у генерала я вернулась к себе и хотела было еще о чем-нибудь подумать, но стоило лечь, как я отрубилась. И проснулась только по сигналу побудки. Стандартная (для разведчиков) зарядка с пробежкой (или, может быть, пробежка с зарядкой), и в этот раз я с охотой помчалась на конюшню, не забыв про морковку. Басмач, увидев меня, радостно заржал и пару раз стукнул копытом. Я вывела его и оседлала, причем конь вел себя просто идеально — даже подпругу смогла затянуть с первого раза. Вскочила в седло и задумалась. Что, опять придется материться? Оказалось, что нет. Только слегка тронула коня коленями, и он двинулся. Сначала рысь, а потом я даже отважилась на галоп. Правда, только два круга и снова рысь. Здорово! Спокойно сижу, ничто не натирает и не болит. Приноровилась. Вполголоса матюкнулась, и конь тут же встал. Я к этому была готова и сумела не попасть под первый закон Ньютона. Еще немного проскакала и остановилась прямо рядом с инструктором.

— Ну как, товарищ младший лейтенант, договорились с товарищем майором?

— Договорилась. И с майором, и с генералом. Пока этот конь будет числиться за мной. А там посмотрим. Но вот если я смогу его забрать, то как доставить его в город?