Я услышала топот — это на выстрел подбежал патруль с соседнего участка. Очень вовремя они подоспели, потому что наша команда дальнейшее патрулирование продолжать не смогла. Вызвали подкрепление из дежурной роты штаба армии. Наших раненых отправили к Сергею Палычу, а задержанных в НКВД. Я поняла, что на сегодня уже не боец, и кое-как добрела до горотдела. Там доложила все Васе и двинула домой. Доползла до кровати, но уснуть не смогла. Перед глазами все время мелькали фрагменты схватки: лежащий Пряхин, стонущий от боли майор, быстро натекающие лужи крови. Потом возникла мысль; что же будет со мной, когда я попаду в реальный бой? Тут я, кажется, потеряла сознание.

Я пришла в себя оттого, что почувствовала, как по моему лицу на грудь стекают холодные струйки воды. Оказалось, что около меня хлопочет Марфа Ивановна. Она держит кувшин и брызгает мне на лицо водой.

— Спасибо, Марфа Ивановна. Я уже пришла в себя, не надо больше меня мочить.

— Слава богу, Анечка. А то прихожу домой и вижу, как ты, вся бледная, без чувств лежишь на постели. Уже думала за Васей бежать.

— Нет, нет, не надо Васи. Я в норме. Теперь все сама.

Марфа Ивановна облегченно вздохнула и пошла заниматься хозяйством, а я села и крепко задумалась. Что же такое со мной происходит? Вроде бы не первый раз попадаю в переделку. И у Ипполитова тренировалась на кровь. А как дело доходит до реальной схватки, то получаю сильнейший отходняк. Хорошо еще, что все это потом, а не во время. Но с этим нужно бороться. Вот только как? Первый раз помогли два ведра холодной воды. Сейчас, может быть, следовало нырнуть в баню и повторить тот же способ, но, увы, не сообразила. Нужно у кого-нибудь из тех, кто в доступности, попросить совета? Сергей Палыч? Нет, он хирург и терапевт, но никак не психолог. Попробую спросить совета у Романова. Наверняка вояки с подобными вещами сталкиваются. Правда, лечат они мужиков, но будем надеяться, что и ко мне эту методику применить сумеют.

Так, эту проблему обозначила и зафиксировала. Переходим к следующей — к анализу того, что произошло. Только начать нужно не с анализа, а с отчета. Тем более что из оставшихся на ногах по званию я самая старшая. Поэтому вперед, на службу. В горотделе меня сразу вызвал начальник, который в первую очередь внимательно меня осмотрел и, не найдя никаких видимых повреждений, начал читать нотацию. Пришлось его притормозить встречным вопросом: как там наши? Выяснилось, что дела не очень. Один боец убит — этот гадский майор, оказывается, ударом перебил ему гортань. Пряхин в госпитале с переломом и разрывом чего-то там. Операцию сделали, но пролежит не меньше месяца, а потом может попасть и на инвалидность. Легче всех, не считая меня, отделался Артамонов. Как я сразу определила — всего несколько синяков. Итак, по первым подсчетам четыре диверсанта нам обошлись в одного покойника и, возможно, одного инвалида. Такой уровень потерь — два сотрудника за четырех диверсантов — мне показался необычайно высоким. Значит, кроме стандартного отчета нужно дать анализ всех наших действий, чем я и занялась.

Сначала опять вспомнила «Момент истины». В спокойной обстановке в памяти всплыли детали, которые явились хотя и слабым, но утешением. В том романе лучший волкодав Смерша, Таманцев, признается, что в начале войны был обычным пограничником и толком ловить диверсантов не умел. Это к 1944 году он стал лучшим. А мы сейчас как раз находимся в том самом начале, в 1941-м. У нас пока нет ни опытного Алехина, ни ориентировок, ни специальных пометок в документах, ни многого другого. Да и войны, собственно, пока нет. Вот сами и набиваем шишки. Поэтому и нужно дать максимально подробный анализ наших действий.

Что мы имеем в плюсе: пряхинскую память на старших командиров, мой чуткий нос, более или менее грамотную расстановку бойцов, которые сумели прийти нам на помощь, заранее подготовленный численный перевес. А что в минусе? 1) Неправильно выбранная дистанция до проверяемых. Если бы Пряхин стоял на два шага дальше, то рукопашки бы не произошло, а на то, чтобы достать оружие, у противника ушло бы чуть больше времени. Вот я стояла на шаг дальше и успела правильно среагировать. И у Артамонова хватило времени. 2) Оружие у бойцов было наготове, а мы, начальники, лопухнулись. Держи мы с Артамоновым пистолеты в руках, может быть, схватка пошла по-другому. 3) Если бы не случайный порыв ветра, то мы бы просто их отпустили. А если бы ветер подул в другую сторону? Значит, у нас не была заранее заготовлена методика проверки. Общий вывод: мы не были готовы к серьезной проверке, а тем более к задержанию группы людей. У нас не было заранее отработанной стратегии проверки. Стандартное патрулирование с отловом людей без документов тут просто не катит. Ясно, что и документы, и более или менее правдоподобные легенды у диверсантов есть. Обыскивать всех подряд тоже не годится. Очевидно, нужно что-то другое. Вот только что? И во время самой проверки нужно заранее распределять роли членов группы: кто кого контролирует. Потом, у всех наших бойцов были только винтовки. Нужно хотя бы два автомата (пистолета-пулемета). Я уже знаю, что в РККА с этим большая нехватка, но в НКВД заботами Лаврентия Павловича такой проблемы нет. Значит, следует просто заранее озаботиться соответствующим оружием.

Возвращаясь к нашим диверсантам, мне пришел в голову еще один интересный момент: майор вместо того, чтобы вмешаться в схватку, хотел убежать. Возможно, что так планировалось с самого начала: остальная троица — это группа прикрытия. Вот и получилось, что главного я ухлопала, а не задержала.

Все вышесказанное я выписала на отдельных листках и приложила к отчету. Будем надеяться, что такой анализ тоже станет небольшим плюсом.

Притащила отчет и анализ Васе на просмотр. Прежде чем взять от меня материалы, Вася протянул мне несколько командирских удостоверений:

— Пока я буду читать все, что ты понаписала, посмотри удостоверения задержанных. Может, свежим глазом обнаружишь чего. Я их даже с лупой рассматривал — никаких зацепок. Думаю, что если бы не твой нюх, то вы бы их отпустили.

— Я, Васенька, думаю, что мы бы их отпустили в любом случае, если бы они не начали активных действий. Что стоило этому майору что-нибудь соврать. Наверное, он просто не был готов к подобному вопросу.

— Может, и так. Ну, давай смотри.

Я взяла майорское удостоверение и стала листать его. Обратила внимание, что удостоверение в меру потрепано. Есть запись о присвоении звания капитана, потом звания майора.

— Вася, а сколько лет нужно прослужить капитаном, чтобы получить следующее звание?

— Шесть лет, но звание может быть присвоено и досрочно, как, например, тебе. Со сроками у него все в порядке. Я это в первую очередь просмотрел.

Понятное дело. Старлея Вася не за красивые глаза получил. Конечно, до Григорьева Васе пока далеко, но на подобные вещи глаз у него и сейчас уже наметан. А мне что здесь ловить прикажете? Вон как все тщательно оформлено. И скрепочка посередке прямо-таки блестит. Ой, что-то, помнится, я читала про эти скрепочки. Вот только что?

— Вася, дай быстрее свое командирское удостоверение. Сравнить хочу.

— Зачем тебе именно мое, у тебя ведь и свое есть. Только учти, что у нас удостоверения сотрудников НКГБ, а не армейские. И звания у нас несколько другие.

— Давай твое, я сказала. Мое не годится.

— Вот привередливая. На, смотри, только аккуратнее.

Вася протянул мне свое командирское удостоверение. Я быстро его пролистала — так и есть! Не подвела меня память.

— А теперь смотрите, товарищ старший лейтенант, и учитесь у своей жены.

Я с торжеством протянула ему оба удостоверения: его и майорское.

— Видите разницу?

Вася недоумевающе взял оба удостоверения и стал их разглядывать.

— Практически никакой разницы. Мое только чуть потрепаннее и грязнее. Вон даже пятнышко от ржавчины у меня есть. А майор, наверное, должен был выдавать себя за штабного. У них всегда удостоверения аккуратнее.